Книга Дочь Клодины - Розалинда Лейкер

— Мне очень понравилось в вашем особняке, — произнесла она, когда они уже расставались.

— Я надеюсь, что вы еще не раз доставите мне огромное удовольствие вашим присутствием в нем, — ответил он. Мгновенно их глаза встретились. Он хотел лишь вежливо и обходительно попрощаться с ней, как это принято в интеллигентном обществе, но, сам того не замечая, так страстно и нежно произнес эти слова, что Люси поняла, что это превосходит границы изысканных манер.

— Хорошего вам дня, мистер Атвуд, — сказала она, делая вид, что не заметила проявления его чувств, открывая ворота морского коттеджа и запирая их за собой. Он подождал, пока она войдет в дом, и затем удалился.

Тимоти сразу же отправился в главный особняк Истхэмптона. Позже он задумался, могли ли возникнуть у него истинные чувства, если он видел Донну всего один раз. Сомнения, которые закрались в его душу, тотчас же исчезли, как только он увидел ее. Девушка находилась в саду и срывала цветы, поэтому и не заметила его в то время, когда он бесшумно пробирался через лужайку. Один за другим она клала цветы в открытую корзину, шаль покрывала белые плечи, ленточка розового цвета перевязывала ее блестящие волосы. Это была их вторая встреча после его возвращения, сначала он заехал к ней на следующий день после приезда, но она общалась с другими молоденькими женщинами, и поэтому поговорить по душам им не удалось. Он был рад, что теперь она одна.

— Мисс Донна.

Она обернулась, и ее лицо уже сияло от удовольствия, так как она сразу узнала его голос.

— Мистер Атвуд! Как хорошо, что вы пришли.

— Не пришло ли время называть меня по имени? Я просил вас об этом еще в своих письмах.

Она вздохнула, а ее глаза засветились.

— Хорошо, Тимоти.

— Вы должны знать, что для близких друзей я просто Тим.

Она засмущалась, и ее щеки покраснели.

— Тим.

— Вот так лучше. — Он одарил ее широкой радостной улыбкой и взял ее корзинку, чтобы поставить на садовую скамейку. Затем он коснулся ее нежных рук. — Я так рад видеть вас снова. Это великолепно, просто замечательно. Продолжительные зимние месяцы были такими долгими и тоскливыми.

Он не ошибся. Он так по ней соскучился! Она была потрясена, когда увидела его, от счастья и радости у нее закружилась голова.

— Да, зимние вечера были изнурительными и скучными, — подтвердила Донна, позволяя себе тем самым показать, что она по нему очень скучала и без него чувствовала себя одинокой. Никто и не подозревал, что за этой холодной оболочкой скрывается страстная натура, такая же, как и все ее предки. Она была скрытным, загадочным человеком и даже самым близким подругам никогда не рассказывала о своих чувствах, как обычно это бывает между подругами, когда одна из них в кого-нибудь влюбляется. Они хихикают, делятся переживаниями, Донна же не доверяла никому. Только ее брат Ричард понимал, что сестра испытывает к Тимоти сильные чувства, просто потому, что хорошо ее знал и видел насквозь, и однажды понял это по выражению ее лица, когда неожиданно принес ей утреннее письмо, написанное до боли знакомым почерком дорогим ее сердцу человеком.

Смотря на нее проницательно, будто заглядывая в душу, Тимоти все сильнее сжимал ее пальцы.

— Меня не было полгода. Тебе было грустно все эти долгие месяцы без меня?

Она опустила глаза вниз, но не кокетничая, а чтобы защитить себя от разоблачения, она пользовалась этой уловкой всю свою жизнь, чтобы скрыть истинные эмоции, таким способом она также подавляла вспыхивающее чувство злости, когда между ней и отцом случались ссоры.

— Эти полгода я жила с мыслью о вас, — призналась она дрожащим голосом, надеясь, что не совершила ошибки, произнеся эти слова.

Он крепко сжал обе ее руки и положил их к себе на грудь.

— Можно я поцелую тебя, моя дорогая Донна?

Вопрос был лишним, так как ничто не могло остановить его, но, не зная, как она отреагирует на нечто большее, чем ласковое прикосновение его нежных губ, он сдержался и решил ограничиться непорочными, скромными поцелуями. Но не ожидал, что она так сильно задрожит, скорее всего, от скромности и застенчивости, он понял, что совершил ошибку. Донна внезапно отдернула руки от его груди и быстро отошла. Он больше не стал ее смущать.

— У нас не было возможности поговорить друг с другом, когда я приезжал тогда, но я верю, что мы все исправим в течение лета.

— Да, Тим. — Она казалась невозмутимой и снова улыбалась, ничем не показывая своего замешательства. Донна боялась, что чувства могли вскружить ей голову, и тогда вряд ли бы их отношения ограничились только поцелуями. — Ты помнишь, что я просила тебя осмотреть Тобби, когда снова к нам приедешь?

— Да, и где же этот мерзкий пес, которого мы спасли от смерти? — дразнясь и смеясь, поинтересовался он.

— Ты такой же безжалостный, как и Ричард, — подражая Тимоти, ответила Донна. — Тобби самое прекрасное существо на свете. Давай найдем его.

Собака послушно откликнулась на звук голоса хозяйки, выбежала из конюшни и как стрела понеслась вприпрыжку через всю лужайку. Она приветствовала Донну и гостя, задорно виляя хвостом.

— Приятель, а ты растолстел, — заметил Тимоти, когда успокоил слишком вертлявую собаку и усадил на скамейку, крепко и ласково его обнимая. — Слишком много всякой вкуснятины в миске.

Донна не могла этого отрицать.

— Когда мы нашли его, он был ходячим скелетом, — напомнила она, смотря на собаку.

— Тебе пришлось возвращать его к полноценной жизни, но переедать, как и недоедать, одинаково плохо, и лишний вес не сделает его здоровее. — Осторожно Тимоти дотронулся до поврежденной лапы пса. — Я знаю одну мазь, которая поможет избавить его от ревматической боли, потому что именно ревматизм время от времени будет его беспокоить. Я привезу эту мазь специально для него.

Он опустил собаку на землю, и они с Донной потихоньку стали выходить из сада, Тобби бежал за ними, пока не встретил на пути кошку и не устроил за ней погоню, но так и не догнал, потому что кошка оказалась хитрее и проворнее.

— Оставайся на чай, — пригласила Донна. Тимоти с удовольствием согласился, и они, расположившись за бамбуковым столиком на веранде, окруженной папоротниками и виноградниками, листья которых, переплетаясь, образовывали над их головами ковер-потолок, спокойно начали пить чай. Они сидели на стульях, сплетенных из лозы; рядом с белыми чашками, украшенными золотыми узорами, на столе стояли лепешки с изюмом и яблочный пирог. За чашкой чая парочка обменивалась новостями: с кем познакомилась Донна во время его отсутствия, чем она занималась, какие встречи у них были, тем самым заполняя пробелы, о которых не было упомянуто в письмах. За беседой Тимоти упомянул о своем особняке, и за этим разговором всплыло имя Люси, которое подхватила Донна, желая проинформировать Тимоти о связи итальянской вдовы с его домом, но он опередил ее.