Книга Алиби для Коня - Людмила Герасимова

— Тьфу ты! Типун тебе на язык! — рассердилась Зина. — За что нас держать?

После некоторой паузы она не совсем уверенно добавила:

— Разберутся! И Валерий обещал подключить к нашему спасению своих коллег.

Неожиданно загремела дверь, и на пороге возник молоденький рыжий милиционер. Он протянул алюминиевый чайник и смущённо сказал:

— Завтрак! Возьмите кто-нибудь.

К нему метнулось маленькое, сухонькое, наполовину седое существо женского пола преклонного возраста, в странном наряде из смеси детской и стариковской одежды, минуту назад мирно дремавшее на своём месте. Проворно схватив за ручку чайник, прихватив ещё и миску с нарезанным хлебом, оно быстро поставило всё на привинченный к стене столик, стремительно вернулось, приняло из рук парнишки две миски и мигом доставило их к столу, потом ещё две, затем, повторив тот же путь, ещё две и ложки; наконец перенесло сразу шесть пустых кружек, прижав их к тощей груди. У зрителей этой минутной сцены зарябило в глазах. Дверь тут же лязгнула, закрывшись, а суетливая старушка скрипучим голосом пригласила всех к столу:

— Ну, девчата! Есть пора. Сегодня на завтрак каша — сила наша и чай — из беды выручай.

Она уселась на свой лежак и, держа на коленях миску и низко склонив голову, резво заработала ложкой. Через пару минут старушка спросила:

— Что? Больше никто кашу не хочет? Так я доем, — и стала вставать.

Тут же со своего места слетела худая женщина, лишившая мужа самого дорогого, бросилась к столу, выбрала миску, ложку и хлеб, вернулась на место. Косматая владелица телефона без спешки спустила ноги на пол и, переваливаясь как утка, отправилась тоже к столу. Из своего угла показалась и толстуха, ночная насмешница; продирая кулаками глаза, зевая, она уселась на табуретку и, обняв миску левой рукой, с аппетитом зачавкала. Подруги с изумлением наблюдали за завтраком сокамерниц. Теперь все они с удовольствием прихлёбывали чай из облупленных кружек.

— А в тюрьме сейчас макароны дают! — пришла на ум Тане известная фраза из фильма «Джентльмены удачи».

— Что-то я есть захотела, — шепнула Зина.

Таня принесла обе миски с алюминиевыми ложками. Пшеничная каша была без масла, комками, несолёная, но горячая; подруги немного поковыряли её и, вернув миски на стол, налили в кружки чай и взяли хлеб. Не успели они сделать шаг, как проворная старушка сгребла недоеденную ими кашу себе в миску и, захватив оставшийся хлеб, с удовольствием продолжила завтрак на своём месте.

Снова раздался металлический лязг двери — на пороге появился рыженький охранник. Он молча забрал пустую посуду и, уходя, столкнулся на пороге с крупным темноволосым сержантом. Тот строго крикнул:

— Григорьева, с вещами на выход!

Старушка запричитала:

— Миленький, родненький! Не гони! Оставь ещё на денёк! Дай по-человечески пожить!

— Не положено больше трёх суток!

— Почему не судите?! — сменила просительный тон на обвинительный Григорьева. — Я ведь украла, а вы меня отпускаете! Не имеете права! Я вот опять украду что-нибудь!

— Опять булочку? Тогда сядешь опять, — терпеливо объяснил милиционер. — А сейчас бери свои пожитки и на выход.

— Не пойду. Вы обязаны судить меня! — продолжала пререкаться старушка, сидя на лежаке.

— Заявление о краже забрал продавец. Нет заявления — нет состава преступления. Всё! Курорт твой закончен! Выходи сама, или за шиворот вытащу, — пригрозил сержант.

Григорьева, наконец, сдалась: она взяла грязную кофту и поплелась к выходу, таща её по полу и обречённо опустив голову.

Когда за ней закрылась дверь, подруги, удивлённые увиденным, почти хором спросили:

— Почему она не хотела уходить?

Поднялась косматая голова, сонные глаза уставились на девушек:

— Бомжиха она. Ей здесь дом родной: и кровать, и еда, — зевнула владелица сотового телефона. — А на воле хуже, чем в тюрьме. Жрать нечего — в мусорках копается, ночует под забором или кустом, да ещё свои бьют. А вы-то, такие чистенькие, и, похоже, богатенькие, как сюда попали?

— Как? Арестовали и сюда привели, — ответила Татьяна.

— А за что? — настаивала собеседница.

— Ни за что на самом деле. Подозревают в убийстве из-за того, что мы первые обнаружили убитую. А вы за что здесь?

— За драку. Соседка-зануда достала. Ходит везде и требует перемерить мой участок, якобы я передвинула забор и отхватила кусок её земли. Так я её отметелила, а она, зараза, пошла к медикам и сняла синяки. Мне, конечно, надо было по-умному её отлупить, чтобы следов не было. И вот теперь здесь сижу. А она, наверное, мой забор назад двигает!

— Так вы и вправду забор передвинули? — спросила Зина.

— Да самую малость. Но всё по справедливости! Я тут свои документы просмотрела и измерила площадь моего двора. Так он оказался меньше, чем по документам. Так мы с Васькой — это мой жених — ночью перенесли забор. Совсем на чуть-чуть. Всего сантиметров на пять-шесть. Думала: не заметит. А она наутро мне разборки устроила, потом стала жаловаться на меня во все конторы. Вот и догавкалась. Сейчас лечится.

— А вы в тюрьме! — напомнила Зина.

— Выпустят! Меня Васька вытащит!

Все замолчали, каждая думала о своём. К Зиночке опять вернулось беспокойство о муже, особенно томила неизвестность: неожиданная непонятная болезнь Валерия и их с Таней участь. Тишину внезапно нарушило негромкое гудение. Растрёпанная сокамерница зашевелилась и достала мобильник.

— Алло? — произнесла она в трубку и протянула ее подругам. — Это вас!

Зина бросилась к телефону:

— Валера! Слушаю!.. Да!.. Да!.. Да!.. Ждём. Ты как?… Ладно.

— Ну? Что? — спросила сгорающая от любопытства Татьяна. — Какие новости?

— Он переговорил с коллегами из Туапсе. Они уже у него в больнице и сейчас поедут к следователю выяснить ситуацию. Потом он позвонит снова.

— Так почему он в больнице, сказал?

— Нет. Сказал, что потом расскажет, а сейчас всё в порядке.

— За входящие тоже будете платить! — подала голос растрёпа.

— Ладно. Не волнуйся. Заплачу тебе щедро! — успокоила её Таня.

— Так я тут слышу: скоро вас выпустят — тогда ищи ветра в поле! Я хочу сейчас получить бабки.

— Так у нас же всё забрали! — возмутилась Зина.

— Я слышала: к вам скоро придут, вот и возьмёте у них, — настаивала драчунья.

— Ладно, так и сделаем, — заверила Татьяна.

Глава 20

Через два часа Таня и Зина, подписав свои показания и дав подписку о невыезде, выходили на улицу в сопровождении двух незнакомых мужчин, представившихся сослуживцами Димыча: Николаем и Виктором. Они предложили отвезти девушек в больницу.