Книга В кожуре мин нет - Татьяна 100 Рожева

– До какого такого?

– Заявления на меня писать, что я мол, отравить ее пытался, что ребенка хотел выкрасть, что от налогов скрываюсь. В общем, там много всего. Все это приходится суду рассматривать. Два года этим заняты. Но я не сдамся. Сейчас адвоката хорошего беру. Повоюем еще. Ну, дурак я, знаю. А дураков надо учить… Ты что-то еще будешь?

– Нет, спасибо.

– Я тебя отвезу. Можно? И в следующий раз мы пойдем в настоящий грузинский ресторан.

После двух настоящих грузинских ресторанов с правильными салатами из помидоров и огурцов, с рассказами о теплой Грузии и сетованиями на нервную московскую жизнь, Акакий, накрыв ладонью мою руку и отведя глаза, сказал:

– Тебе нужен хороший мужчина. Любовник. Я хочу им стать для тебя. Я хочу, чтобы у нас были близкие отношения.

– А как же Ваша замечательная жена?

– У нас близости уже много лет нет, – ответил он, не поднимая глаз. – Ты ответишь мне? Больше невмоготу смотреть на твои сисечки. Помять хочу. Такие они сладенькие, сисечки твои…

– Акакий… Хороший мужчина – любовник мне, конечно, не помешает. Но если вы еще раз скажете «сладенькие сисечки», меня стошнит хачапури.

– Да? А как же их называть? Они такие сладкие… твои сисечки… я даже не знаю…

– Хачапури на подходе, Акакий! Предупреждаю! Хотя бы сиськи!

– Си… – не смог выговорить он. – Но это же так грубо! Я не смогу!

– Надо учиться! А то я не смогу!

– Хорошо. Я буду стараться. Си… си…

– Ськи! – помогла я. – К следующему разу задание. Освоить!

– Хорошо. Как скажешь. Я на все согласен.

В следующий раз мы направились в его квартиру, в которой «пока никто не живет, потому что один съемщик уехал, а другого, такого же, пока не нашел».

– Какого такого же?

– Мужчина из Газпрома был. Жил один, в командировках по полгода. И платил за год вперед, не торгуясь.

В супермаркете Акакий ставил в тележку вино и продукты, не глядя на цены – повадки хорошего мужчины-любовника. На углу сталинской пятиэтажки он сконфуженно замялся.

– А ты не могла бы подняться минут через десять после меня? Квартира семнадцать на втором этаже, – он собрал морщинки в букеты, которые дарят неверные мужья своим женам. – Позвонишь, я открою. А то тут соседка жену знает. Вдруг как назло. Знаешь, как бывает…

Я осталась гулять у подъезда с запахом старого жилья и новых кошек.

Акакий открыл дверь, озираясь по сторонам. Пахнуло пустой квартирой.

– Проходи… Извини за ожидание… Я компенсирую…

Квартира могла бы быть музеем быта представителя среднего класса начала XXI века. Типовой набор бытовой техники, включая посудомоечную машину и кофемашину, в гостиной плазма, диски и журналы вместо книг.

Мы выпили вина, закусили орешками и клубникой, поболтали ни о чем.

– Я купил все новое в спальню. Диван, постельное белье, покрывало, – начал издалека Акакий. – Пойдем, посмотришь. Вдруг тебе не понравится?

– Пойдемте, – улыбнулась я.

Раздевался он, не спеша, аккуратно снимая с себя брюки, теплые подштанники, термобелье.

– К зиме Вы готовы, – заметила я.

– Ну, я же южный, теплолюбивый.

Он развесил вещи на стуле и, взявшись за носки, посмотрел на меня.

– Снимать?

– Ну, если не замерзнете.

Минуту он разглядывал свои ноги, и, крякнув по-стариковски, нагнулся. Носки пополнили собой группу экспонатов «белье южного мужчины начала XXI века». Акакий на цыпочках, как по болотным кочкам, пробрался к кровати и залез под одеяло.

– А ты? Будешь раздеваться? – спросила его голова со съехавшими на лоб рельсами седых прядей.

– А надо?

– Хотелось бы…

Он улыбнулся снизу, выстрелив салютиками морщинок.

Я разделась и легла к нему.

Минуты через три он шумно задышал и еще через полминуты рухнул рядом.

– Акакий, с вами все в порядке? – забеспокоилась я.

Он раздвинул хворост морщинок голубым зрачком.

– Думал, сердце выскочит… Ох, у тебя и станочек! Хорош, хорош, ай, хорош! – проговорил он и снова завалил зрачки хворостом. Под седыми взлохмаченными бровями они казались присыпанными снегом.

– Можно тебя спросить? – шевельнулся он.

– Да.

– Ты кончила?

– Акакий… Чтобы кончить, мне нужно немного больше времени. Но мне было хорошо.

– Хорошо, – он спустил белые, безволосые ноги на пол, посидел так, потом поднялся и побрел к одежде. Взявшись за подштанники, спросил:

– А сколько сейчас стоит хорошее белье?

– Теплое, мужское?

– Что? Зачем? А, нет, женское, конечно!

– Да сколько угодно оно может стоить. И десять и пятнадцать тысяч.

Он сунул столбы безволосых ног в трусы, потом в подштанники, а потом в брюки, вынул бумажник, потряс купюрой.

– Вот пять. Купи себе что-нибудь. Это не за встречу, ты не подумай! Просто подарок. Я же не знаю размеров, сам не смогу купить. Тебе удобно это время для встреч?

– Ну да…

– Я тогда забиваю тоже? Это будет наше время.

Два следующих раза отличались от первого другими орешками и гнильцой на дне пластмассового корытца с клубникой. На четвертый раз, Акакий, позвонив в положенное время, озабоченно произнес: «Нам надо с тобой серьезно поговорить. Грузинский ресторан помнишь на углу? Я буду ждать тебя там».

Он заказал грузинский салат, разгладил салфетку на столе, и начал:

– Я хочу поговорить о том, что между нами… о том, что у нас с тобой… о сексе, в общем, – выдавил он слово. – Мне хочется, чтобы ты кончала. Я же вижу, что ты не успеваешь.

– Возможно, выходом для нас будет что-нибудь типа виагры. Я не знаю, как по-другому.

– Считаешь, мне уже пора? – опустил он глаза.

– Ну, если вы хотите лицезреть мой оргазм, Акакий.

– Да, наверное, пора…

– Мне хорошо с вами и оргазм не так уж важен на самом деле, – поддержала я его.

– Да? Правда? – он взял мою ладонь, и поцеловал пальцы. – Пальчики сладенькие такие…

– Я тоже хотела поговорить с вами.

– Да? О чем?

– Мне нужны деньги.

Его взгляд сделался ледяным. Морщинки сложились в изморозь, какая бывает на стекле зимой.

– Больше ни одна женщина не разведет меня! Научили.

– Я и не собираюсь. Я отдам. Просто мне очень нужно сейчас.