Книга Договор крови - Таня Хафф

Почему она не сказала мне, что больна настолько серьезно?

Почему я не ответила на телефонный звонок?

Почему я не позвонила ей?

Почему меня не было рядом с ней, когда она во мне нуждалась?

Карандаш треснул у нее в пальцах, и этот звук заставил женщину снова опереться на спинку стула — сердце ее громко колотилось. Эти вопросы не были частью расследования. И по этой причине следует отложить их «на потом», когда она вернет свою мать. Прижав оправу на переносице левой рукой, Вики изо всех сил старалась снова овладеть собой. Ее мать нуждалась в ее силе.

И вдруг до нее донесся запах материнских духов, ее косметики и геля для душа; они обволокли нос и рот патиной прошлых лет. Вжимая правый кулак под ложечку, она пыталась справиться с нахлынувшей тошнотой. Обычные шумы в квартире выступили на передний план. Двигатель холодильника набирал обороты со звуком взлетающего вертолета, а постоянно текущий кран в ванной эхом отражался от фарфоровой раковины. Случайная машина, набирая скорость, пронеслась по улице, и что-то прошуршало по гравию на автостоянке.

С увеличением расстояния звуки затихали, но шаркающие шаги по расшатанным плитам пешеходной дорожки не смолкли. Вики нахмурилась, почти благодарная за возможность отвлечься.

Возможно, это был Селуччи, возвращавшийся из лавки, торговавшей рыбой и овощами по другую сторону улицы; его шаги звучали как-то непривычно, потому, наверное... ну, потому, что и он, и Генри, оба чувствовали себя неловко в ее присутствии, с тех пор как прибыли сюда, не поставив ее об этом в известность. И дело было вовсе не в том, что она не одобряла их желания помочь, ведь она, говоря по правде, была им признательна, просто ей хотелось вдолбить в их одинаково безнадежно тупые головы, что она и сама может позаботиться о себе.

Что-то промелькнуло в окне гостиной.

Вики выпрямилась. Большие окна полуподвальной квартиры ее матери всегда были искушением для соседских ребятишек, так что это не слишком ее удивило. Встав с дивана, женщина включила торшер с тремя стоваттными лампочками, которых было достаточно, чтобы сверкающий белый свет, заливший гостиную, пробился сквозь ночную темень, и она смогла разглядеть маленьких вандалов прежде, чем те успеют удрать.

Она постояла у окна, одной рукой держась за край занавески, другой — за шнурки жалюзи. Она определенно слышала, как что-то трется о наружную поверхность стекла. Одним плавным, привычным движением Вики резко отдернула жалюзи вверх.

Прижавшись к стеклу широко расставленными пальцами, беззвучно шевеля губами, за окном стояла ее мать. Две пары глаз, одинакового оттенка серого цвета, расширились при обоюдном одновременном узнавании.

Потом на секунду вселенная соскользнула куда-то в сторону.

Моя мать мертва.

* * *

Отрывочные воспоминания старались слиться в единое целое. В отчаянии она хваталась за обрывки.

Это моя...

Это моя...

Она просто не могла найти этого слова, удержаться за него.

Маленькая девочка, скачущая через веревочку, с волосами, перетянутыми синей лентой. Высокая молодая женщина, гордо стоящая в синей форме. Крошечный розовый ротик, раскрывающийся, скорей всего, в первом зевке в своей жизни. Ребенок, внезапно ставший взрослым, протягивает маленькие ручонки кверху, чтобы утешить ее, когда она плачет. Голос, говорящий: «Не беспокойся, мама».

Мама.

Это моя дочь. Мой ребенок.

Теперь она знала, что должна была делать.

* * *

За окном больше никого не было. Никто не двигался по автостоянке, насколько позволяло разглядеть пятно света и зрение Вики.

Моя мать умерла.

За углом, вне пределов видимости, на дорожке, ведущей к входу в здание, снова были слышны звуки неуверенных шагов.

Вики повернулась и бросилась к двери.

Она закрыла дверь на задвижку, провожая Селуччи — привычка, укоренившаяся за годы проживания в большом, полном опасностей городе.

Теперь она дрожащими пальцами пыталась справиться с механизмом — замок заклинило.

— БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТА, ЧЕРТОВА ШТУКА!

Она больше не слышала тех шагов. Не могла различить ничего, кроме рева крови в ушах.

«Она должна быть уже на ступенях...» Отчаянно нажимая на ключ, она не замечала, что в кровь ранит руки... «Открывает наружную дверь...» Была ли эта дверь заперта, когда уходил Селуччи? Вики не могла вспомнить. «Если она не сможет войти, она уйдет прочь». Весь дом задрожал, когда она кулаками отчаянно заколотила по замку. «Только не уходи!» Побелевшими от усилия пальцами она ощутила, как замок наконец поддался.

На лестничной клетке никого не было.

Наружная дверь была открыта.

«Только не уходи снова...» — этот крик все еще отдавался многоголосым эхом у нее в голове, хотя ни звука не вырвалось наружу сквозь стиснутые зубы, и тут Вики услышала, как захлопнулась дверь машины. Затем — шум отъезжающих по гравию колес.

Взрыв адреналина катапультировал ее с половины входной лестницы и швырнул в ночную тьму.

* * *

— Ты представляешь, Кэти, она пыталась войти внутрь здания!

— С ней все в порядке?

— Что ты имеешь в виду, «с ней все в порядке»? Кто-нибудь видел тебя?

— Нет. — Кэтрин покачала головой. — Проведенное нами восстановление не предусматривает такой активности. Если любой из серводвигатей сгорит...

Дональд надежно пристегнул ремнем безопасности вяло сопротивляющееся тело номера десять и перебрался на переднее сиденье микроавтобуса.

— Ну, кажется, теперь все в порядке. — Он вздохнул и, поерзав, устроился поудобнее. — Но, как видишь, она явно не выказывала желания идти со мной.

— Разумеется, нет, ты прервал всплывший стереотип ее поведения.

— Какой такой стереотип поведения?

— Тело заключало в себе сложившийся стереотип: выходя из здания биологического факультета, следовать по этому пути как и в течение многих лет.

— Вот оно что! А я-то думал, она серьезно вознамерилась отправиться домой.

— Теперь ее дом там, где находимся мы.

Молодой человек бросил тревожный взгляд назад, в глубь микроавтобуса. Номер девять, видимо, отключился, но номер десять продолжал бороться со своими путами. Номер десять должен был подчиняться его командам, но он готов был поспорить на свои шансы на Нобелевскую премию, что делать этого ему не хотелось.

— Лежи тихо, — вспылил он и слегка успокоился лишь тогда, когда тело подчинилось запрограммированной команде.

* * *

Майк Селуччи вышел из дверей лавчонки, торговавшей рыбой и овощами; вдохнул запахи жареной картошки и жирного палтуса, смешавшиеся с ароматом теплой весенней ночи. В этот момент вся ситуация показалась ему не такой уж плохой. Безусловно, для всех, имеющих к ней отношение, было бы лучше всего найти тело Марджори Нельсон, причем как можно быстрее. Вики, в конце концов, была разумным взрослым человеком, не понаслышке представлявшим суровую реальность, в которой некоторые дела так никогда и не оказываются раскрыты. Рано или поздно она должна будет смириться с тем, что матери больше нет, признать ее кончину, и все они смогут вернуться к решению проблем, прерванному этим событием.