Книга Сквозь розовые очки - Светлана Алешина

Тамара Николаевна пошевелила в воздухе пальцами и продолжала:

— Мол, ничего особенного делать не надо. Одним словом, секс по телефону. Я как услышала, прямо обомлела! Я и не слыхала про дела такие! Как, говорю, по телефону? Это как же можно-то, на расстоянии? А она мне объяснила, что есть мужики, которые по телефону звонят и от голоса женского заводятся. Ну, женщины им там шепчут ерунду всякую, стонут — они и рады. Она-то, подруга моя, дескать, уже второй год работает, и довольна. Работа по графику, сидишь в тепле да по телефону болтаешь. И платят регулярно. Я поначалу наотрез отказалась. Думаю, зачем мне на старости лет срамота такая? Да и не смогу я, и знать не знаю, чего этим дуракам говорить-то… Отказалась… Но она меня все-таки уговорила с ней сходить и хотя бы посмотреть да послушать. Ну, поехали мы. Привезла она меня в квартиру обычную, парень нам открыл молодой, провел в комнату. Там две женщины сидят, и перед каждой телефон. Вера, подруга моя, тоже села и мне говорит, сиди, мол, и слушай. Тут телефон зазвонил, она трубку взяла и как давай в нее мурлыкать, ну прямо не своим голосом. Поняла я, что с мужиком разговаривает. Я прямо обомлела! Господи, думаю, откуда она такие слова-то знает бесстыдные? Где научилась? Я, пока они разговаривали, со стыда прямо чуть не провалилась! А она ловко так, не смущается совсем, чешет и чешет! Короче, быстро она с ним управилась. Как начал он там стонать, аж мне слышно все было, думала, сгорю со стыда. А она трубку положила и говорит мне: «Видишь, ничего сложного!» Ну, нет, думаю, у меня это никогда не получится. А Вера меня успокоила, что у нее тоже поначалу не получалось, а потом все как по маслу пошло. Ну, и стала я учиться. Сидела рядом с ней да слушала, слова некоторые даже на бумажку записывала…

Тамара Николаевна стыдливо отвела взгляд. Лариса заинтересованно слушала.

— Потом она меня к телефону посадила, давай, говорит, сама теперь. Мужик со мной говорить начал, расскажи, говорит, какая ты, грудь у тебя какая… Я прямо покраснела вся. Что я ему расскажу-то про свою грудь? А Вера шепчет, подсказывает. Ну, я вспомнила, что она им плела, и стала говорить, мол, грудь у меня как два яблочка и ножки длинные. А потом он такое бесстыдство начал говорить, я растерялась вся, но Вера помогла. Взяла у меня трубку и сама давай с ним болтать. Он у нее через пять минут успокоился. В общем, и я научилась со временем. Сейчас уж не смущаюсь, знаю, что сказать. И мужиков уж за версту чую, хоть и не вижу их, а чувствую, кому что сказать нужно, даже знаю, на кого сколько времени уйдет. Привыкла. И платят действительно хорошо, и работа непыльная, не то что на заводе… Я и приоделась, и телевизор себе новый купила. Сережа, хозяин наш, с нами хорошо обращается, слова грубого никогда не скажет. И денежки платит вовремя, все как положено. Я уж настолько притерпелась, что и вязать могу во время работы, и кроссворды разгадывать.

— И вас это не отвлекает? — поинтересовалась Лариса.

— Нет, что вы! Вы думаете, я вникаю, что ли, сильно? Пусть плетут что хотят, я им отвечаю — главное, что они хотят слышать, и все. Но все же никому об этом не рассказывала, потому что, сами понимаете, все-таки работа-то… Щепетильная. Люди-то что скажут? Не по возрасту мне вроде такими делами-то заниматься.

Она снова стыдливо захихикала и продолжила:

— Хотя для моего возраста работа самая подходящая. У нас одна есть и постарше меня, у нее внуков трое. И ничего, работает. Нас же не видит никто, а голос вполне подходит. Не определишь, сколько тебе лет.

— Понятно, — ответила Лариса. — И что же, это вашего Сергея квартира?

— Нет, снимает он ее. Вера мне говорила, что хозяйка — какая-то его знакомая, так она в Москву уехала, а квартиру ему сдала недорого. Он и решил из нее такую фирму сделать.

— Так как же это связано с деньгами, которые вы просили у сестры? — напомнила Лариса.

Тамара Николаевна помрачнела.

— Даже и не знаю, как вам говорить-то, — призналась она. — У меня прямо душа вся изболелась из-за этого. В такую беду я попала…

— Вы раскажите, может быть, мы с вами вместе что-нибудь придумаем, — подбодрила ее Лариса.

— Ну, в общем, узнал кто-то, что я там работаю, — со вздохом сказала женщина. — Письмо мне прислал, что, мол, все про тебя знаю и всем расскажу, если ты мне не заплатишь…

— Вот как! — оживилась Лариса. — И что же дальше?

— Написал, чтобы деньги я приготовила, тысячу долларов, ему заплатить… А мне деваться некуда — не дам деньги, так он, подлец, и правда всем расскажет. Перед детьми-то Люсиными как неудобно получится, да перед соседями. Я тут всю жизнь живу, все меня знают. Зачем мне слава такая на старости лет? И поделиться ни с кем не могу, потому что это означает самой себя выдать…

У Тамары Николаевны скривился рот, и она расплакалась. Лариса протянула ей сигарету. Та шмыгнула носом и закурила.

— И что, вы отдали деньги? — спросила Лариса.

— Нет еще. Он, наверное, все-таки подумал, что я сразу не соберу… Я ж с ним даже поговорить не могу, он мне только письмо прислал, сам не звонил, не приходил… Написал, чтобы я к пятнадцатому числу их собрала и отнесла в камеру хранения. И если только я кому скажу про это, то он вмиг все расскажет, а его самого не поймают, потому что он за мной следит и в случае чего за деньгами просто не пойдет. Я теперь вот и с вами разговариваю, а сама боюсь — вдруг он все слышит?

Тамара Николаевна испуганно посмотрела на Ларису.

— Успокойтесь, — ответила та. — Как он может слышать? К вам что, приходил кто-то, кто мог поставить подслушивающее устройство?

— Да никто ко мне не ходит! — махнула рукой Шестакова.

— Ну вот видите, — улыбнулась Лариса. — А у вас сохранилось то письмо?

— Да, конечно.

Тамара Николаевна вскочила с места и достала из ящика серванта конверт.

— В почтовом ящике лежало, — протягивая его Ларисе, пояснила она.

— Угу, значит, этот человек прекрасно знает, где вы живете, — доставая письмо из ненадписанного конверта, сказала Лариса.

Текст был написан печатными буквами шариковой ручкой на обыкновенном тетрадном листе. Грамматических ошибок Лариса не обнаружила.

«Значит, человек довольно образованный», — сделала она вывод.

Вкратце в письме говорилось, что Тамара Николаевна, если не хочет придать огласке род своей деятельности, должна собрать тысячу долларов и пятнадцатого марта в час дня отнести ее в камеру хранения номер пять на железнодорожном вокзале. В противном случае — увы! — о ее специфической профессии будет сообщено всем ее знакомым. Код замка также был указан.

Лариса сложила листок. Тамара Николаевна с тревогой и надеждой смотрела на нее.

— Ну что ж, — сказала Лариса, — в первую очередь вам нужно перестать бояться. Совершенно ясно, что человек этот дилетант и просто блефует. Весь его расчет на то, что вы испугаетесь, потеряете способность мыслить разумно и очертя голову побежите исполнять его волю, лишь бы сохранить свою тайну. Так оно, собственно, и вышло. Вы ведь понесли бы деньги?