Книга Мой любимый босс - Марианна Лесли

Кэтрин лучезарно улыбнулась.

– Как скажешь, бо…

Окончание этого раздражавшего Адриана слова затерялось в жарких глубинах его рта, а через мгновение Кэтрин уже готова была назвать его как угодно, лишь бы этот поцелуй никогда не заканчивался. Их ужин, состоявший из жареной форели и картофельной запеканки, уже не впервые стал поздним.

Постепенно Кэтрин начала открываться Адриану, а он стал открываться ей. Когда однажды разговор у них зашел о разводе, Кэтрин сама себя удивила, спросив напрямую, почему он позволил себя обобрать.

– Главным образом, из-за эгоизма, – рассмеялся Адриан и увидел, как на лице Кэтрин появилось недоуменное выражение. – Сейчас попробую объяснить. Я женился на Анжелине по собственному выбору, думая, что это навсегда, но не сделал ее счастливой. Вот так просто. Сам я тоже не был счастлив, и, когда она сказала, что хочет уйти от меня, я испытал боль, но в то же время и облегчение. Отдавая бывшей жене ключи, я как бы искупал свою вину. Кроме того, мне совсем не нужен был неприятный, длительный судебный процесс по разделу имущества, в результате которого львиную долю получили бы адвокаты. Почему бы мирно, по доброй воле не отдать Анжелине все, что она просит? Поверь мне, я подписал все документы не ради нее, а ради себя.

– Думаю, я понимаю, что ты хочешь сказать. Наверное, на твоем месте я поступила бы точно так же. И тоже чувствовала бы вину за то, что рада выбраться из создавшегося положения.

Кэтрин в свою очередь рассказала Адриану о своей помолвке и о том облегчении, которое она почувствовала, когда помолвка была расторгнута. Она внезапно поняла, что ее страх перед серьезными, глубокими отношениями с мужчиной, кажется, удалился на значительное расстояние.

Ночью, лежа в кольце рук Адриана, прижимаясь к нему обнаженным телом, ей легко было говорить с ним, открывать ему свои самые глубокие тайны и страхи. В один из таких беспечных моментов она призналась, что долгое время испытывала страх, когда мужчина слишком приближался к ней.

– Пару лет назад, – припомнила она с легким выражением досады, – один довольно напористый тип назвал меня уклончивой любовницей. Я возразила против этого, потому что мы не были любовниками и я не уклонялась, а со всех ног убегала от него. Но некоторая доля правды в его словах присутствовала.

Адриан рассмеялся и крепче прижал ее к себе.

– Радость моя, ты просто берегла себя для меня.

В течение последующих дней Кэтрин много думала о его замечании.

Адриан чувствовал, что доверие Кэтрин к нему растет, да и он сам начал все больше узнавать и понимать, какая она, что чувствует, о чем думает, чего боится. Он подозревал, что эмоциональная скрытность Кэтрин коренилась в убеждении, что она принесла несчастье своим родителям. Однако он не мог понять, откуда у нее появилась подобная мысль. Кто-то сказал ей это?

Когда Адриан почувствовал, что может наконец спросить, он спросил.

Кэтрин печально улыбнулась.

– Помнишь старую пословицу о тех, кто подслушивает? Они заслуживают того, что о них говорят. Мне рано довелось узнать об этом. Мне было восемь лет, когда я в первый раз спряталась под лестницей и подслушала, как спорят родители о том, чья вина, что они обременили себя ребенком. Сначала я подумала, что у меня будет маленький братик или сестричка, и очень обрадовалась. Мне было непонятно, почему они так недовольны этим, но я уже представляла, как прижимаю к себе маленькое, теплое тельце малыша, которого буду любить и который будет любить меня… – Кэтрин несколько секунд помолчала, справляясь с комом в горле, потом продолжила: – Но в конце концов до меня дошло, что родители говорили обо мне. Это я была тем ребенком, которого они не хотели. Осознание этого стало для меня сильным эмоциональным шоком, но объясняло присутствовавшую в их отношении ко мне некоторую натянутость и… ну не знаю, неестественность, что ли.

Услышав столь прозаическое объяснение, Адриан почувствовал щемящую боль в сердце. Он закрыл глаза и крепче прижал к себе Кэтрин, маленькую девочку Кэт, грустящую под лестницей.

– Любимая, – хрипло прошептал он, – родители – это всего лишь большие дети, пытающиеся стать взрослыми для тех обязанностей, к которым никто никогда не бывает готов. Они не имели в виду то, что сказали.

– Нет, они выразились вполне ясно, – твердо возразила Кэтрин, потом поцеловала Адриана, видя, как он переживает за нее. Он сильно огорчился из-за того, с чем она уже давным-давно примирилась. – Именно это они имели в виду тогда, как и во всех последующих спорах и ссорах. Я не упрекала и не упрекаю их, Адриан. Они начали корреспондентами-международниками, а закончили учителями. Мое рождение разбило их надежды, мечты…

– Жизнь имеет обыкновение вынуждать всех нас приспосабливать к ней наши мечты, – возразил Адриан. Он отказывался хранить молчание перед лицом ее очевидного чувства вины за свое рождение.

– Я знаю, – вздохнула Кэтрин. – В конце концов, они могли решить не иметь ребенка или не стараться изо всех сил создавать видимость крепкой семьи. Я люблю их и знаю, что они по-своему тоже меня любят. Но я никогда не чувствовала, что их дом – это и мой дом, поэтому сосредоточила все усилия на том, чтобы стать самостоятельной как можно быстрее. – Она приподнялась на локте и улыбнулась. – К тому же у меня было много семей-заместителей, о которых я уже упоминала: семья Дженифер, итальянцы и моя бабушка, пока она не умерла несколько лет назад. Так что, как видишь, мое детство не было таким уж несчастным, как ты мог бы подумать.

Кэтрин снова устроилась на широкой груди Адриана, и ее пальцы отправились в бесконечное путешествие по великолепному мужскому телу, которое она уже успела так хорошо узнать.

– А сейчас и подавно я чувствую себя самым счастливым человеком из всех, когда-либо рождавшихся, – с тихим смехом заметила она.

Адриан понимал, что сейчас Кэтрин больше ничего ему не скажет, да и не возражал, ведь она предложила ему прекрасную альтернативу разговора.

10

Уже несколько дней Адриан думал о том, чтобы попросить Кэтрин переехать к нему, однако собственная квартира казалась ему не достойной ее. Из-за того, что он пошел по пути наименьшего сопротивления с Анжелиной, ему теперь нечего было предложить Кэтрин, кроме апартаментов на втором этаже старого особняка с мебелью, на которую, прежде чем купить, он едва взглянул. Он знал, что Кэтрин наплевать на подобные мелочи, но ему-то нет!

Не чувствуя себя достаточно подготовленным, чтобы прямо попросить Кэтрин жить с ним, Адриан начала заводить окольные разговоры о далеко идущих планах перевести редакцию в более презентабельный офис, обзавестись собственным полиграфическим оборудованием и, наконец, заняться тотальным обновлением и восстановлением старого особняка.

Кэтрин неизменно погружалась в молчание и не открывала своих мыслей. Однажды, когда они, медленно прогуливаясь, шли по дорожкам парка, направляясь к дому Кэтрин, Адриан, вновь обратив внимание на ее странную молчаливость, не выдержал и поинтересовался: