Книга Режиссер - Александер Андориль

— И ты иди.

— Не переношу танцы, — фыркает он.

— Необязательно танцевать для того, чтобы…

— Не могу, Кэби, я в таком отчаянии, сейчас заплачу.

— Тогда поплачь.

— Ага, — улыбается он, чувствуя, как в носу что-то натягивается, — наверное, это поможет.

11

Ингмар с отцом живут в гостинице Сёдерхамна. После ланча они едут на поезде до Бергвика и идут в кино.

На экране Маяк и Прицеп[44].

Вдруг кто-то стучит в дверь в самом конце салона.

Стучит тихо, но все же Ингмар должен открыть.

На потолке утренний свет. Выключенная лампа, мертвые мухи на дне стеклянного колпака.

В дверь снова стучат, Ингмар встает с постели, отодвигает оба кресла и открывает.

С приветливой робостью посмотрев на него, Свен входит в комнату. За ним идет К. А. с маленьким подносом, на котором лежит завтрак.

— Я только что получил ответ из лаборатории, — говорит Свен. — Они сказали, ничего страшного, просто… — Широко улыбаясь, он опускает глаза. — Просто смех, да и только, — продолжает Свен. — Они сказали, что все отлично.

— Здорово, — бормочет Ингмар.

— Вечером можем посмотреть.

К. А. ставит поднос на тумбочку.

— Я поговорил с Ингрид и Максом за завтраком. Они сказали, что Гуннар чувствует себя лучше.

— Рад за него, — говорит Ингмар, садясь на кровать.

— Что-то случилось? — спрашивает Свен.

— Случилось то, что, кроме меня, никто больше не хочет снимать этот фильм… да я и в себе уже не уверен.

К. А. подходит к окну и немного погодя бормочет:

— Стиг со своими ребятами ждут во дворе.

— А что там с погодой? — интересуется Ингмар.

— Солнце светит, но горизонт пасмурный. Лишь бы нам немного подфартило, и день будет серый.

— Значит, пора одеваться, — говорит Ингмар.

Стоя в фойе, Стиг рассказывает об особой курительной трубке, которую он вырезает из грушевого дерева.

— Каждый день понемногу.

Гуннар и К. А. осторожно разворачивают замшу на стеклянном столике.

— Трубка двойная, — говорит Стиг, выжидательно заглядывая им в глаза. — Можно забить в оба чубука один и тот же табак, а можно два разных сорта.

Те внимательно изучают трубку. Смотрят ее на свет.

— Двойная, — повторяет Гуннар, стараясь не засмеяться.

— Похоже на мотоцикл с коляской, — говорит К. А. Ингмар подходит к ним, и Гуннар протягивает ему трубку.

— Ну и как, работает? — тихо спрашивает он.

— Работает? — переспрашивает Стиг. — Ты о чем? К. А., смеясь, отворачивается, и Ингмар видит, как поблескивают глаза Гуннара, когда, прикрывая рукой рот, он садится на стул.

Входит Свен, он приносит холодный воздух в складках одежды.

— В машину забрались крысы. Сожрали половину сиденья, — пыхтит он. — Конечно же моего. На всей обивке огромные дыры.

— Наверное, от твоего сиденья вкусно пахнет, — предполагает Ингмар, почесывая спину о дверной косяк.

— Вкусно пахнет? И что теперь, надо есть все, что…

— Да шучу я, Свен.

— Думаешь, от него плохо пахло?

Ингмар смеется, они встречаются взглядами. Свен тоже рад.

— Ну что, едем в Скаттунгбюн?

— Даже не знаю, — говорит Ингмар.

— Мы еще можем успеть.

— Если плюнем на солнце и на…

— Не надо ни на что плевать, — перебивает Свен. — Все будет отлично. Именно так, как нам надо.

Когда они спускаются в долину, над дорогой на крутом склоне в ослепительном сиянии солнца вырастает Скаттунгбюн.

Вереница автомобилей и грузовиков сворачивает на дорогу поменьше, проезжает сквозь лес, вокруг которого замыкаются горы.

Они не спеша едут вдоль сверкающей цепочки озер.

Мощные автомобили, автобус со звукоаппаратурой и столовая на колесах — все это останавливается у въезда на грунтовку возле самого разворота. Бурливая вода последнего озера стремительно хлещет из открытого затвора плотины, спускаясь в реку Марнес.

— Это мне нравится, — говорит Свен, выходя из машины. — По-моему, замечательно.

Он показывает на запруду.

Ингмар кивает.

— Правда, пароходов здесь раз-два и обчелся, — улыбаясь говорит Катанка и ищет его взгляд.

Все в одинаковых куртках с подкладкой из овчины топчутся на солнечной площадке, чтобы согреться.

Двухлетние березки дрожат среди поросли тоненьких прутиков, пригибаются к земле.

— Блумквист получил разрешение вырубить немного кустарника возле устья реки, — говорит Свен, главным образом самому себе.

Немного постояв вместе с Ингмаром, он направляется к Петеру, который молча прилаживает закутанную камеру к деревянной подставке.

К. А. подходит к Ингмару и, ничего не говоря, тыкает пальцем в водянистую облачную пелену, нависшую над деревьями.

Ингмар собирает всех вокруг камеры, но долгое время просто стоит молча, не в силах собраться с мыслями.

— Это немного… неприятно, или как бы это сказать… — начинает Ингмар. — Но я решил, что сегодня мы будем делать съемки с дальнего расстояния. Я написал в сценарии, что с мертвым телом не должно быть никакой лишней интимности и…

Актеры и техперсонал стоят рядом и слушают.

— Я понимаю, это моя ошибка, что мы потеряли столько времени.

Сняв шапку, он почесывает лоб.

— Если солнце так и будет светить, то… даже не знаю, тогда придется пойти на серьезные компромиссы, сделать кучу крупных планов, составить грузовики так, чтобы было немного тени, но… Что тут сказать? Мессу придется отменить, вот как это называется. Поступайте как знаете. Насильно никого тут не держат, но я надеюсь, что многие из вас подарят мне пару лишних часов.

Ингмар жестикулирует и кричит, когда репетируют общие планы. Машины едут вперед и поворачивают.

Пастор идет большими шагами, останавливается.

Перебрасывается беззвучными репликами с полицейскими, одетыми в штатское.

Тело накрывают брезентом.

Свен спускается, встает рядом с Ингмаром и просит его проследить, чтобы «скорая» не сдавала слишком сильно назад.

— Вот так в самый раз, правда? — спрашивает Ингмар.