Книга Первая мировая. Проигравшие победители. Русские генералы - Алексей Порошин

Условность маневров, по словам М. Гареева, была особенно заметна там, где они проходили в присутствии высших чинов, членов императорской фамилии, самого императора. Условности же способствовало и то, что на маневрах не привлекался войсковой тыл в качестве обучаемых как составная часть маневрировавших войск. Пищу и фураж везли туда, где руководством учений планировался отдых, и зачастую действия войск зависели не от тактической необходимости, а от спланированного приема пищи. Ночью в основном отдыхали, лишь изредка отрабатывая отдельные элементы ночных действий.

Необходимо отметить, что Петр I является основоположником наиболее совершенной формой боевой подготовки – тактических учений (маневров). При этом в ходе учений он требовал создавать условия, максимально приближенные к реальным. Так, во время «Кожуховского похода» – маневров, проводимых под руководством императора в сентябре 1694 г., – при отработке учебного вопроса «штурма» крепости брешь в крепостной стене была сделана с помощью настоящей мины. Для подавления осажденных к крепостной стене были подведены трубы, и крепость заливалась водой. Еще более ожесточенные маневры были проведены императором в том же году возле села Коломенское. «Завязалась схватка серьозная; бумажныя гранаты обжигали лица, деревянные штыки наносили удары. Все забыли, что они не в дествительном сражении. Многие из солдат были убиты» (орфография и стиль сохранены. – А. П.). М. Гареев отмечал, что подобные приближенные к реальности учения стали проводить впервые во французской армии лишь с 1778 г.

Добавим, что перед Первой мировой войной достаточно широко в кавалерии были известны отношение и взгляды гр. Ф. А. Келлера (последователя Петра I и А. В. Суворова) на боевую выучку солдата в мирное время, что оборачивалось во время маневров с участием его кавалерийских подразделений и частей неслыханными ранее случаями. Они прочно застревали в памяти людей, даже переживших Первую мировую и гражданскую войны, нелегкое эмигрантское существование. «Неприятель» всегда боялся графа Ф. А. Келлера, который «воевал» по-настоящему, проявляя смелую и неожиданную инициативу. Подобное реалистичное отношение к выучке своих подчиненных способствовало тому, что возглавляемая им 10-я кавалерийская дивизия с началом войны многократно была отмечена высшим начальством своими решительными и успешными действиями. Об отменной выучке дивизии написал в своих мемуарах и А. А. Брусилов, бывший одно время начальником Ф. А. Келлера и относившийся пристрастно и явно негативно к личности своего подчиненного.

Большинство военачальников в течение нескольких лет ни разу не командовали войсками и на таких маневрах, достаточно условных, с элементами бутафории. Характерно, что на них русская армия выступала соединениями и частями штатной численности мирного времени, что заметно отличалось от немецкой практики. Прусские войска к моменту производства маневров призывали резервистов, преследуя две цели: резервисты получали практику в составе частей, в которых они должны были воевать, а части выступали на маневрах в штатах военного времени, давая практику командирам в управлении реальными частями военного времени.

Ф. А. Келлер

Накануне Первой мировой войны в 1910, 1911, 1912 гг. проводились маневры для войск западных округов с привлечением Иркутского военного округа. В ходе них, отмечали В. А. Золотарев и Ю. Ф. Соколов, у командного состава было выявлено много недостатков, к основным из которых относилось неумение: оценивать местность, выбирать позиции, оценивать обстановку и отдавать приказания. А это основные вопросы управленческой деятельности в ходе подготовки и ведения боевых действий.

Одной из форм подготовки высшего командного состава являлись военные игры, которые в исследуемый период вошли в быт российских войск. Порядок их проведения, методы разработки военных операций, организация маршей, применение войск в бою был изложен в «Указаниях по ведению военной игры», вышедших в 1907 г. по приказанию военного министра Ф. Ф. Палицына. В 1909 г. было издано новое «Наставление для занятий с офицерами». Ведение военной игры и полевые поездки стали обязательны.

Но среди высшего командного состава военные игры и командование на больших маневрах не пользовалось особой популярностью. Попытка В. А. Сухомлинова в 1911 г. провести игру в Зимнем дворце для проверки оперативных планов и способности будущих командующих армиями и фронтами грамотно выполнять свои обязанности провалилась. За час до ее начала императором под нажимом его дяди – великого князя Николая Николаевича (младшего) она была отменена. Только накануне Великой войны ее провели в Киеве в период 20.4–3.5.1914 г. с целью проверки утвержденного в 1912 г. плана развертывания сил на предстоящем театре военных действий. Игра выявила много ошибок в оперативно-стратегической подготовке высшего командного состава, которые в абсолютном большинстве были повторены и с началом войны.

В Таблице 7 (Приложение 5) представлены данные об участии военачальников на маневрах и в военных играх. Ее анализ подтверждает полное отсутствие у них в мирное время практики управления крупными войсковыми соединениями на командных и штабных (ведущих) должностях. Их роль в этих важных военных мероприятиях ограничивалась в основном ролью посредников, офицеров штаба руководства и выполнением других, отнюдь не основных функций (за исключением А. Е. Эверта, участвовавшего в маневрах на штабных должностях).

Неподготовленность высшего военного руководства не оставалась незамеченной среди компетентных в военном деле людей. Современники, оценивая подготовку военачальников, писали: «Военной науке и тренировке в управлении войсками не уделялось внимания именно в тех высших слоях генералитета, на которые было возложено руководство войной…» «Мы совершенно игнорировали подбор и подготовку старшего командного состава и, проводя в войсках в жизнь идею дерзновения и маневра, ограничили ее только уставами и мелкими войсковыми соединениями, не практикуя в этой идее крупных войсковых начальников и крупные соединения».

А. И. Каменев отмечает, что многие старшие начальники вовсе не имели командного ценза, например, в начале XX в. из 46 начальников пехотных дивизий не командовали:

ротами – 22 чел. (47,8 %);

батальонами – 14 чел. (30, 4 %);

полками – 8 чел. (17,3 %);

бригадами – 13 чел. (28, 2 %).

Руководство государства оценивало высший командный состав армии по формальным признакам, одним из которых был служебный стаж. Так, отправляя генерала от инфантерии П. А. Плеве в отставку, Николай II в своей приветственной телеграмме связывал его военные успехи лишь с 40-летним служебным стажем, что с горечью констатировал один из предвоенных военных министров А. А. Поливанов. Тогда как, по его словам, этот генерал был известен в армии в числе немногих своим постоянным военным самосовершенствованием.

Таким образом, прохождение всех (или большинства) командных должностей офицером (генералом) еще не означало, что он получал практику управления подчиненными именно в главной составляющей строевой службы – боевом применении подчиненных ему войск. Т. е. строевая служба являлась обязательным, но недостаточным условием для становления полководца. Очевидно, что, кроме службы на командных должностях, необходимо желание соответствующего командира заниматься именно тем, что понадобится в военное время, выбираясь из рутинной повседневной деятельности мирного времени, созданной рядом объективных и субъективных факторов и уводящей строевых офицеров (командиров) от сердцевины военного дела. «Кто предполагает действовать стратегически-наступательно с… войсками, начальники которых не имели случая приобрести хотя бы некоторую необходимейшую практику на маневрах мирного времени, тот строит здание без фундамента, заранее обреченное на разрушение».