Книга Разбитое сердце июля - Елена Арсеньева

– Вот именно! Представьте себе!Совпадение! И я рад такому совпадению, потому что если я и причинил когда-токакое-то зло, хотя бы косвенно, нечаянно, то теперь могу отчасти свою винузагладить. Но можете поверить, когда я сделал Ирине предложение, япредставления не имел о том, кто она и кто ее отец. Вы же видели ее, вы можетепонять мужчину, на пути которого встречается такая необыкновенная девушка. Ачто касаемо тех дел… Я о них давно забыл и вспомнил, только когда наш общийзнакомый Крайнов явился нервы мне мотать. Он да ваши боевые товарищи так менятрясли, что я даже задумался: а не уложить ли мне сразу на всякий случайчемоданчик для пребывания в сизо? А между прочим, Крайнов тогда, в те давниевремена, сам же и разболтал мне, кто именно из его сотрудников такойстроптивый, не хочет тем делом заниматься, из-за кого он вынужден от выгодногозаказа отказаться. Он сам вас заложил, если хотите знать. И если бы я хотел, ябы еще тогда с вами разобрался, а не ждал три года. Вы и не знаете, сколько яиз-за вас за последние два месяца натерпелся! Вдобавок пресса пронюхала, чтоменя допрашивали в связи с вашим знаменитым взрывом, и вы не представляете,сколько сил и денег было затрачено, чтобы сдержать тех, кто начал под менякопать. Только подозрений в покушении на убийство мне не хватало! Был бы ятаким, каким меня считают, я бы ее уже давно под асфальт закопал. Можете несомневаться, я бы к вам в жизни не пришел, если бы не…

Холстин осекся, задохнулся, махнул рукой.

– Ну, не к кому мне здесь большеобратиться в этой ситуации, понятно? – добавил он до крайности усталымголосом. – Утопающий и за соломинку хватается. Тем более если его кто-токрепко держит за ноги и тянет на дно. И с каждой минутой я погружаюсь всеглубже, а мы тут сидим и языки чешем!

– Ладно, пока оставим давние дела впокое, – кивнул сосед. – В самом деле – время не терпит. – И онснова крепко сжал Аленино плечо: – Пошли, дорогая, пошли!

И буквально выволок Алену из постели.

Холстин взглянул на нее измученными глазами,но, такое впечатление, в упор не увидел ее смятого, полурасстегнутого халата,ее всклокоченных волос, ее неумытого лица. И впервые в жизни Алену не заделоневнимание мужчины. О таких мелочах она сейчас даже и не думала!

Вот так история… Значит, у соседа, у ВиктораВасильевича, с Холстиным какие-то счеты? Настолько серьезные, что московскогомиллионера подозревали чуть ли не в покушении на Алениного соседа? «Менядопрашивали в связи с вашим знаменитым взрывом…» Ну и ну! Значит, ВиктораВасильевича кто-то пытался подорвать? Наша служба и опасна, и трудна…Получается, он здесь, в «Юбилейном», залечивает боевые раны, а вовсе неотдыхает от интенсивной распродажи природных ресурсов. Наверное, врачипредписали продолжить лечение еще на два дня, поэтому он и не освободил номер всрок. А тут еще примешались «загадочные обстоятельства» смерти несчастногоТоликова, так что Виктор Васильевич теперь как бы досрочно отозван из отпуска итеперь помогает расследованию…

Однако, кажется, не зря закатывала глазкиЛеонида. Сосед и впрямь, выходит, известен своей порядочностью, если к нему запомощью кинулся Холстин. Видимо, не сомневаясь, что он не станет сводить личныесчеты.

Да, а Ирина Покровская тут каким бокомзамешана? Как бы вызнать?

Может быть, и удастся это сделать. Закон жизнии детективного жанра: если приоткрылась завеса над одной тайной, из-под онойзавесы непременно выглянет еще одна, а то и две. Ну а если повезет, то и три.Главное – смотреть в оба глаза и слушать в оба уха!

Пока, впрочем, Алена могла только смотреть.Слушать ей было просто нечего, потому что ни Холстин, ни Виктор Васильевичбольше не обмолвились ни словом, а только быстро вышли из коттеджа, обогнулиего, приблизились к другому, еще более пряничному домику, в котором размещалисьсуперлюксовые номера, обогнули и его, а потом по тропинке углубились в тотсамый «прирученный лес», который накануне нагнал на эмоциональную писательницустолько страхов и ужасов. Выглядел он по-прежнему мрачновато, однако небо скаждой минутой все светлело, петухи наверняка уже давно прокричали, и никакихмыслей о зловещих ужасах теперь у Алены не возникало, а возникали у нее мыслисамые практические, например, о том, что крылечко у коттеджа, к которому они приблизились,высоковато, а никакого пандуса не имеется – небось тяжеленько суперлюксовымпостояльцам втаскивать в дом чемоданчики. Или для них в «Юбилейном»предусмотрены носильщики?

А кстати, долго ли еще идти? Вот уже и кованыйзабор, ограничивающий владения «Юбилейного», показался впереди, а Холстин и недумает останавливаться. Ой, а что это Холстин делает? Ощупывает прутья решетки,словно ищет расшатанный… И впрямь находит его, отводит в сторону, пролезает вобразовавшийся проем и нетерпеливо манит за собой соседа и Алену.

А может, не надо? Может, Холстин все же лелеетстрашные планы мести соседу и его, скажем так, знакомой, неожиданнообнаруженной в его постели? Не повернуть ли Алене восвояси?

Ну уж нет! Разве наша писательница позволитсебе повернуть, если разворачивается интрига, вполне достойная сделатьсясюжетом для будущей нетленки?! В конце концов, читателю нужны не толькоразбитые сердца, но и лужи крови, горы трупов, крики ужаса и всякая такаяпрочая чухня, непременная атрибутика детективного жанра. Так что назваласьгруздем, дорогая Алена Дмитриевна, – полезай в дыру в заборе вслед засоседом, тем паче что попадешь ты, судя по всему, не на кладбище, не на свалкуядерных отходов, не в потусторонний мир, а лишь на территорию спортивного лагеря,который находится по соседству с «Юбилейным».

Подобрав полы халата, Алена между прутьямипролезла-таки и наткнулась на соседа. Он встал вдруг недвижимо, наблюдая заХолстиным, который метался туда-сюда среди кустов, бормоча растерянно:

– Да где ж она? Куда подевалась? Куда яее засунул?

– Что случилось, господин Холстин? –насмешливо спросил Виктор Васильевич. – Вы как будто спрятали куда-точужой труп и никак не можете его найти?

«Во-первых, свой труп спрятать было бы весьмасложно, – хотела возразить пуристка-писательница. – Аво-вторых, – добавила бы она ехидно, – почему вы решили, что речьидет именно о трупе? Ведь это слово мужского рода, а Холстин говорит: „Она,ее…“»

Ни возразить, ни вставить ехидную репликуАлена не успела: Холстин перестал бестолково топтать траву, обернулся,уставился на соседа измученным взором и простонал:

– Вы смеетесь, Нестеров? Смеетесь, да?! Амежду тем это не шутка, а истинная правда! Примерно двадцать минут назад здесь…вот здесь, – он раздвинул раскидистые ветки кустарника, унизанные розовымицветочками, которые безмятежно качались на длинных стебельках, – лежалтруп неизвестной девушки. А сейчас ее нет. В смысле, его. Трупа нет!