Книга Точка возврата - Мария Ильина

— Думаешь, только в нашем районе орудовал?

— Не знаю! Но «симка» куплена у метро поблизости.

Макс злился. Дело вязнет, будто телега в грязи. «Уже суббота, а результатов с гулькин нос. И Децил прямо как в воду канул. Везде искали: знакомых, одноклассников — кого только ни спрашивали, все без толку. Бабка еще звонила, масла в огонь подлила. Ответить ей нечего. Хорошо, хоть труп пока не найден, значит, есть шанс. Ну, и хитер же этот Шредер, почти следов не оставляет, будто готовился заранее. Хотя зачем ему убивать? Может, придурков своих повязать хотел, "обручить" жертвой. С них станется! Нелюди, ублюдки!»

Филин встал, подошел к окну, дождь вроде перестал. «Сходить, что ли, на рынок к этой Азизе, как ее там, язык сломаешь. Заодно проветрюсь».

На площади толкотня, машины понатыканы в три ряда да еще на тротуаре. Макс вошел в двухэтажное стеклянное здание. Мерзкие грязные лавчонки, плохой, просроченный товар. Проходя мимо мясного прилавка, ускорил шаг. «Смесь хлорки с тухлятиной, это уж слишком! Совсем оборзели, сажать надо!» Вот и хлипкие промостойки сотовиков. Зеленый логотип Мегафона, круглая, маленькая тетка в дешевой кожанке. На бейджике выведено: «Азиза». «Вот ты мне и нужна! Чем черт не шутит!» Взмахнул удостоверением, вкратце объяснил, что к чему. Она испугалась, засуетилась:

— Народу тьма, как вспомнить, что было месяц назад? — виновато улыбнулась, сверкнули золотые зубы, на протянутый бланк договора даже не взглянула.

— И вы всегда не спрашиваете документы? — Макс безумно устал, но старался говорить жестко.

— Что вы, что вы, всегда спрашиваю! Просто порой их нет. Не прогонять же клиента! С нас ведь объем требуют! Кровь из носу! — вздохнула обреченно.

— Выгонят теперь, ну и хрен с ним! А этим зажравшимся сволочам из «Мегафона» хоть бы хны! — стукнула ладонью по стойке, столкнула договор на мокрый, затоптанный пол, проворно нагнулась, выхватила документ чуть не из-под сапога проходившего мимо парня. — Вы уж простите! — начала вытирать замызганной тряпкой, по ходу приглядываясь к корявым буквам в зеленых клеточках. — Точно мой почерк! А я вообще редко за них пишу, сил не напасешься! Ага, фамилия Зеленая, припоминаю! Девка молодая, высокая, тощая, как модно сейчас. По мне так жуть, одни мослы! — поморщилась. — Рука у нее завязана была правая, левой пыталась, но никак. Ручку вертела, пальцы длинные-длинные. Я торопилась, около шести уже было, закрываться пора, вот и взялась помогать. Смотрю на нее, вроде красотка, а на лицо глянешь, оторопь берет. Неправильное оно какое-то. Уши оттопыренные, торчат, глаза широко посажены, все вроде есть, а не к месту прилеплено. Как этих марсиан всяких рисуют, ну, зеленых человечков! И фамилия в масть.

— Если увидите, опознать сможете? Пугливо закивала:

— Ага, ага, а то!

— Вот моя визитка. Появится здесь, звоните! Ясно? В ваших же интересах.

Макс аккуратно положил грязную бумагу в файл, вышел на улицу, задохнулся от наглого ветра в лицо. Мокрый снег тут же залепил очки. «Молодец Катька, чистый платок положила, заботится». Попытался протереть стекла, но не тут-то было, капли все летели и летели. «Значит, девка — жертва внутриутробной вредности. Что ж, бывает. И такие живут вроде нормальных. Ишь, какую себе выбрал, все не по-людски. Извращенец хренов! — Макс медленно шел вдоль площади, вглядываясь в лица прохожих.

— Живет наверняка поблизости, ездит с работы на метро, около шести возвращается. Жаль, сегодня суббота, а то чем черт не шутит, появилась бы "марсианочка". В любом случае здесь ее надо искать, больше негде». Филин поежился, рукава промокли насквозь, о голове и говорить нечего. «Куда только дел шапку?» Ноги сами несли к метро — зайти погреться. Поднялся на мостик через пути, глянул на рельсы. «Единственная на линии открытая станция». Шагнул к дверям, по ошибке не к входу, а к выходу. Резкий удар по лбу, очки летят в грязь, под ноги спешащим людям. Фигура в голубом метнулась вниз и тут же выросла вновь:

— Вот, пожалуйста! Кажется, не разбились!

Филин схватил очки, кое-как протер, нацепил на нос. Сердце замерло, упало вниз, сквозь мокрый асфальт на рельсы. «Она! Никакой ошибки!» Большие, широко посаженные глаза, крохотный рот, торчащие уши, а пальцы длинные-длинные, как паучьи лапы. Грань красоты и уродства. Макс растерянно хлопал глазами, будто пытался определить, не повредились ли очки. «Ну, заговори с ней!» Язык присох к небу.

— Вам плохо? Отойдемте в сторонку. Извините, я не нарочно! Вы сильно ушиблись? — открылся голубой, в белую полоску зонтик, будто выключили ветер и дождь. Макс с надеждой ощупал лоб. Так и есть — шишка. «Ну, не тяни же! А то уйдет!» Не умел Филин флиртовать без драйва. Выдавил через силу:

— Можно с вами познакомиться? — покраснел, пятнами пошел. «Ну, дурак дураком».

— А вам это нужно? — взгляд прямой, спокойный, ни капли кокетства. — Вы ведь женаты, — кивнула на кольцо.

Он улыбнулся. Почему-то с облегчением.

«Разве так прямо говорят? Обычно молча смотрят, переживают».

— Просто поговорить с кем-то хочется. Все не так: дома, на работе, и тут — это! — потер шишку. «Ты еще скажи, что Шредера поймать не можешь! Пожалуйся!»

— Тогда ладно, а то у меня парень есть.

«Что ж, ты готова время впустую тратить? Точно марсианка!»

— Хороший он у тебя? — Филин перешел на «ты».

— Да! — улыбнулась. — Добрый, веселый!

«Это точно! Как завалит кого, веселится, доброта, блин!»

— Меня Макс зовут.

— Леся.

— Может, провожу?

— Давай!

Под голубым зонтиком, будто под ясным небом, тепло и уютно. На него накатило, прорвало. Жаловался на жизнь, на начальство, на свою незадачливость. Все, как на духу, только вместо следака IT-менеджером назвался, ведь он тоже с информацией работает. Легко с ней было, словно знал ее давно, как сестренку или подругу детства, даже внешность уже не резала глаз. Остановились у торца розовой пятиэтажки.

— Дальше не надо, сама пойду. Всего хорошего! Может, увидимся еще! — легко зашагала по узенькой дорожке.

Макс проводил ее взглядом до подъезда, осмотрелся, запоминая название улицы и номер дома.

Отхлебнул «энергетика» из банки, прислонился к шторе виском. «Так и есть, Леська! Что это за хмырь с ней? Толстый, в очках, оглядывается, следит, в какой подъезд вошла, неужто мент?» Тревога просачивалась, как ледяной ветерок сквозь щели в раме. Шредер всегда верил чутью. Потому и жил до сих пор. Двадцать шесть лет для «солдата удачи» — это возраст. Именно солдат, не псих, не маньяк. Растит из полоумных придурков убийц, террористов и другой «материал», под заказ, за плату. Все по понятиям этого тухлого мира: товар — деньги — товар. Не он создал эту грязь, он лишь лепит из нее поделки. Что поделаешь, работа. Люди — быдло, если зарежу пару баранов, не беда. Своими руками Шредер убивал лишь дважды: при посвящении и когда промах вышел с одним хреновым наркошей. Система давно нуждается в перезагрузке, иначе нельзя.