Книга В твоих пылких объятиях - Маргарет Мур

— Я больше не могу терпеть. Я хочу тебя, — хриплым голосом пробормотал Ричард и, оторвавшись от нее, стал торопливо распутывать завязки своих панталон.

Когда плоть Ричарда освободилась от покровов, Элисса сама взяла ее в руки и направила в свои влажные недра.

Потом, положив ладони ему на плечи, она стала двигаться вверх-вниз, повинуясь известному только ей одной ритму.

Ричард несильно прикусил зубами ее сосок, и она, выгибая спину, прижалась грудью к его рту, чувствуя, как каждое прикосновение его губ, языка и зубов к ее груди рождает у нее все новые и новые порывы страсти.

Желание, огненное, как вулканическая лава, захлестывало ее с головы до ног, в голове шумело, а перед глазами вспыхивали искры.

А потом, когда возбуждение уже больше нельзя было таить в себе и оно выплеснулось наружу, они разом вскрикнули, содрогаясь от страсти, истекая любовными соками.

Элисса положила руку ему на грудь и стала слушать, как, постепенно успокаиваясь, все ровнее и глубже билось его сердце.

— Как странно, — задумчиво произнес Ричард, прикасаясь в темноте к ее волосам и перебирая их шелковистые пряди, — когда мальчишкой я укрывался в этой темной кладовке, играя в прятки, мне и в голову не приходило, что через пятнадцать лет я испытаю такое всепоглощающее счастье на этом же месте.

Она стала вырываться из его объятий.

— Не уходи, прошу тебя! — воскликнул он. — Нам ведь некуда спешить.

— Нам нужно вернуться в спальню, милорд.

— Я, конечно, знал, что меня будут так называть, но от своей жены этого не ожидал.

— Тебе бы больше понравилось, если бы тебя называли так Портовые шлюхи?

Ричард гордо вскинул голову и голосом театрального героя-любовника произнес:

— В жизни не платил женщинам за любовь. Даже шлюхи не требовали от меня денег.

— Все это, конечно, хорошо, но должна признаться, что эта возня на мешках с мукой основательно меня уто» мила.

Ричард понял, что снова невольно задел чувства жены.

— Извини меня, дорогая, но эти слова всего лишь пустая болтовня, так что не стоит придавать ей значения. Все это зубоскальство имело какой-то смысл лишь в Лондоне.

— Но мы давно уже не в Лондоне.

Ричард неслышно, как пантера, вскочил с места, натянул панталоны и принялся завязывать стягивавшие их шнурки и тесемки.

— Знаешь, Элисса, я не могу за одну ночь» отделаться от всех своих холостяцких привычек, — сказал он с ноткой раздражения в голосе. — Конечно, я сделаю все, что смогу, чтобы обуздать свой язык, но, предупреждаю, для меня это будет непросто, так что наберись терпения. В течение многих лет меня окружали в основном актеры, актрисы и придворные — такие же, как я, насмешники и зубоскалы. И их речи ничуть не отличались от моих. Но я исправлюсь, поверь.

Поскольку Элисса продолжала хранить молчание, Ричард взял ее руки в свои и прошептал:

— Моя дорогая женушка, я очень хочу сделаться образцовым деревенским сквайром. Ты не представляешь себе, как давно я об этом мечтал!

— Правда?

— Правда. Более того, я бы хотел, чтобы в деле превращения меня в сельского помещика инициативу в свои руки взяла ты. Я же со своей стороны готов подчиняться тебе во всем.

Он нагнулся и поцеловал ей руку. Элисса вспыхнула, Но не поцелуй был тому причиной.

— Думаю, что и мне есть чему у тебя поучиться, — тихо сказала она.

— Очень хорошо, женушка, — прошептал он, снова увлекая ее на груду мешков с мукой. — В таком случае мы будем учиться друг у друга.

Глава 10

— Что случилось? — спросила Элисса, когда кучер неожиданно натянул поводья и остановил лошадей.

Пожав в недоумении плечами, она посмотрела на Ричарда, который сидел рядом с мистером Седжмором, клевавшим всю дорогу носом.

— Представления не имею, — сказал Ричард и одарил ее нежной улыбкой, в которую вложил только им одним понятный смысл.

Она сразу поняла значение и его улыбки, и его взгляда и покраснела, как юная девушка в первом приступе влюбленности. Между тем Уил взгромоздился коленями на сиденье и высунул голову в окно кареты в надежде увидеть препятствие, которое преградило им путь.

Мистер Седжмор приоткрыл припухшие, налитые кровью глаза и, широко разинув рот, зевнул.

В четырехугольном окошке кареты появилась голова кучера. На его физиономии было виноватое выражение.

— Прошу прощения, милорд, — сказал он, обращаясь к Ричарду и приподнимая шляпу. — Хочу поставить вас в известность, что впереди нас ожидает крутой спуск, а дорога здесь грязная и скользкая. Так что вам, к моему большому сожалению, придется спуститься с холма пешком.

— Помню, что в детстве я вылезал из экипажа и шел вниз по склону в этом же самом месте, — заметил Ричард. — Похоже, с тех пор дороги здесь лучше не стали. Впрочем, прогулка на свежем воздухе нам не помешает — особенно бедному мистеру Седжмору.

— Это точно, — пробормотал мистер Седжмор сонным голосом. — Я слишком много вчера выпил, и мне надо проветриться.

В отличие от Ричарда Элисса выходить из кареты и идти пешком не хотела. После вчерашней ночи она испытывала сильное утомление, а потому бодрость и оживление, которые демонстрировал ее муж, вызывали у нее немалое удивление.

По счастью, дорога оказалась не такой уж грязной, так что вероятность окунуть ноги по щиколотку в жидкую глину или, не дай Бог, поскользнуться и упасть была невелика. Элисса, недовольно поморщившись, выбралась из экипажа и огляделась. Ее муж прошел вперед и стоял рядом с лошадьми, обозревая дорогу. На лужке у обочины спокойно паслись овцы — появление на дороге экипажа не вызвало у них ни любопытства, ни тревоги.

— Нам далеко еще ехать? — спросил Уил, выпрыгивая из кареты.

Ричард, не оборачиваясь, произнес:

— Блайт-Холл скрывается за следующим холмом. Мне бы ничего не стоило добраться до него пешком. — Глубоко вздохнув и втянув в себя пахнущий луговыми травами воздух, он добавил:

— Как легко здесь дышится после Лондона!

Что же до этих милых овечек, — он ткнул пальцем в сторону пасшегося на обочине маленького стада, — то у меня такое ощущение, что это те же самые животные, которых я видел из окна кареты, когда уезжал из дома.

— До Блайт-Холла еще пять миль, — сказала Элисса.

Она не испытывала ни малейшего желания возносить вместе с мужем хвалу чистому деревенскому воздуху или обсуждать достоинства овец, жевавших на лугу траву.

— Как ни крути, это довольно далеко и, по моему разумению, тащиться туда, шлепая ногами по грязи, не стоит.

Элисса знала, что прогулка в пять миль для длинноногого Ричарда — ничто, но ей подобная перспектива нисколько не улыбалась. «Этот человек, — с неожиданно возникшей неприязнью подумала она о муже, — даже не попытался представить себе, как тяжело идти по разбитой дороге в длинной широкой юбке и в башмаках на тонкой подошве». Кроме того, он не подумал ни о маленьком Уиле, ни о страдавшем от похмелья мистере Седжморе, для которых подобный пеший переход превратился бы в настоящее испытание.