Книга Победа на Янусе - Андрэ Нортон

— И почему вы доставили меня? — Он колебался, стараясь тщательно подобрать слова, чтобы они прозвучали вежливо. Он знал, какими словами на других планетах называют их пол, и эти слова показались ему неприемлемыми по отношению к причудливым фигурам, сидящим напротив него. — Мудрейшие.

В желтых немигающих глазах не отразилось ровным счетом ничего. К тому же Шенн не сумел бы определить перемены выражения на их нечеловеческих лицах.

— Ты — существо мужского пола.

— Да, — подтвердил он, еще не понимая, относится ли эта констатация факта к какой-то скрытой дипломатии или к его недавним впечатлениям на острове.

— Где же твой ведущий но мыслям?

Шенна озадачила эта формулировка, и он задумался, что бы это значило.

— Я сам себе ведущий по мыслям, — решительно ответил он, вложив в свой ответ всю силу своего убеждения, на какую только он был способен.

И снова его взгляд встретился с зеленовато-желтыми глазами, пристально смотрящими на него. И он увидел в них перемену. Самодовольства в них стало меньше; его ответ, подобно камню, брошенному в воду тихого озера, потревожил их и нарушил безмятежное спокойствие.

— Рожденный среди звезд говорит правду!

Это «произнесла» первая начавшая беседу.

— Это может лишь казаться, — сдержанно возразила ей вторая из троицы, и Шенн догадался, что им известно об его «подслушивании».

— Вполне возможно, Читающие-по-ветвям, — проговорила третья, сидящая в середине триумвирата, — что не все живые существа следуют нашему образу жизни. Такое возможно. Особь мужского пола, думающий за себя… без ведущего, который спит и видит сны! Или который сам способен разобраться в своих снах и извлечь из них истину! Да, его народ должен быть весьма необычным. Разделяющие-мое-мнение, давайте спросим совета у Старейших. — Впервые одна из голов шевельнулась, переведя взгляд с Шенна на черепа, спустя несколько секунд остановилась на одном из них.

Шенн, готовый к любым чудесам, не выдал своего изумления, когда костяной обитатель одной из ниш зашевелился, выкатился из своего небольшого отсека и плавно перелетел по воздуху к правому краю стола, где и устроился. Когда он удачно приземлился на стол, глаза аборигена обратились на другую нишу, расположенную в противоположной стороне закругленного помещения. Ниша находилась почти на уровне пола. Из нее поднялся потемневший от времени череп, вскоре занявший левый угол стола.

Наконец из сверхъестественного хранилища прилетел третий, последний череп, который устроился между первыми двумя. И вот самая молодая из присутствующих аборигенов поднялась со своего матраса и принесла чашу из зеленого кристалла. Одна из ее старших соплеменниц взяла чашу обеими лапами, пронесла ее перед всеми тремя черепами, словно предлагая им испить из нее, а затем пристально посмотрела через ее край на терранца.

— Мы бросим ветви, человек-который-думает-без-ведущего. Возможно, тогда мы узнаем, насколько действенны твои сны… Сможешь ли ты использовать их себе во благо или они сломают твою дерзость.

Она раскачивала чашу из стороны в сторону и прислушивалась к шепоту, доносившемуся из ее глубины. Словно из чаши медленно выливалось ее содержимое. Потом одна из присутствующих протянула лапу вперед и резко ударила по дну чаши, и Шенн увидел, как на столешницу высыпался целый дождь из сверкающих разноцветных иголочек длиной примерно в дюйм.

Шенн, ошарашенно взирая на это представление, увидел, как, несмотря на кажущийся беспорядок, груда иголочек, рассыпавшаяся по гладкой поверхности, стала превращаться в упорядоченный разноцветный узор. Он ломал голову, каким образом получился этот искуснейший трюк.

Трое аборигенов склонили голову и начали изучать узор из тоненьких иголок, их юная подчиненная тоже наклонилась вперед, с искренним интересом рассматривая причудливый рисунок и еле сдерживая свое любопытство в присутствии старших. Теперь между Шенном и чужаками возникло нечто вроде занавески. Связь, возникшая между ними вместе с его появлением в зале с черепами, внезапно прервалась.

Взметнулась вверх рука, сверкнув драгоценностями и браслетом, охватывающим ее запястье, затем последовал еще один взмах — и вспыхнул огонь. Пальцы бросали иголки обратно в чашу; четыре пары желтых глаз снова смотрели на Шенна, однако занавесь, разделяющая их, еще не исчезла.

Молодая волшебница взяла чашу у старшей, затем довольно долго стояла неподвижно, сжимая чашу ладонями, сосредоточив на Шенне свой странный взгляд. Потом подошла к нему. Одна из сидящих за столом вытянула свою короткую лапу.

На этот раз Шенну не удалось взять себя в руки, когда он явственно услышал голос. И этот голос не принадлежал ему. Он застыл от неожиданности, увидев, как самый старый, пожелтевший от времени, череп на левом краю стола задвигался. И задвигался, потому что его челюсти то открывались, то закрывались, издав слабое блеяние, состоявшее из двух или трех слов.

Молодая обитательница Колдуна подняла лапу. На этот раз ее пальцы сложились в манящем жесте. Шенн приблизился к столу, но он не смог заставить себя подойти совсем близко к говорящему черепу, даже когда тот перестал вещать.

Шенну предложили взять чашу со сверкающими иголками. Это по-прежнему нс было телепатическим посланием, но он сумел догадаться, что им от него нужно. Коснувшись чаши из кристалла, он не ощутил холода, как ожидал: нет, скорее чаша оказалась теплой, словно он дотронулся до живой плоти. И разноцветные иголки, заполняющие ее на две трети, беспорядочно лежали внутри.

Шенн сосредоточился, чтобы как следует вспомнить церемонию, которую аборигены устроили перед первым разбрасыванием иголок. Самая старшая из них обнесла чашей черепа по очереди. Черепа! Однако Шенн не был специалистом по черепам. Все еще прижимая чашу к груди, он смотрел вверх через стены, на карту звезд на потолке пещеры. Так-так… это созвездие Рамы, а слева от него, чуть-чуть ниже — система Тира, которая изменила его, Шенна. Пустой, бесцветный мир, оставивший очень мало приятных воспоминаний, но все равно Шенн Ланти был его частицей. Терранец поднял чашу к свету, обозначающему бледное солнце Тира.

С кривой ухмылкой он опустил чашу и с презрительным выражением на лице протянул ее говорящему черепу. И тут же он осознал, что этот жест подействовал на чужаков словно удар током. Сперва медленно, а затем все быстрее и быстрее чаша закачалась из стороны в сторону, а иголки стремительно задвигались внутри, смешиваясь друг с другом. И как только Шенн увидел это, он перевернул чашу и высыпал на стол все ее содержимое.

Абориген, передавший ему чашу, оказался тем самым, кто несколько минут тому назад ударял по дну ее, вызвав тогда сверкающий дождь из иголок. К удивлению Шенна, высыпавшиеся иголки снова составили причудливый узор, но вовсе не такой, какой получился у волшебников. Туманная завеса между ними исчезла окончательно; и они опять могли телепатически общаться.

— Быть по сему, — произнес абориген, сидящий в середине и водя четырехпалой лапой поверх иголок. — Что читается, то и читается.