Книга Жаклин Кеннеди. Американская королева - Сара Брэдфорд

И все-таки Джеки любила свекра. Дорис Кэрнс Гудвин вспоминала: «Она [Джеки] рассказывала, что поначалу была скорее заодно с Джо, они сидели, слушали классическую музыку, Джо говорил, что незачем волноваться из-за футбола, лучше потолковать о чем-нибудь. Он действительно любил классику и был интересным собеседником, пожалуй, на том жизненном этапе ей интереснее было общаться с ним, а не с Роуз. Он видел мир, пережил массу приключений, излучал энергию. Могу понять, что он ей нравился».

В конце концов, Джеки привыкла иметь дело с властными мужчинами и сейчас, чтобы покорить патриарха Кеннеди, пускала в ход те же способы, какие опробовала на деде Бувье. Она легко завоевала симпатию Бобби и Тедди, но расположить к себе женщин даже не пыталась. Одна из подруг рассказывала: «Они просто были настроены на разные волны. Не могли поладить, но все было очень цивилизованно». Из всех дочерей Кеннеди самой умной считалась Юнис, очень набожная и при этом бесстрашная. Такая же бесшабашная и боевая, как братья, она подобно им стремилась к активной жизни в мире за пределами семьи. Вместе с тем она искренне верила в Бога, и многие сначала даже думали, что девушка уйдет в монастырь. Однако, когда Джеки вторглась в ее близкие отношения с Джеком, Юнис едва не возненавидела соперницу. Биограф женской половины семьи Кеннеди Лоренс Лимер писал: «Для Юнис Джек был целым миром, она обожала его веселый характер и чувство юмора».

Когда Джеки вошла в семью Кеннеди, их уже коснулась трагедия. В августе 1944 года, выполняя боевое задание, погиб Джо-младший, его груженный взрывчаткой самолет взорвался в воздухе, не долетев до цели – пусковых бункеров ракет «Фау-1» во Франции. Позднее выяснилось, что бункеры не использовались, так что Джо вообще летел напрасно. Не прошло и месяца, как в сентябре в боях на территории Франции погиб муж Кэтлин, Билли Хартингтон. Они поженились в мае против воли его и ее родителей, особенно Роуз, которая предпочла лечь в больницу, лишь бы не сообщать репортерам новость, что католичка-дочь вышла за аристократа-протестанта. Джон любил Кэтлин больше других сестер, она была такой же обаятельной и сексапильной, как он, и окружающие буквально боготворили ее. Одна из сестер ее мужа сказала так: «Кэтлин – воплощение веселья и удовольствия». В мае 1948-го Кэтлин погибла в авиакатастрофе вместе со своим возлюбленным, Питером Фицвильямом. Ее оплакивали сотни друзей, и мужчины, и женщины. Фотография улыбающейся Кэтлин в военной форме висит в Чатсворте рядом с портретами других членов герцогского рода. «Никого из американцев, живших в Англии, ни мужчин, ни женщин, не любили так, как Кэтлин, и не найдется американца, который бы любил Англию так, как она», – написал один из ее друзей в газету Times, не назвав свое имя, а свекровь, герцогиня Девонширская, велела высечь на ее могильной плите: «Дарила радость и радость снискала».

Кэтлин единственная из женщин Кеннеди вырвалась из клана и сама строила свою жизнь и судьбу. За это и за неподчинение диктату семейной религии Роуз грозила отречься от нее и лишить наследства. Даже смерть Кэтлин ничего не изменила – Роуз не поехала с мужем на похороны дочери. Фактически Роуз потеряла и старшую дочь, Розмари, родившуюся через год после Джека. Девочка родилась психически неполноценной и, возможно, страдала эпилепсией, но мать и старшие братья носились с ней как с писаной торбой, и, когда отец служил послом, ее даже представили ко двору. Однако по возвращении из Англии Розмари упрятали в один из вашингтонских монастырей, где ее поведение стало вызывать у монахинь и отца все большее беспокойство. Видимо не посоветовавшись с Роуз, Джо дал согласие на фронтальную лоботомию, и эта ужасная операция разрушила его дочь как личность. С тех пор Розмари как бы исчезла, вычеркнутая из семейных бюллетеней, замурованная в лечебницах; свои дни она закончила в интернате Св. Колетты в Джефферсоне (Висконсин), на территории которого Джо построил для нее отдельный дом. Почти через десять лет Джо написал благодарственное письмо сестре настоятельнице, выдержанное в весьма приземленном тоне: «…решение проблемы Розмари было ключевым фактором, позволившим всем Кеннеди заниматься своими задачами и выполнять их как можно лучше…»

Роуз никогда не упоминала, как относилась к тому, что́ муж причинил Розмари, но много лет спустя, уже после его смерти, рассказала, как горько ей было, когда муж забросил карьеру: «У нас было все, действительно все, но Джо не отличался смирением и в Лондоне не захотел ничему учиться. Я пыталась сказать ему, что́ чувствую, однако он не стал слушать, он никогда не слушал. Я потом очень на него сердилась. Мне казалось, он не достиг того, чего мы могли бы достичь сообща. Он не стал мировым лидером, а пострадала я. Я потеряла друзей. Потом мы потеряли престиж, а еще через несколько лет начали терять детей. Я вот думаю, догадывался ли Джозеф, скольким мне пришлось пожертвовать ради него».

Поистине крик души, особенно надрывный и душераздирающий оттого, что Роуз столько лет сдерживалась. И все-таки она словом не обмолвилась о постоянных изменах мужа, которые большинство женщин сочли бы невыносимыми. Она сожалела об утрате престижа, которого так жаждала, – однажды даже выдала себя, спросив у одного из гарвардских друзей Джека: «Когда же милейшие бостонцы примут нас?» Престиж у них был – в первые славные годы, когда Джо возглавлял посольство в Англии, и они сохранили бы его, если бы Джо с его упрямством не рассорился с Рузвельтом. В глазах Роуз – и кто скажет, что она не права? – расплачивались за это она и дети.

Если верить мемуарам Роуз, она предупреждала Этель, Джеки, а позднее и жену Тедди, Джоан, чего им ожидать от брака: «Я позаботилась, чтобы они заранее знали, на что идут, и были готовы слышать и читать всевозможные скандальные сплетни и обвинения, касающиеся их самих и даже их детей. Им с самого начала следовало отдавать себе в этом отчет…» В предупреждении нуждались только невестки, ведь дочери настолько привыкли, что отец без зазрения совести выставляет напоказ любовниц, что примирились с его поведением и обходили сей факт молчанием. Как сказал Лоренс Лимер, дочери стали агентами отцовского двуличия: «Они научились закрывать глаза…» Точно так же они закрывали глаза и на сексуальные похождения братьев.

Джо Кеннеди внушил детям, в особенности сыновьям, что деньги и известность дают права. В 1960 году журнал Fortune оценивал состояние Кеннеди в 400 с лишним миллионов долларов. Когда Джон начал политическую карьеру, Джо реализовал активы своего спиртного бизнеса, который принес огромные деньги, но не служил доказательством политической надежности. Четверть суммы, вырученной от продажи Chicago Merchandise Mart, Джо переписал на Роуз, четверть – на живых детей, чего вполне хватало на безбедное существование. Еще четверть он пожертвовал благотворительному фонду имени Джозефа Кеннеди-младшего, последнюю же четверть оставил себе. Его биограф Джеймс Лэндис утверждал, что Джо – один из немногих богатых людей, которые могут выписать чек на 10 миллионов долларов без необходимости что-либо продавать. Сыновьям, извлекавшим пользу из деловой хватки Джо, надлежало сосредоточиться на политике, а не на бизнесе. Артур Шлезингер, известный историк и бывший помощник Джона Кеннеди, вспоминал: «Как-то раз Лем Биллингс сказал, что слушать разговоры молодых Кеннеди о бизнесе все равно что слушать разговоры монахинь о сексе. Они совершенно в этом не разбирались». Дома слуги подбирали и чистили разбросанную ими одежду, делали покупки, готовили еду. Счета просто отсылали на Парк-авеню для оплаты. Младшие Кеннеди особого значения имуществу не придавали, жили обычно в непритязательных квартирах среди беспорядка, питались скромно, без изысков. И богатству они тоже не придавали значения, но это вовсе не предполагало щедрости или привычки сорить деньгами. Как и большинство состоятельных людей, Джек редко имел при себе наличные и среди друзей был печально знаменит тем, что предоставлял им платить по счетам. Парни Кеннеди всегда верховодили, а друзьям, даже самым близким, отводили роль придворных; став хозяином Белого дома, Джек и к важным чиновникам своей администрации относился точно так же. Во время кубинского кризиса в октябре 1962 года один из гарвардских ученых, приглашенный в качестве консультанта, с удивлением наблюдал, как слуги прямо на заседание кабинета принесли Джону и Бобби тарелки с супом. Остальным не предложили ничего.