Книга Генри Морган - Виктор Губарев

Через два с половиной года Морган сдержит свое обещание и нагрянет в Панаму. А пока, погрузив на суда деньги, сокровища, ценные товары и продовольствие, он вывел свою флотилию в море. В протоколе отчета Моргана и его капитанов записано, что «когда плата была внесена, они вернулись на борт, оставив город и крепости в таком же хорошем состоянии, в каком они их нашли. В первой крепости находилось 30 бронзовых пушек, не считая железных, во второй — 13, все бронзовые, а в третьей — 14 пушек». Кроме того, адмирал и капитаны освободили всех «знатных женщин» и иных заложников, якобы добровольно отдавших себя под защиту корсаров: «И, желая наилучшим образом оградить себя от обычных сплетен врагов, они утверждали, что нескольким знатным дамам и другим пленникам они предложили свободно уйти в лагерь президента, но дамы отказались, сказав, что они являются пленниками благородного человека, который проявил гораздо больше заботы об их чести, чем они могли бы найти в лагере президента среди его грубых панамских солдат; и так добровольно оставались с ним до момента передачи города и крепостей, после чего со многими благодарностями и добрыми пожеланиями вернулись в свои прежние дома».

В открытом море ямайская флотилия разделилась. Поданным Моргана, «капитан Эдвард Коллир сошел на берег в заливе Кордивант, в четырех лигах от Санта-Марты, чтобы достать провизию, и по счастливой случайности захватил в плен родственника губернатора, от которого… получил информацию о значительных приготовлениях испанцев против Ямайки, а также о восстании индейцев, взятии ими Момпоса, предании мечу мужчин, женщин и детей и намерении захватить Санта-Фе [Боготу], чтобы затем отыскать богатейший золотой рудник в доминионах короля Испании, для сохранения которого они [испанцы] весьма сильно укрепляли Санта-Марту».

Если верить Эксквемелину, прежде чем вернуться в Порт-Ройял, Морган взял курс на южное побережье Кубы. Там, на островах архипелага Хардинес-де-ла-Рейна, флибустьеры разделили добычу. Она «составила двести пятьдесят тысяч пиастров золотом, драгоценностями и серебряными изделиями, а сверх того взято было много холста, шелков и других товаров».

В середине августа 1668 года корабли Моргана с триумфом вошли в гавань Порт-Ройяла. Форты приветствовали их артиллерийским салютом и поднятием флагов, на улицах города трубили трубы и отбивали дробь барабаны. Ликующая толпа потянулась по Темз-стрит к песчаному берегу, желая видеть своих героев — разодетых в шелка и бархат джентльменов удачи и их адмирала Генри Моргана.

Губернатор Модифорд писал, что после грабежа Портобело участники похода получили по 60 фунтов стерлингов, но это была «официальная» цифра; в действительности добыча была более солидной. По данным испанского посла в Лондоне, «доля каждого солдата составила 600 (унций) или 80 фунтов в полкроновых унциях, откуда можно представить, сколько досталось офицерам, губернатору и их доверенным лицам».

По оценке Питера Эрла, на каждого участника экспедиции пришлось по 150 фунтов стерлингов. Это было больше, чем обычный матрос той эпохи мог заработать за несколько лет честной службы!

Современник событий Ричард Браун в письме Джозефу Уильямсону от 9 ноября 1668 года писал:

«Около середины августа флот приватиров вернулся [на Ямайку] после захвата Пуэрто-Бельо. Слышал, что шесть капитанов с 500 людьми взяли этот город и три крепости, удерживали их 30 дней и вернули за 100 тысяч пиастров, не считая того, что они награбили в городе, который был очень богатым. Они снова все ушли, но с какой целью, я не могу сказать; адмиралом у них некий капитан Морган».

Добавим, что возвращение флотилии Моргана в Порт-Рой-ял породило невиданный деловой бум среди жителей города. Вице-губернатор острова сэр Джеймс Модифорд в письме своему лондонскому агенту сэру Эндрю Кингу отмечал, что у него, к несчастью, было при себе так мало наличных денег, что он упустил возможность купить у флибустьеров за бесценок продукты их грабежей:

«…Хочу представить вам отчет относительно экспедиции приватиров на Пуэрто-Принсипе и Пуэрто-Бельо; что касается последнего места, то я уверен, что они привезли вдвое больше добычи в драгоценных камнях, золоте и серебре, чем стоимость выкупа, который они получили за этот город; и я бы мог купить всё, что хотел, примерно по 40 шилл. за унцию золота, а серебро — от 2 шилл. 6 пенсов до 3 шилл. за унцию, но у меня не оказалось при себе наличных денег. Кое-что отправлено теперь в Старую, а еще больше в Новую Англию».

1 (11) октября 1668 года сэр Томас сообщал герцогу Альбемарлю, что сделал флибустьерам выговор за взятие Пуэрто-Принсипе и Пуэрто-Бельо, поскольку каперское поручение разрешало им нападать только на испанские корабли. В то же время он приложил к письму отчет Моргана и его офицеров от 7 (17) сентября, в котором те оправдывали свои действия угрозой испанского вторжения на Ямайку. «Весьма определенно, что испанцы намерены совершить нападение на этот остров, но не смогли собрать людей, — убеждал Модифорд герцога, — и они до сих пор вынашивают те же планы, и поэтому я не могу не осмелиться сказать, что это не очень-то правильно, чтобы мы были в какой-либо степени сдерживаемы, тогда как они вольны предпринимать против нас всё, что захотят; и поэтому мы никогда не будем в безопасности, пока король Испании не признает этот остров принадлежащим Его Величеству и таким образом не включит его название в статьи договора».

«Трогательная» забота сэра Томаса о флибустьерах объяснялась его личной заинтересованностью в поступлении на остров взятой у испанцев добычи. Сохранились признания Чарлза Модифорда об основных статьях дохода его отца. По его сведениям, годовой доход сэра Томаса составлял 2500 фунтов стерлингов. Из них тысячу фунтов стерлингов он получал за службу в качестве губернатора, 600 фунтов стерлингов — в виде налога на спиртное, 400 фунтов стерлингов — за каперские грамоты и еще 500 фунтов стерлингов — в виде «подарков» от флибустьеров.

Яркую картину того, как корсары распоряжались своей долей добычи, рисует в своем сочинении Эксквемелин: «…такие люди пьют и развратничают до тех пор, пока не спустят всё до последнего гроша. Некоторые из них умудряются за ночь прокутить две-три тысячи пиастров, так что к утру у них не остается даже рубашки на теле. Я знал на Ямайке одного человека, который платил девке пятьсот пиастров лишь за то, чтобы взглянуть на нее голую. И такие люди совершают много всяческих глупостей. Мой бывший господин частенько покупал бочонок вина, выкатывал его на улицу, выбивал затычку и садился рядом. Все шедшие мимо должны были пить вместе с ним — попробуй не выпей, если тебя угощают под ружейным дулом, а с ружьем мой господин не расставался. Порой он покупал бочку масла, вытаскивал ее на улицу и швырял масло в прохожих прямо на одежду или в голову.

Друг к другу пираты относились заботливо. Кто ничего не имеет, может рассчитывать на поддержку товарищей. У пиратов был кредит и среди трактирщиков. Но на Ямайке кредиторам верить нельзя: ведь за долги они могут запросто тебя продать, и я сам тому не раз был свидетелем. В конце концов продали даже того пирата, который так щедро расплачивался с девкой. Сперва у него было три тысячи пиастров, а не прошло и трех месяцев, как его самого продали за долги, и как раз тому, в чьем доме он промотал большую часть своих денег».