Книга Аргидава - Марианна Гончарова

Так вот о Тищенко.

Сашка Маше с Игнатом рассказывал, как после присвоения профессору степени члена-корреспондента Британской академии наук профессор Тищенко пригласил этого британца-археолога… того, который усовершенствовал радар. И главное, так просто, чуть ли не с помощью женской шпильки. Дейвид его звали. Пригласил Дейвида сюда, к нам. Ну не к нам, конечно, а, естественно, в Аргидаву. Тищенко ведь всю жизнь занимался крепостью и утверждал, что следы захоронений в курганах есть не только вокруг крепости, но и в ней самой имеется уникальное захоронение пятого века нашей эры. Никто этому Дейвиду с его радаром не верил, наша академия не хотела даже оплачивать командировку, называли его шарлатаном, мол, как можно, не ведя раскопки, видеть сквозь слои конкретный предмет, его химический состав, а главное, возраст. Но Тищенко пригласил его. В гости. Как это называлось? Частный вызов, что ли. Еще целая история была, как он провозил радар через границу, поднимали все знакомства, профессор тогда обзванивал ученых чуть ли не полмира, а те по цепочке звонили своим знакомым, чтобы этот британец Дейвид… как же фамилия была его, вылетело, не помню… чтобы ему разрешили взять с собой его радар. Очень поспособствовал дядя мой, Корнеев. Сам ездил его встречать в Москву. Вез сюда на машине через две страны. И ведь не было такой надобности, а поехал.

Короче, тогда в результате сканирования всей площади Аргидавы Тищенко и этот Дейвид с его аппаратом обнаружили под Тронным залом древнее захоронение. Под северной стеной, откуда все время сочится вода. Он готовил доклад четыре года. И доказал, опять же с помощью этого радара, что древние строители Тронного зала спроектировали такую конструкцию, что, если только начать прокапывать ход к этому вот древнему захоронению, малейшее, хоть миллиметровое нарушение особых пустот под стеной Тронного зала вызовет резонанс. А тот поведет за собой моментальное разрушение соседних сооружений, которое затем вызовет подобные изменения следующих, и так далее в линейной последовательности по принципу домино. Гениальные зодчие.

– Были такие жрецы. В переводах отца Васыля есть о них. В тетрадках, которые Корнеев забрал, – мрачно отозвался Игнат.

Сашка нехорошо оскалился:

– И за неделю до своего доклада, куда были приглашены гости соседних государств, тех государств, чья история так или иначе была связана с поселением, а потом и с крепостью Аргидава, куда был уже официально приглашен британский коллега профессора Тищенко, тот, кто усовершенствовал радар, за неделю до триумфа своего, нашей науки, нашей страны Тищенко не проснулся утром. А доклад его в нескольких экземплярах, все планы крепости, все показания радара, все распечатки сканирования… исчезли.

– Расследование, естественно, вел твой дядя, Корнеев, – без капли сомнения отозвался Игнат.

Сашка кивнул.

– В пропаже доклада обвиняли меня. Даже подкинули мне улику. Буквально подкинули – под кровать. Я чуть не сдох в капэзэ. Корнеев меня вытащил. Дядя мой. Дя-дюш-ка…

Глава двадцать третья

Похищение

Иногда ему даже отказывало зрение. Все шестнадцать тетрадей Корнеев расшифровал и прочел за три месяца, закрываясь по вечерам в своем кабинете. Три тяжеленных месяца…

И наконец в последней шестнадцатой, в самом конце, прямо на картонной обложке, он обнаружил следующую запись:

«…Говорили, что силу ему дал Бог войны и кормилица его, ведунья, дала ему меч великого Ареса. Рукоятка из золота и слоновой кости с вправленными камнями как алые слезы, как зерна граната…»

– Меч! – взвыл Корнеев, его всего обдало жаром. Он одним броском кинулся к бару, схватил бутылку с белым густым напитком и торопливо сделал несколько больших глотков прямо из тонкого горлышка.

– Вот что они ищут! Меч! – вытер он рот рукавом и опять сделал несколько глотков. – Меч. Мой меч! – Корнеев забился, мотая головой, вращая дико глазами. – Меч! Не дам! – рычал и стонал он. – Молокососы! Свиньи! Ничтожные ублюдки! Вот, оказывается, что они ищут! Ах ты маленькая потаскуха! Ах ты тварь! Сволочь! Стерва! Аааааа! – Корнеев всхлипывал и задыхался. – Мой меч, – приговаривал он, – мой. Он мой.

Постепенно успокоился. Закрыл жалюзи. Плотно задернул шторы. Принялся доставать из бара все бутылки и ставить их рядом на карточный столик с гнутыми ножками. Освободив бар, он, вцепившись ногтями в невидимый рычаг, отодвинул в сторону зеркальную заднюю стену бара, на цифровой панели набрал код, открыл сейф и достал оттуда на кожаном шнурке подвеску, сделанную из старой и от древности бесформенной монеты. Еще всхлипывая и вздыхая мелко и часто, как наплакавшийся ребенок, на этот раз не спеша он налил себе в стакан своего тягучего пойла, взял между пальцев монетку, потирая ее нежно, и уселся в кресло. Он окончательно успокоился и вызвал Бустилата.

На следующий день, рано утром, когда Маша выгуливала и тренировала на парковой огражденной собачьей площадке Лушку, к воротам на малой скорости подъехал корнеевский джип. За рулем сидел Бустилат. Он притормозил, не выключая мотора, и высунулся в окно:

– Э! Эй!.. Эй, ты, подойди-ка, потолковать нужно!

Маша обернулась на крик, что-то в зовущем ее человеке показалось ей знакомым… Черт… Где-то она его видела… Где же, где?..

Машину Бустилат поставил так, что она перекрыла выход с площадки.

– На пару слов, а? – Бустилат поманил Машу пальцем. Та не сдвинулась с места. Но Луша заворчала, подошла ближе и встала между Машей и автомобилем.

– Ну?! – насупилась Маша.

– А что за псина такая у тебя? В очках! – загоготал Бустилат. – Ты сама очкастая, твой этот хахаль тоже, и собака в окулярах!

Луша задрала голову, посмотрела на Машу вопросительно, полураскрыв пасть, подошла еще ближе к выходу и опять угрожающе зарычала на Бустилата. Тот перестал ржать, напрягся и тихо выругался. Маша, взяв Луну за ошейник, прошла в узкий проход между забором и машиной и направилась к выходу из парка.

– Ты вот что… – Бустилат вышел из джипа. – Я с тобой пока по-хорошему… Слышь, а ну стой! Куда пошла, стой, сказал!

Маша остановилась, но не оборачивалась.

– Тетрадку отдай, ладно? А то хуже будет! Отдай, а?

– Какую еще вам тетрадку? – Морозец пополз по коже, но Маша не подала виду. Зато Луша, почувствовав Машкин страх, занервничала.

– Не знаю какую. Хозяин велел тебе передать, чтоб семнадцатую тетрадку вернула. А то…

– Хозяин? – Маша резко обернулась. – Это кто же такой? Корнеев, что ли? Который столовые приборы ворует?

Маша тут же вспомнила охранника.

– О! Вот видишь, сама все знаешь. Давай, не тяни. Зачем неприятности, да? Может, мне подождать? Сбегаешь? Где она, тетрадочка-то, а? У тебя или у этого твоего?

Маша молчала и смотрела, как только она умела, исподлобья, насмешливо и с таким презрением, что Бустилат разозлился: стой тут уговаривай эту.