Книга Дети Шахразады - Тони Молхо

Он посмотрел на соседний шезлонг, где, по-кошачьи свернувшись в клубочек, задремала уставшая Маша. Медные кудри, отливающие красным в багровых лучах заката, прикрывают острые плечи, худые ноги согнуты в коленях, между ними просвечивает узкая полоска травы. Плоский тощий живот мерно вздымается и опадает при дыхании, длинные узкие руки прикрывают крошечную грудь. Неужели там, внутри, в такой знакомой и домашней Маше, живет кто-то еще? Кто-то маленький и неведомый, пугающий своей неизвестностью.

Давид всмотрелся в расслабленное дышащее тело… и вдруг увидел его совершенно другим взглядом. Вдруг оно показалось ему загадочным и запретным, как мамина деревянная шкатулка, в которой она хранила свои скромные сокровища — обручальное кольцо, бабушкины серьги, цепочку, подаренную на рождение первенца… Небогатые, но удивительно дорогие сердцу, потому что были связаны с любимыми людьми, счастливыми воспоминаниями давно прошедшего детства и юности. Шкатулка с драгоценностями — темная, потрескавшаяся от времени, невзрачная, но удивительная любовью и воспоминаниями, хранящимися в ней. И он вспомнил поразительные слова Сент-Экзюпери: «пустыня прекрасна, потому что в ней скрываются родники»… Любимые вещи как бы сияли через простые деревянные стенки, озаряя старое полированное дерево призрачным волшебным светом.

Давид вгляделся в спящее лицо жены. В этой невзрачной, такой знакомой, такой будничной оболочке теперь скрывался родник, родник новой жизни… И оболочка изменилась, она стала восхитительна, прекрасна и загадочна.

Как же я раньше не замечал?

Волна нежности захлестнула его. Это хрупкое тело — такое тонкое, беззащитное, скрывающее внутри тайну. И крохотный комочек жизни внутри — совершенно непостижимый, мяконький. Как же теперь обращаться с ней? Ведь он — внутри?..

…Дубина стоеросовая, раньше только и думал, как бы трахнуть, а теперь? Что делать теперь, чтобы не повредить его?.. Все странно и непонятно, но так ново и таинственно!..

Давид приподнялся на локте и зачарованно стал разглядывать спящую женщину так, как будто видел ее впервые. Собственно, он действительно видел ее впервые — не как суетливую домохозяйку, не как соблазнительную любовницу, не как болтливую и надоедливую женушку. Он смотрел на особый мир, вместилище других миров и продолжение прежних, смотрел как на цепочку, соединяющую Прошлое и Будущее. Маленький рыжий Космос, зябко поежившийся на жестком пластиковом шезлонге…

Внезапное беспокойство овладело им, тревога нарушила покой тихого вечера. Тысячи важнейших вопросов закрутились в воспаленном мозгу, и он не знал ответов на них. Как она родит — такие узкие бедра?.. Как она выкормит младенца — ведь у нее совсем не развита грудь?.. Женщины во время беременности такие нервные — хватит ли у меня терпения и выдержки? И как теперь любить ее? И хватит ли у меня любви для нее и для него?.. Как теперь жить?..

Внезапно он испугался. Испугался — и вспомнил собственные хвастливые слова: «Я никогда ничего не боюсь!».

И понял, что не боится только тот, кому нечего терять.

Бедняк.

Ему есть, что терять. Он — богач. У него — несметные богатства, как у Гаруна аль-Рашида. Поэтому он боится.

Теперь у него есть самое главное в мире сокровище, бесценное, которое он никогда и ни за что не отдаст — у него есть жена, ребенок и любовь. Самое большое богатство в мире.

Он встал, пошел в дом и принес легкое байковое одеяло. Укрыл спящую жену, и она улыбнулась во сне и вытянулась, и легко задышала.

Он сел рядом — охранять свое сокровище. Навсегда. На всю жизнь. Да будет так.

Как-то в нежаркий мартовский день семья Нир устроила пикник для семьи Халед. Просто так, без повода, как это часто случалось, когда профессорская семья прилетала в Израиль навестить своих бедуинских родственников.

Мужчины, громко переговариваясь и мешая друг другу, жарили шашлыки на чудовищном мангале, специально привезенном из Рахата. Рыжий кот-обжора, пристроившись поодаль, чтобы не опалить пышного меха, внимательно наблюдал за священным процессом. Женщины, удобно усевшись за накрытым столом, терпеливо ждали обещанное мясо и отгоняли ленивых мартовских мух от салатов и печеной на углях картошки.

Хосния, привычно одетая в мужскую рубашку с длинными рукавами, но без тяжелого головного платка, осторожно прислонила к плечу трехмесячную дочку и тихонько похлопывала ее по нежной спинке, ожидая, когда из малышки выйдет воздух после кормления.

Маша, округлившаяся и одомашненная, уже не похожая на таинственную богиню Изиду, озабоченно оглядела накрытый стол. О господи! Опять забыла поставить баночку с маринованными грибами! Она быстро встала, прошла в кухню и по пояс влезла в громадный холодильник. Извлекла на свет божий заветный клад, повернулась к мраморной стойке, чтобы переложить грибы в хрустальную миску, и мимоходом взглянула в окно. Взглянула — и остолбенела.

Две загадочных фигуры неслышно, как тати в нощи, пробирались вдоль кустов, ограждающих маленький садик, заботливо разбитый вокруг ее коттеджа. Фигуры были вооружены палками, задрапированы черными пиратскими плащами и практически невидимы в густой зелени подстриженных кустов. Крайне осторожно, не выдавая себя ни треском ветки под ногой, ни шевелением кустов, фигуры двигались по направлению к мужчинам, всецело поглощенным поджариванием мяса. Часть готовых к поеданию шашлыков и бараньих ребрышек, истекая жиром и бесподобным ароматом, уже покоилась на широкой металлической тарелке, стоящей поодаль на невысокой табуретке. Именно к этой тарелке и продвигались вооруженные грабители. Маша, затаив дыхание, наблюдала за их действиями.

Вот они подошли на максимально близкое расстояние и, оставаясь в спасительной тени, замерли, выжидая удобного момента для нападения. Вот задний потянулся к переднему, чтобы шепнуть что-то важное, видимо, план действий, и черный плащ, очень напоминающий бедуинский платок замужней женщины, сполз с головы и длинной тощей спины…

Маша увидела огненно-рыжую голову с карими, чуть удлиненными глазами, россыпь веснушек на коротком греческом носу и длинную тонкую шейку пятилетнего мальчишки. Его спутник обернулся, чтобы выслушать новое указание. Ярко-синие глаза топазами сверкнули на смуглом удлиненном лице, черные разлетающиеся брови удивленно приподнялись. Ясно, что новый план показался ему слишком смелым и рискованным, но он не возражал, хотя был старше и опытнее. Поднял красивую, горделиво посаженную голову, прищурил сапфировые глаза, опушенные черными ресницами, стараясь выискать брешь в обороне противника.

Кот, охраняющий мясные сокровища, заметил конкурентов и предупреждающе грозно зашипел. Он не собирался сдаваться без боя. Грабители опять зашептались, обсуждая неожиданное препятствие. Интересно, как они понимают друг друга? Один говорит на сложной смеси английского с арабским, другой — русского с ивритом. И прекрасно общаются! Может, если хочешь понять человека, совсем не обязательно знать языки?

Маша взяла хрустальную миску с грибами и, проходя на улицу мимо стола в гостиной, посмотрела на толстую раскрытую книгу в богатом переплете. Вверху страницы, под витиеватым узором из ветвей и листьев было выведено русскими буквами, стилизованными под арабскую вязь: «Тридцать седьмая ночь». Маша наклонилась над страницей: