Книга Путинские качели - Алексей Пушков

17; 02. 2007

А может, это всплеск эмоций?

При таком послужном списке максимум, на что должен был рассчитывать приехавший в Москву Лантос — это на протокольную встречу со своим коллегой — главой международного комитета Госдумы. Однако он был принят и Сергеем Лавровым, и секретарем Совбеза Игорем Ивановым. Что, откровенно говоря, вызывает некоторые вопросы. Например, такие: не показываем ли мы тем самым, что нас и наше руководство можно из года в год беспрестанно атаковать и третировать, а мы будем в ответ улыбаться и принимать таких людей на высоком уровне? И правильный ли это сигнал Америке? Не подрываем ли мы тем самым смысл того, что Путин говорил Западу в Мюнхене, а именно — что Запад должен больше считаться с нашими интересами? В политике крайне важна последовательность.

Особенно в такие моменты, когда делаются достаточно жесткие и определенные заявления. После Мюнхена наши западные партнеры особенно внимательно будут следить за Россией: а вдруг то, что сказал Путин в Мюнхене, не более чем всплеск эмоций? Вспоминается такой эпизод: в ноябре 1994 года, на саммите ОБСЕ в Будапеште, Борис Ельцин, возмущенный идеей расширения НАТО на Восток, произносит гневную речь против такого расширения. Ельцин предупреждает: оно приведет если не к «холодной войне», то к холодному миру в Европе. Клинтон в шоке: его стратегия, направленная на то, чтобы уговорить Москву принять расширение НАТО, похоже, терпит провал. Но не проходит и месяца, как выясняется: Ельцин сам испугался того, что наговорил, и на переговорах с вице-президентом США Гором в Москве, если выражаться на дипломатическом жаргоне, «сливает» позицию, заявленную в Будапеште. Клинтон успокаивается: все идет по плану.

Вероятно, уровень встреч с Лантосом в Москве должен был показать: Москва не намерена хлопать дверью и будет продолжать диалог с Америкой. Но в США это не должны воспринимать как возвращение к конвульсивной ельцинской политике. Что же касается самого Лантоса, то на сей раз он прибыл в Москву в овечьей шкуре. И привез нам подарок — заявил, что в ближайшее время будет отменена печально знаменитая поправка Джексона — Вэнника. «Нужно оставить за плечами эти останки «холодной войны», — сказал Лантос в Москве. — Я сделаю все, от меня зависящее, чтобы облегчить этот процесс». Но что стоит за этим символическим жестом? Почему в недавнем прошлом горячий сторонник этой поправки Лантос теперь выступает за ее отмену?

По нашим данным, заявление Лантоса было согласовано с администрацией Буша. И даже, возможно, инициировано Белым домом. Бушу надо было показать, что он услышал Путина в Мюнхене. И дать сигнал: смотрите, Америка не враждебно, а дружественно настроена в отношении России.

Однако обещание Лантоса — это, увы, отнюдь не сигнал того, что в Вашингтоне решили сделать шаг навстречу России. Ведь отмена поправки не имеет никакого отношения к тем тревожащим нас сторонам американской политики, о которых Путин говорил в Мюнхене. Нет, это всего лишь часть давнего торга с Москвой. Сейчас нам начнут намекать из Вашингтона: мы отменим поправку, а вы поддержите более жесткие санкции против Ирана. И поддержите нас по Косово — по крайней мере, не применяйте ваше право вето в Совете Безопасности.

Точно так же администрация Буша вела себя все эти годы: каждый раз, когда ей была нужна наша помощь в ООН, обещала добиться отмены злосчастной поправки. И вот опять — тот же прием. Ничего нового. На самом деле после того, как США и Россия подписали соглашение о вступлении России в ВТО, эта поправка вообще теряет всякий смысл. Ведь когда Россия вступит в эту организацию, то поправку конгресс должен будет снять автоматически, поскольку членство в ВТО тоже дает статус наибольшего благоприятствования.

Так что у конгресса США просто не будет выбора. Поэтому на самом деле американцы в очередной раз хотят продать нам дохлую кошку — обещание отменить поправку, которая для нас уже не имеет никакого значения. Или, если использовать любимое выражение нашего президента, от мертвого осла уши. И при этом в Вашингтоне надеются, что за эти уши мы еще и заплатим какую-то цену.

Чего они хотят

«Я не думаю, что существует опасность начала холодной войны. Но мне кажется, что, если Россия хочет правильных отношений с Европой, Америкой и так далее, то они должны основываться на общих ценностях и принципах», — заявил перед «большой восьмеркой» все еще премьер-министр Великобритании Тони Блэр.

О каких же общих принципах идет речь? Что не устраивает наших западных партнеров и чего они от нас хотят?

Принцип первый: Россия должна во всех основных мировых вопросах соглашаться с США и НАТО. Хотят они отделить Косово от Югославии — мы должны быть согласны. Хотят разместить систему ПРО недалеко от российских границ — мы опять же должны быть согласны. Хотят включить в НАТО Украину против воли самих украинцев — и с этим мы тоже должны быть согласны. А если будем не согласны, нас обвинят в том, что мы разжигаем холодной войну.

Принцип второй: мы должны верить всему на слово. Говорит нам Джордж Буш, что американская ПРО в Европе против нас не направлена, и мы должны этому верить. Говорят нам, что радар в Чехии на самом деле будет действовать против Ирана и даже Северной Кореи — и мы тоже должны этому верить. А если верить не хотим — то нарушаем общие принципы.

Принцип третий: Россия просто обязана ратифицировать Европейскую энергетическую хартию. Неважно, что она нам невыгодна — важно, что она выгодна европейским компаниям, которые хотят сами определять тарифы на перегонку газа и получить доступ к нашим газовым ресурсам и газопроводам.

При этом Москва ничего не должна требовать взамен, а быть счастливой услужить своим западным партнерам. А любые попытки отстоять свои национальные интересы — будь-то с Украиной, Грузией или странами Прибалтики — будут рассматриваться как проявления империализма.

Вот такие принципы. Непонятно только, почему Тони Блэр называет их общими. Даже на Западе далеко не всеми с ними согласны — ни в Великобритании, ни в Дании, ни даже в США. Там очень многие — и политики, и рядовые граждане — полагают, что общим принципом должен быть учет взаимных интересов сторон, а не жесткое продавливание своих собственных. Поэтому-то даже премьер Чехии Вацлав Клаус в Праге сказал Джорджу Бушу, что в вопросе об американской ПРО следует учесть и мнение России.

Теперь об этих ценностях. Под ценностями, разумеется, имеют в виду демократию. Мол, не хватает ее в России. Верно: не хватает. И даже очень не хватает. Но нашей демократии всего 15 лет, а американской более двухсот. Но вот ведь какая штука: в США, по мнению ряда правозащитных организаций, тоже не хватает демократии! И когда Буш говорит, что в России демократические реформы были пущены под откос, он не должен забывать, что его самого постоянно обвиняют в самой Америке в сворачивании демократии под предлогом борьбы с терроризмом.

Кроме того, не вполне ясно, почему в США и Европе озаботились правами наших граждан только сейчас. Почему в 90-е годы, когда страна начала терять по миллиону человек в год, когда средняя продолжительность жизни мужчин упала с 69 до 56 лет, когда в 12 раз выросла детская смертность и в 42 раза — взрослая, почему тогда — в годы настоящей социальной и гуманитарной катастрофы ни один западный лидер не возвысил свой голос в защиту прав населения России? Почему? Почему их тогда устраивала ситуация с правами человека в России, а сейчас, когда положение стало улучшаться, не устраивает? Или для наших западных партнеров вся демократия и все права человека сводятся к одному лишь критерию — будет ли позволено Гарри Каспарову пройти маршем несогласных по Тверской улице? При этом своих оппозиционеров, как мы недавно видели в репортажах из Копенгагена, а теперь и из-под Ростока, силы порядка на Западе не слишком жалуют: и разгоняют, и мордуют, и наезжают на них в прямом смысле слова.