Книга Она была актрисою - Александра Авророва

— И кто? — с негодованием осведомилась Виктория Павловна. — Надеюсь, не Дашенька?

— Нет, Дашеньку я после этой истории подозревать не могу. Зато мне покоя не дает Кирилл.

— Кирилл? А он-то чем тебе не угодил? Сидел, слова не проронил.

— Да, сидел тихо, как мышь под метлой. Слишком тихо! Вот подумай сама. Мы поняли, что Евгений Борисович в день премьеры решил вывести из равновесия каждого из нас. Видимо, это требовалось ему для эмоционального настроя. Сперва он задушил Наташиного котенка, о чем она честно рассказала следствию. Потом пригрозил испортить тебе и мне творческую карьеру — и мы тоже без особого принуждения признались в этом Талызину. Еще он грозил уволить Тамару Петровну, что тоже общеизвестно. Дальше — про то, что люди пытались скрыть. Например, жене он пригрозил разводом, Дениса хотел убедить, что женится на Даше, а к самой Даше грязно приставал. Все это не слишком приятно, однако понятно. Эти люди не афишировали своих конфликтов, но, припертые к стенке, не отрицали, а сумели достаточно разумно объяснить, почему якобы не приняли конфликта близко к сердцу. Однако есть два человека, которые повели себя совершенно иначе. Первый из них — мой любимец Сосновцев. Наташа твердо убеждена, что в антракте он ссорился с ее дядей, и, полагаю, права. По крайней мере, факт спора он вынужден был признать, но тут же придумал совершенно неправдоподобную сказку о том, что просто слишком уж горячо восхищался талантом новоиспеченного друга. Детский лепет, правда? Для Преображенского никакое восхищение не было слишком горячим, любую его меру он принял бы со спокойным достоинством.

— А ведь точно, неправдоподобно! Преображенский, он такой.

— И встает вопрос — почему одни признались в конфликте, а другие нет?

— Почему?

— Потому что причина конфликта могла быть такова, что в ней опасно признаваться. Она такова, что вполне могла толкнуть человека на убийство. Логично?

— Конечно! — обрадовалась Вика. — Ну, конечно, Сосновцев! Если кто и убил, так точно он.

Это было бы оптимальным вариантом. Директора посадят в тюрьму, и он перестанет ставить студии палки в колеса!

— Но, к сожалению, — продолжила Марина, — я никак не найду для него мотива.

— Да чего проще? Обиделся, что Преображенский его изображал. И Наташа это подтверждает!

— Обидеться-то он обиделся, но убить за это не в его характере. Вот смотри, как он поступил со мной: подумал хорошенько и нашел способ отомстить, не подвергая себя ни малейшему риску. Это, похоже, для него характерно — действовать осторожно и исподволь. Если он и мог бы убить, то не сгоряча и не в обиде, а защищая свои материальные интересы. Например, если бы Евгений Борисович узнал о его финансовых махинациях и пригрозил выдать милиции.

— Ну, вот, чем не мотив!

— Да, но этот мотив ничем не подтверждается, это просто мои фантазии. Хотя, конечно, правильно говорят — ищи, кому это выгодно. Похоже, Сосновцев получит теперь с Преображенского крупные дивиденды, посмертно набившись в друзья.

— Тем более! — бодро вставила Вика, не в силах расстаться с приятной мыслью засадить врага за решетку.

— Ох, — вздохнула Марина, — я б и сама была рада в это верить, но мне скорее верится, что Сосновцев просто принадлежит к породе людей, способных извлечь дивиденды даже из собственных похорон, чем в то, что ради столь незначительной цели он рискнул своей драгоценной особой. А вот Кирилл — тот посложнее…

— Ты опять за свое! Ну, что Кирилл?

— А то, что ты своими ушами слышала его спор с Преображенским, ведь так? Он выскочил из гримерки, как ошпаренный, и побежал, заметь, к подсобке, где находился блок. А блок-то он сам туда принес на пару с Денисом! Но во всем этом бы не было ничего особенного, поскольку Евгений Борисович задел каждого, если б не одно обстоятельство. Кирилл единственный из нас, кто отрицает все начисто. Не только конфликт с Преображенским, но и вообще разговор. Сосновцев придумал пусть неправдоподобное, но хоть какое-то объяснение, а Кирилл вообще ушел от ответа. Что же он такое страшное скрывает? Тут даже моя фантазия не срабатывает.

— Да вовсе он не ушел от ответа, — возразила Вика. — Просто времени не хватило, потому что было уже поздно. Он все потом объяснит!

— Времени на хватило? — иронически повторила Марина. — Ну, конечно! Его спасла Наташа, а теперь он действительно успеет придумать подходящее объяснение, только грош этому объяснению будет цена.

— Наташа? А она-то тут при чем? Или ты снова будешь уверять, что у них роман, несмотря на то, как они себя сегодня вели? Они и не смотрели-то друг на друга!

Марина осеклась и с недоумением проговорила:

— Ну, надо же! А я думала, после сегодняшнего ты обязательно со мной согласишься.

— Соглашусь — в чем?

— В том, что у них… я, конечно, не знаю, каким словом это лучше назвать. Наташа влюблена в него без памяти, это точно. И, кстати, она его защитила куда лучше, чем Дашенька своего Дениса. Едва разговор касался Кирилла, Наташа тут же ловко уводила его в сторону, и Кирилл успевал продумать ответ.

Вика искренне попыталась вспомнить и констатировала:

— Да не было ничего подобного! Тебе почудилось.

— Было. Первый раз, когда обсуждали, что Кирилл заходил в подсобку. Кстати, если б не Галина Николаевна, окружающие бы об этом не узнали, сам он предпочел данный факт скрыть. Он якобы искал в подсобке дискету — довольно странное объяснение, в которое Талызин явно не поверил. И правильно сделал! Трудно предположить, что, поругавшись с Преображенским и пребывая в непривычной для себя ярости, Кирилл бросился не куда-нибудь, а на поиски малонужной ему дискеты, да еще в подсобку, где дискеты явно не могло быть. А если и была, попробуй ее там найди! Вот если б тебе, Вика, понадобилось отыскать в подсобке нечто маленькое, ты бы как поступила?

— Ну, обратилась к Тамаре Петровне.

— Вот именно! А Кирилл — тем более, он ориентируется за кулисами куда хуже тебя. Откровенно говоря, я бы не удивилась, если бы он бросился в подсобку просто для того, чтобы побыть одному и успокоиться, это куда более правдоподобно.

— Значит, так оно и было, — кивнула Вика.

— Да, но к чему тогда врать? Захотелось человеку уединения, он и уединился. Это, по-моему, неподсудно.

— Наверное, не хотел, чтобы его лишний раз связали с этой чертовой подсобкой. Ты забыла, ему ведь и так не повезло, именно он нашел там тело!

— Не забыла. Тоже странное объяснение — он, видите ли, направлялся в гримерку, а случайно попал в подсобку. Ладно, Талызин еще способен это проглотить, но никак не мы с тобой.

— Почему? — заинтересовалась Вика.

— Ты бы каким путем пошла в гримерку?

— Через сцену, конечно. Слушай, а точно! Мимо подсобки — это крюк.

— Вот именно! — удовлетворенно кивнула Марина. — Так что Кирилл целенаправленно шел в подсобку.