Книга Перенастройка. Россия против Америки - Игорь Лавровский

Однако нравятся революции или нет — они происходят. Результатом культурной революции в СССР стала индустриализация всего общества, преодоление культурной пропасти между классами и социальными группами. Это не привело, как ожидалось, к немедленному воцарению всеобщего счастья, но заложило фундамент для будущего развития.

В первые годы гласности и перестройки антисоветская пропаганда велась 24 часа в сутки. Диссидентствующие деятели культуры обещали «вытащить из запасников» и из «ящиков стола» то, что они ваяли «вопреки системе». Прошло 20 лет. Из ящиков ничего особо путного, за исключением нескольких произведений, интересных для ограниченных «групп интересов», не достали. В запасниках тоже никаких новых, ранее не известных откровений не обнаружено. Разоблачительные произведения начала перестройки отшумели и унеслись куда-то. На экранах и книжных полках царит советский и квазисоветский мейнстрим. Оказалось, что в советское время была создана мощная конкурентоспособная культура, которая первой из российских отраслей стала отвоевывать жизненное пространство у импорта.

В области культуры Россия может совершить первую серьезную вылазку против американоцентричного глобализма путем государственной поддержки экспорта российской культурной продукции — не только и не столько Мариинки, но и всего спектра «низких» для слишком культурных снобов искусств — от блатного шансона до рекламных роликов. В конце концов, телевидение — это русское изобретение, а Голливуд создавали многочисленные выходцы из России.

Одновременно можно заключать двусторонние соглашения о свободном культурном обмене с другими странами, пострадавшими от американского культурного нашествия, — от Франции до Китая.

Трудовые резервы

Экономика начинается с человека. Поэтому важно знать, сколько людей будет в будущем. Разброс прогнозных оценок велик, но все они предрекают демографическую катастрофу, депопуляцию, возврат к «устойчивому уровню численности населения» с «искусственно накачанных большевиками» высот и — как единственный выход — все увеличивающийся поток мигрантов.

В последние 110 лет в России наблюдалось три слома Демографического тренда: в 1917–1920 годах, в 1941 —1945-х и в 1990–1992 годах. Последний из них впервые привел к смене знака тенденции — теперь население России ежегодно не растет, а убывает. Прогнозы на ближайшие 20–40 лет колеблются от 80 миллионов человек (Центр демографии и экологии человека ИНПРАН) до 110 миллионов человек (Бюро переписи населения США). По прогнозу Росстата, за 20 лет (к 2026 году) численность населения России упадет до 137 миллионов человек, или на 6 миллионов человек по отношению к сегодняшнему дню.

Но прогнозы часто рассыпаются от столкновения с жизнью. В начале 90-х годов практически все основные западные центры, включая ЦРУ, прогнозировали исход населения из СССР в Западную Европу с огромными для России миграционными потерями. Ничего подобного не произошло — наоборот, Россия вызвала значительный, более 5 миллионов человек, приток иммигрантов.

Рискнем предположить, что основную роль в демографическом «нырке» 1990-х годов сыграли все же не фундаментальные долгосрочные, а преходящие краткосрочные факторы. В 1988 году достигли 65-летия люди, которым исполнилось 18 лет в хорошо всем известном 1941 году. Мы все еще расплачиваемся за Вторую мировую войну более высокой смертностью наших стариков, усугубленной коллапсом системы социальной поддержки в конце 1980 — начале 1990-х. Нас настигло эхо войны, усиленное социальной революцией.

Военная полоса еще не прошла. В 2006 году возраста 65 лет достигли люди, рожденные в 1941 году. На их раннее детство пришлись тяготы и лишения военного времени. Полного восстановления ожидаемой продолжительности жизни поэтому можно ждать не раньше 2012 года, когда порога старости достигнут послевоенные дети. Но уже к концу текущего десятилетия демографов могут ожидать приятные сюрпризы в виде ее «неожиданного» роста[31].

К демографическим потерям от экономической пертурбации 1990-х можно отнести рост смертности мужчин продуктивного возраста и наблюдаемое снижение коэффициентов рождаемости. Но ни то ни другое не имеет долгосрочной природы и может быть сравнительно быстро исправлено соответствующей государственной политикой.

Меры демографической госполитики хорошо известны, и во многом это хорошо забытое старое — восстановление стандартов охраны труда (включая ограничение и запрет сверхурочных работ, в том числе и для административного состава), жесткое внедрение отпусков и производственной диспансеризации, — так сказать, профсоюз против вымирания, борьба с коррупцией в ГИБДД и общее устрожение Правил дорожного движения, борьба с наркоманией, СПИДом и алкоголизмом. Здесь нет никакой магии, результаты следуют почти мгновенно.

Что касается коэффициентов рождаемости, то, действительно, потеря социальной стабильности привела к откладыванию родов на более поздний срок. Эффект отложенных родов налицо, в то время как снижение коэффициента рождаемости у 20 — 24-летних продолжается. Аналогичный показатель у 30—34-летних в последние 10 лет удвоился. Больше стали рожать и в 25–29 и 35 — 39-летних интервалах. Это означает, что традиционные подходы к деторождению не изменились, просто они адаптировались к возникшим экономическим условиям. Понятно, что полного восстановления быть не может, так как многие вместо, скажем, двух детей, которые могли бы появиться при более ранних сроках родов, рожают всего одного ребенка. Количество абортов, несмотря на доступность современных противозачаточных средств, сохраняется на высоком уровне, что ведет к распространению бесплодия у женщин. Поэтому, к сожалению, не все отложенные роды смогут состояться.

С восстановлением системы социальной поддержки хотя бы до советского уровня можно смело ожидать возврата коэффициентов рождаемости в России к докризисному Уровню. Это приведет к стабилизации возрастной группы 0–4 года на уровне около 9,5 миллиона человек. Одного повышения рождаемости недостаточно, численность населения продолжит падение, хотя и более медленно. Необходимо вернуть показатели смертности мужского населения страны к уровню начала 1990-х. Нам, по сути, нужно оказаться в той же недавней исторической точке, что гарантирует России стабилизацию численности населения страны на уровне 140–145 миллионов человек без иммиграции, и это уже не демографическая катастрофа.

То, что мы не можем обойтись без мигрантов, — миф. С 1990-го по 2006 год численность трудоспособного населения России не снизилась, а выросла почти на 6,5 миллиона человек! Значит, проблема не в демографии, а в недостаточной социальной и географической мобильности рабочей силы, а также в избыточной прибыльности трудовой эксплуатации мигрантов. Ни то ни другое не имеет к демографии никакого отношения. Мы не вымираем, как кому-то хотелось бы, мы просто не в состоянии себя организовать.

Действительно, если не ликвидировать последствия социального дарвинизма 1990-х годов, численность трудоспособного населения вновь начнет медленно сокращаться примерно с 2010–2013 годов, но это достаточная фора, чтобы успеть наладить движение на дорогах, починить детские садики и развернуть всероссийскую социальную рекламу против абортов.