Книга Завтра нас похоронят - Эл Ригби

— Что было потом?

— Твоя мать вышла замуж за американца и сбежала вместе с тобой из страны. Ты был счастлив.

В голосе зазвучала некоторая обида, но он подавил её. И всё же я испытал некоторые угрызения совести. Оказывается, я был скотиной…

— …А я остался. Но я тоже проработал недолго. Моих родителей ликвидировали, когда они… — на лицо легла тень. Руки дрогнули, но лишь по тому, что пальцы на руле сжались чуть судорожнее, я заметил это, — не справились. И мне пришлось тоже покинуть страну, меня выслали к тётке, и я стал обычным полицейским.

— О… — помявшись, я всё же робко сказал: — Мне очень жаль… а… кем стал я?

— В последнем своём письме ты написал, что мать отдала тебя в колледж, где занимались разработкой ЭВМ. Наверно, она не хотела тобой рисковать.

Шпион, а потом программист? Определённо, у меня была насыщенная жизнь… но всё это не объясняло, как я оказался в падающем самолёте. И, покосившись украдкой на замолчавшего Байерса, я всё же полюбопытствовал:

— А… когда было моё последнее письмо?

— Двенадцать лет назад, — отрубил он.

— О… — снова произнёс я. — Прости. Наверно, у меня были причины.

— Я думаю, да, — он слегка улыбнулся, оглянувшись на Вэрди: — Судя по тому, в какой ситуации я застал тебя, сволочью ты всё-таки не стал.

— Я…

— Не извиняйся, — Байерс махнул рукой. — Я обязательно дам тебе в нос, когда ты всё вспомнишь. Но пока ты вполне можешь располагать мной… любая помощь, какая только тебе понадобится. Сейчас я начальник Управления по особо важным делам.

И он снова улыбнулся мне, сдув со лба несколько выбившихся из хвоста светлых прядей. Странно… но на этот раз я совершенно точно знал, даже почти помнил: я действительно видел уже эту улыбку и не раз. Этот человек был другом.

Комиссар

[Надзорноe Управлeниe. 18:11]

— Думаю, опознать будет невозможно, — протянул патологоанатом в трубку. — Всё как обычно. Изрублен в куски, голова отделена от тела, лицо изуродовано. Все признаки, по которым можно было бы хоть что-то определить, уничтожены. Как обычно, точен как часы.

Рихард лишь бессильно зарычал от злости, но, справившись с собой, ответил:

— Ладно… попытайтесь восстановить лицо по черепу, насколько это возможно.

Отключив телефон, комиссар потёр лоб. «Этого только не хватало. Какого дьявола Валет опять объявился именно теперь?» — подумал он.

Странный серийный убийца периодически мелькал в криминальных сводках вот уже на протяжении четырёх с половиной лет. Своё прозвище он получил за привычку оставлять на месте преступления всегда одну и ту же карту — червового валета. Почерк у маньяка не менялся: все трупы были расчленены, находили их как правило ближе к «речным» районам или за чертой города. Опознать жертв почти не удавалось. Лишь в предпоследнем трупе смогли угадать одного из секретарей президентской администрации — молодого человека, прибывшего в страну несколько лет назад и таинственно исчезнувшего по дороге с работы.

Валета пытались поймать, но не слишком рьяно: дело уже давно считали запущенным. Никто не знал ни как маньяк выходил на своих жертв, ни по какому принципу выбирал их. Да и жертв было не слишком много — за четыре года восемь человек, за одним исключением мужчины от тридцати и старше. Но карты, с каждой из которых насмешливо улыбался худощавый юноша с длинными рыжеватыми локонами, в ярком камзоле и с тонкой пикой, всё не давали Рихарду покоя. Казалось, Валет был какой-то роковой силой, которая существовала по своим законам, плевала на царящие в городе зверства и творила свои — кажущиеся блеклыми в сравнении с неутихающей враждой детей и взрослых.

— Мила! — рявкнул, высунувшись за дверь, Рихард. — Поднимай сводки пропавших без вести за последнюю неделю.

Дело Валета не было официально передано Рихарду, по сути оно «кочевало» из одного управления в другое. Но Ланн по возможности занимался им — почему-то оно казалось важным. Иногда он и сам не понимал, почему, ведь убийц в городе и так хватало.

Рыжая женщина немедленно развернулась к компьютеру и открыла общую базу. Рихард мельком глянул на Карла — тот отдавал указания патрульным. Двое молодых стажеров — оба из соседней республики — кивали, но на лицах их Ланн читал некоторое непонимание, смешанное со страхом. Конечно, они боялись Котов. И Ланн, в общем-то, не удивлялся этому. Он вышел из кабинета и, положив ладонь на плечо одного из молодых людей, сказал:

— Увидите их машину — просто стреляйте на поражение. Я придумаю, как вас выгородить.

Тот из патрульных, что был чуть выше, осторожно спросил:

— Почему они снова объявились? Охота ведь закончилась давно.

— Закончилась… — кивнул Рихард, пряча руки в карманы. — И мы не хотели бы, чтобы она началась заново.

Второй патрульный поинтересовался:

— А если мы заловим кого-то из крысят на воровстве, тоже… стрелять?

— Просто задержать и привести, — отозвался комиссар. — На такой случай не забудьте о перчатках и масках.

Карл чуть слышно фыркнул. Ланн смерил его злым взглядом и чуть резче, чем собирался, напутствовал полицейских:

— Держите связь. И возвращайтесь. Живыми.

Вскоре они покинули Управление, за ними постепенно начали уходить и другие сотрудники: наступил вечер. В комнате остались только Карл и Мила.

Рихард вернулся в свой кабинет и начал просматривать часть собранных Милой данных.

Пропавших по городу было не так много, всего двадцать пять. Шестнадцать — мужчины. Рихард начал разглядывать снимки. Таксист, полицейский из соседнего отдела, актёр, мелкая сошка из аппарата министра внутренних дел… на этом снимке Ланн задержал взгляд — молодой кареглазый мужчина с выцветшими рыжеватыми волосами.

Странно… политики пропадали нечасто. Просмотрев информацию более внимательно, Рихард с некоторым удивлением узнал, что пропавший, Ларенс Локетт, прибыл из Англии по чьей-то личной рекомендации министру Свайтенбаху. Рихард нахмурился. В аппарате президента, так же, как и в правительстве, редко появлялись люди «оттуда» — из нормального мира. И довольно неожиданным было то, что Свайтенбах взял себе такого протеже.

Он выкурил две сигареты, продолжая думать и просматривать сводки, потом встал и потянулся. Голова немного болела, но он уже давно перестал обращать на это внимание.

Комиссар вышел за дверь и приблизился к столу, за которым сидел инспектор Ларкрайт — Мила уже ушла забирать ребёнка из сада, и инспектор остался один. Даже не видя лица, Ланн почувствовал, как тот при звуке шагов напрягся. Рихард знал, что Карл пытается сейчас понять, насколько у него плохое настроение и чего можно ждать.

— Хотите кофе? — тихо спросил инспектор.

Не отвечая, Ланн приблизился и вытащил из его пальцев ручку: