Книга Как убивали партию. Показания Первого Секретаря МГК КПСС - Юрий Прокофьев

А вот Пуго… Я хорошо знал Бориса Карловича, немного был знаком с его женой. Никогда не поверю, что это самоубийство.

Пуго — последний из членов ГКЧП, кто встречался с Горбачевым. Он отдыхал в Форосе. На аэродром ехал не на санаторной машине, а на машине из гаража Горбачева.

Не исключено, что Михаил Сергеевич дал ему какие-то наставления, просил присоединиться к ГКЧП, помня заявления Бориса Карловича о том, что он никогда не пойдет на нарушение Конституции. Совершенно не ясно, почему он потом вдруг присоединился к ГКЧП, который не поддержан конституционно.

Пуго был у Горбачева 17 или 18 августа. Я думаю, он знал больше. А может быть, это все мои домыслы. Но я убежден, что Борис Карлович никогда бы не покончил с собой. Он был очень сильным человеком. Тем более, если бы он решился на это, застрелил бы жену, не заставил ее мучаться. Ведь она какое-то время была жива. Скончалась от тяжелого ранения в больнице.

Совершенно непонятно, почему пистолет лежал у него в изголовье. Потом говорили, что это свекор поднял оружие с пола и положил на тумбочку.

А Ахромеев — маршал, военный! У него-то уж точно было оружие! И он не стал бы вешаться, тем более таким диким образом — на батарее…

Было обращение Ахромеева к съезду народных депутатов, которое там, на съезде, ему не дали зачитать. Его точно не пустили на съезд. Он мог многое знать, так как был одним из ближайших помощников Горбачева по военным вопросам. Язов мог с ним чем-то поделиться…

* * *

А история с моим выступлением 19 августа 1991 года на совещании партийного актива получилась вообще детективной. Пленка с выступлением исчезла. За ней долго гонялись в 1991 и в 1992 годах, чтобы меня каким-то образом обвинить.

В 1994 году ее принес один человек. Он позвонил, меня дома не было. Тем не менее он пришел и отдал пленку Тамаре, моей жене. Сказал, что считал своим гражданским долгом сохранить ее. И добавил: «А теперь, когда непосредственная опасность миновала, я отдаю Юрию Анатольевичу эту пленку».

Правильно он сделал, что скрывал ее, или нет, сейчас оценить трудно. Всяко могли повернуть. Но там была такая заключительная фраза: «Если ГКЧП будет действовать в рамках Конституции, то мы станем поддерживать. Если не в рамках Конституции, тогда извините».

Когда мне расшифровали текст моего последнего публичного выступления, я прочитал его и даже изумился: а чего так долго искали пленку, зачем ее скрывали? Ничего нет там крамольного! С точки зрения сегодняшнего дня сказанное тогда мною кажется рутиной.

Но раз было по этому поводу столько шума и выступление неоднократно цитировали и верно, и неверно, стоит вкратце его привести:

«Прежде всего, почему Комитет был образован в субботу и почему было принято такое решение. Двадцатого августа должно было начаться подписание Союзного договора. С его подписанием Союз Советских Социалистических Республик прекратил бы свое существование. Речь идет даже не о том, что вместо федерации мы получили бы конфедерацию. Но если бы подписали только три республики (а так планировалось: три-четыре республики на первый раз), то оставшиеся республики, в том числе те шесть, которые не собирались подписывать договор, оставались бы в составе Союза Советских Социалистических республик.

И у нас после 20 августа образовалось бы два государства: новое — Союз Советских Суверенных Республик и старое — Союз Советских Социалистических Республик. Республики, что оставались в составе Союза Советских Социалистических, имели бы полное право собраться вместе и распустить Союз.

Несмотря на неоднократное обращение внимания, в том числе и достаточно компетентных юристов, реакции на это никакой не было. Проблемы оставались. Россия, Казахстан, Узбекистан, Таджикистан ушли бы в Союз Советских Суверенных Республик — было бы образовано новое государство, а оставшийся Союз Советских Социалистических Республик мог бы быть распущен. Это первое.

Второе. Тот проект, который пытались подписать 20 августа, не был утвержден Верховным Советом, поскольку те изменения, которые в него предлагались, внесены не были. Он не был подтвержден и Верховным Советом Российской республики, который принял решение выносить договор на подписание только после повторного рассмотрения и утверждения.

То есть опять группа людей, облеченная государственными полномочиями, пыталась вне парламента совершить подобный акт. Вот почему это произошло вчера, а не послезавтра или через неделю.

Третье. Если брать экономическую сторону вопроса, то мы шли к катастрофе. Все это знали, но мер практически никаких не принималось. Сокращение производства нефти на 60 млн. тонн, угля — на 100 млн. тонн — это в сущности нехватка энергетических ресурсов для проведения даже зимы средней степени сложности. Произошло общее падение производства — на 12 %, продуктов питания — на 14–15 %.

И падение продолжалось. Таможенные барьеры, которые разорвали все экономические связи между регионами, препятствовали поступлению продовольствия в другие республики.

Украина полностью запретила вывозить продукты со своей территории. Эстония, наоборот, повысив цены у себя, живет припеваючи, потому что все везут в Эстонию товары, чтобы там их реализовать по повышенным ценам, а эстонцы едут в окружающие регионы, чтобы покупать товары по пониженным ценам.

Несколько наших товарищей отправились в Азербайджан, с тем чтобы организовать доставку оттуда овощей. Стоимость провоза одного трейлера с фруктами 30 тысяч рублей. Взятки на постах ГАИ. Прямо конкретно называют суммы: на каком посту 5 тыс. рублей берут, на каком — 3 тыс. за провоз и т. д.

На Севере продукты питания практически завезены где-то в пределах 40 %. На Сахалине, который, к сожалению, наше телевидение так активно пропагандирует, на Камчатке уровень обеспечения продовольствием ниже, чем в годы Великой Отечественной войны. Все это видели, об этом неоднократно говорили, однако решительных мер по стабилизации в стране не проводилось.

Если взять нашу Российскую республику, при бюджете в 124 млрд. рублей дефицит — 80 млрд. По самым скромным подсчетам, дефицит российского бюджета должен составить 100–110 млрд. рублей к концу года. Это в условиях, когда раздавались всякие обещания.

Берем политическую ситуацию в стране. В первую очередь у нас в России был принят курс на свертывание всех демократических процессов. Пример — Москва. Полная ликвидация представительных, избранных народом органов власти и установление жесткой исполнительной структуры с одним только выбранным человеком во главе. И указ о департизации — это свертывание работы общественных организаций, по существу. Конечно, направлено, в первую очередь, против нашей партии, но формулировки никто не менял. В любой момент его можно повернуть против любой общественной организации.

Все моменты означали развал государства — это самое главное, потому что государство наше создавалось не только после 1917 года. Оно создавалось тысячелетиями.

В результате нарушается не только равновесие внутри нашей страны (а это могло привести и, безусловно, привело бы к югославской ситуации, поскольку сразу бы стал вопрос о границах, о разделе имущества и т. д.), это нарушает равновесие и в геополитическом масштабе.