Книга Земля Тре - Александр Рыжов

Казалось, олени понимали эти слова и нетерпеливо переступали с ноги на ногу, стремясь побыстрее тронуться в путь. Коста придерживал их, а Элльм продолжал говорить:

- Огги сделает все, чтобы вам помешать. Но в вас есть сила... я чувствую ее...

Олени шагом тронулись с места и повлекли легкую, как гусиное перо, кережу по обледенелому насту. Элльм шел рядом и торопливо давал последние наставления:

- Если встретите Талу... если поймете, что уйти невозможно... обойдите три раза вокруг берлоги.

- Тала? Кто это?

- Слуга Огги. У Огги много слуг. А берлога... - Олени перешли на бег, и Элльм уже не поспевал за упряжкой. - Вы все поймете сами. Я верю в вас...

Коста попытался натянуть поводья, но олени неудержимо рвались вперед.

- А если встретите Адзь... - говорил Элльм, задыхаясь и отставая все больше и больше, - тогда...

- Кого? - крикнул Глеб, обернувшись назад.

- Адзь... Это...

Но тут из-под оленьих копыт взметнулись фонтанчики серебряных искр, и упряжка стрелой полетела по лесной дороге. Белый вихрь, вырвавшийся из-под кережи, скрыл из глаз маленькую фигуру Элльма, а его слабый голос утонул в шуме ветра.

Чудесные олени мчались по безбрежной тундре. Лес скоро кончился, и со всех сторон хлынула белизна. Она обжигала зрение, опаляла мозг, бурлящим потоком врывалась в сердце и, словно хмельное вино, растекалась по жилам. Не стало земли, не стало неба - не стало ничего, кроме белизны, заполнившей собою всю Вселенную.

Олени цокали копытами, кережа скользила по снегу, заячья шуба приятно согревала тело... Глеб задремал, опьяненный белизной, и очнулся только тогда, когда Коста, обернувшись, толкнул его локтем в плечо: .

- Проснись...

Глеб вздрогнул и заморгал сонными глазами,

- Где мы?

- Почем я знаю. Верст пятьдесят от берега отмахали.

Олени лихо перенесли кережу через скованную льдом речку и углубились в редколесье. По обеим сторонам замелькали тонкие деревца. Северная природа согнула их и превратила в уродливых калек. Глеб смотрел на скрюченные стволы, на выщипанные ветрами и придавленные тяжелым снегом кроны и чувствовал, как в сердце медленно и тихо заползает жалость...

- Стоп! - сказал вдруг Коста и дернул поводья. Олени строптиво зафыркали и замотали головами. Ветвистые рога звучно стукнулись друг о друга, и в воздух, как пух из разорванной подушки, поднялось облако мохнатых снежинок.

- Что там? - Глеб выглянул из-за плеча Косты и увидел впереди, прямо на дороге, темное пятно.

Олени пробежали еще несколько саженей и нехотя остановились. Коста выскочил из кережи, заскрипел каньгами по крупитчатому насту, и из его уст вырвалось невольное восклицание. На снегу, в луже заледеневшей крови, лежал человек. Его глаза стеклянно смотрели в небо, а тело... Видавшего виды Косту передернуло, когда он увидел лишенную волос и кожи голову (содранный скальп валялся тут же) и руку, вырванную из плеча. Он попытался приподнять тело, но оно крепко вмерзло в багровую наледь.

- Кто это? - спросил Глеб и поежился, словно шуба с теплым названием "печок" вдруг перестала греть.

- По виду лопин.

- Кто его так?

- Не иначе зверь... Гляди-ка, там, кажется, еще один.

Коста схватил рукой узду, и олени двинулись вперед, обходя замерзший труп. Снег впереди был разворочен, сизое ледяное крошево смешалось с алыми сгустками.

- Следы! - сказал Коста. - Медвежьи...

Они вывернули из-за сгорбленной березы и увидели еще одного человека. Он лежал на боку, а из ноги торчали обломки сломанной кости. Кровь дымящимся ручейком стекала на снег, протапливая глубокую лунку.

Коста склонился над ним, прикоснулся рукой к окровавленной щеке. Веки лопина медленно поднялись, приоткрыв голубые зрачки, в которых, как пламя в светце, угасал разум.

- Ты откуда? - спросил Коста.

Лопин не понял вопроса, а может, и не расслышал. Он уткнулся в Косту неподвижным взглядом, но, заметив что-то за его спиной, шевельнулся и прошептал бескровными губами:

- Тала... Чиррэ...

Это были его последние слова - веки опустились, и по изуродованному телу побежала предсмертная судорога. Коста посмотрел на продавленный снег, выпрямился и шагнул к упряжке. Олени тревожно вздрагивали и косились в сторону - на огромный сугроб с черной дырой, над которой вилась струйка пара.

- Вот она, берлога... - проговорил Коста. Из сугроба донеслось глухое рычание, рыхлый снежный покров на нем заколебался и с шуршанием потек вниз. Мгновение - и Коста увидел перед собой гигантского бурого медведя.

- Берегись! - крикнул Глеб. Медведь поднялся на задние лапы и косматой горой навис над Костой Он был раза в два крупнее тех медведей, что водились в новгородских лесах, а в его глазах, налитых густой желтизной, было что-то завораживающее. Они вонзились в Косту как два стальных бурава.

Коста сбросил печок и выхватил нож. Медведь сделал шаг и махнул многопудовой лапой, метя ему в голову, но Коста отскочил и нырнул под осиновый ствол, накренившийся, как колодезный журавль. Медведь зарычал, и под его лапами громко защелкал хрупкий кустарник.

Глеб нащупал рядом с собой меч и хотел выпрыгнуть из кережи, но Коста крикнул:

- Сиди! Сам справлюсь.

Медведь всей своей тушей навалился на осину, и она хрустнула, словно тонкая лучина. Глеб увидел, как из поднявшейся вверх снежной пыли вынырнула рука Косты, и широкое лезвие ударило медведю в бок. Удар вышел не слишком удачным - нож ширкнул по сбившейся в колтуны шерсти, и Коста, не удержавшись на ногах, кубарем полетел в снег.

Медведь отшвырнул от себя обломок ствола и оскалил пасть. Осколки ледяной корки, похожие на сахарные леденцы, брызнули из-под лап. Он бросился на упавшего человека, но Коста успел вскочить на ноги, и громадная бурая масса рухнула рядом с ним, разметав в стороны серебристое сеево. Коста занес над медведем нож. Когтистая лапа, взломав наст, ударила ему в голень. Нож описал сверкающую дугу и рассек медведю ухо. Кровь яркими, густеющими на морозе горошинами посыпалась на снег... медведь взревел... Глеб увидел, как Коста перелетел через медвежью тушу и зарылся в сугроб. Зверь выпрямился и поднял над головой передние лапы.

Коста перекатился с живота на спину. Разгоряченный поединком, стряхнул с рук койбицы и сжал рукоятку ножа взопревшей ладонью. Медведь упал на него, намереваясь вдавить в раздробленный наст, но Коста вывернулся и ужом скользнул в сторону. Нож вонзился в косматый загривок. Медведь с оглушительным ревом замотал головой, и нож, вырвавшись из пальцев Косты, погрузился в снег.

Глеб с мечом в руке выпрыгнул из кережи. Собираясь с мыслями, замер... Швырнул меч обратно в кережу и, проваливаясь в снег, побежал к берлоге. В голове хрустальными льдинками зазвенели слова Элльма: "Если встретите Талу... если поймете, что уйти невозможно..."