Книга Наслаждение и боль - Барбара Делински

— Со мной тоже такое было, — сказала Аманда, не вдаваясь в детали. — А зимой ты не думала о том, чтобы ему позвонить?

— Сто раз, — ответила Гретхен. — Тысячу раз.

Она коснулась щеки ребенка. Он повернул головку за ее пальцем.

— Ты любишь Оливера? — спросила Аманда.

— Раньше думала, что люблю. Мне виделось в этом что-то мистическое: Бен нашел человека, который мог бы заботиться обо мне. — Она быстро поправилась: — То есть я сама могу о себе позаботиться. Но тогда я этого не знала.

— Теперь ты это знаешь, — заметила Аманда. — И можешь поговорить с ним, выяснить его намерения. Посмотреть, стоит ли продолжать отношения.

— А вдруг он не захочет? — спросила Гретхен с болью в голосе.

— Захочет, — заверил ее Грэм. — Мы все видели, как он смотрел на ребенка.

— Если он пришел только из-за ребенка, — сказала Гретхен, — то ничего хорошего из этого не выйдет.

Ей необходим человек, который бы ее любил. Нет, поправила она себя. Не необходим. Ей хотелось бы иметь рядом такого человека. А это большая разница.

— Тут ничего нельзя предвидеть заранее, — сказал Грэм. — Нужно попытаться.

В этом и состоит жизнь, подумала Аманда в один из моментов, когда позволила себе задуматься о следующем курсе лечения. Надо использовать все возможности. Надо пытаться.

У нее есть Грэм. Стоило ей посмотреть на Карен с четырьмя детьми, которую впереди ожидал трудный путь, и она понимала, как ей повезло. Стоило ей посмотреть на Гретхен, которую то ли любит, то ли не любит Оливер, и Аманда начинала дорожить своим браком еще больше. Она всегда подозревала, что Грэм необыкновенный человек. И с каждым днем убеждалась, что была права.

Грэм жить не мог без Аманды. Он думал, что после первого взрыва страсти его желание утихнет. Но оно становилось все острее.

— Восхитительно, — бормотал он, уткнувшись лицом ей в шею.

Аманда вошла в дом, сняла свитер с пятнами кофе и направилась в подвал, где стояла стиральная машина. Разве он мог не последовать за ней?

— Ты даже не поздоровался, — упрекнула она Грэма, крепче обхватывая его ногами.

— У меня в голове только ты. Я говорил тебе, что я тебя люблю?

Она томно усмехнулась:

— Да. Но можешь сказать еще.

— Я люблю тебя. Я люблю тебя любить. Я люблю, когда мы остается вдвоем, только я и ты. Никак не могу к этому привыкнуть.

— Я тоже. Все снова стало как прежде.

— Даже лучше. — Грэм был в этом убежден. — Может, нам не стоит торопиться?

— Что ты имеешь в виду? — спросила она, по-прежнему улыбаясь.

— Может, лучше подождать еще месяц, прежде чем… ну, ты понимаешь, — сказал он, не решаясь произнести это слово.

Аманда медленно покачала головой:

— Я говорила, что мне нужен месяц перерыва. Я не говорила: два месяца.

— Я говорю: два. Мне хочется два.

— Это потому, что тебе нравится делать это, когда вздумается.

— Это потому, что я боюсь, — выпалил он неожиданно для себя. — А разве ты не боишься?

Аманда вздохнула:

— Конечно, боюсь. Боюсь, что ничего не получится, ведь это наша последняя попытка. Если она провалится, придется переходить к следующему этапу.

— Я не о зачатии, я о нас с тобой.

— Знаю, — ответила Аманда, на этот раз очень серьезно. — Но этого не избежать. Мы можем тянуть еще три месяца, но этим лишь отдалим тот день, когда станем родителями.

— Можно взять приемного ребенка.

— Не сейчас. Пока я не готова это сделать.

Он опустил голову:

— Да я и к этому не стремлюсь.

Они решили увеличить дозу «кломида» и провести несколько сеансов искусственного осеменения. Они договорились с Эмили, что позвонят ей после того, как у Аманды начнутся месячные, а через день или два зайдут к ней за лекарством, инструкциями и напутственным словом.

Аманда не смотрела в календарь. В этом не было нужды. Цикл у нее был точным, как часы: сегодня начнутся месячные, завтра она позвонит Эмили, а в пятницу к ней зайдет. И в тот же день они уедут на выходные. Грэм заказал номер в гостинице на побережье штата Мэн.

В то утро в школе на Аманду с первой же минуты обрушилась масса дел. Наконец ей удалось с ними справиться, и она засобиралась домой. Но тут на пороге ее кабинета появился Джорди Коттер. Нога у него все еще была в гипсе, но уже в более легком. Одной рукой он опирался на костыль, на другой висел рюкзак.

— Привет, моя прелесть, — крикнул Мэдди.

— Входи, Джорди, — ласково пригласила Аманда.

— Вы уже идете домой?

— Для тебя у меня всегда найдется время. — Она не разговаривала с Джорди с той самой ночи на башне. — Как дела?

— Неплохо. — Он кивнул на гипс. — Я не могу играть, приходится просиживать штаны на скамейке запасных. Но что-то стало лучше. А кое-что меня просто изумляет.

— Ты про своего отца?

— Да. Он часто к нам заходит. Даже приветлив с мамой. Джули думает, они помирятся.

— А ты?

— Сомневаюсь, — грустно ответил он. — Иногда я во всем виню себя.

— Не надо. В том, что случилось между ними, твоей вины нет.

— Гретхен меня ненавидит?

— Нет. Гретхен не способна на ненависть. К тому же она слишком счастлива со своим сыном, чтобы думать о чем-то другом.

— Но картина погибла.

— Она найдет какую-нибудь другую.

— Хорошо бы. — Джорди захромал к двери.

Аманда села за стол.

— Тебе нравится новый психотерапевт?

Джорди задержался на пороге.

— Нравится. Но ему до вас далеко.

— Приятно это слышать.

Джорди посмотрел ей в глаза, потом отвел взгляд.

— Я перед вами в долгу. То, что вы тогда сделали, мне никогда не забыть. — Он говорил о случае на башне.

— Я сделала то, что должна была сделать. Мне это было нужно не меньше, чем тебе.

— Из-за Куинна? — Когда она кивнула, он сказал: — Мне не хватает Куинна.

— Нам всем его не хватает.

— У меня хорошая память на числа. Я помню, когда он умер. Вчера было ровно четыре недели с тех пор, как он выпил водку моего отца. А кажется, прошел целый год.

— Не вчера, а сегодня, — мягко поправила Аманда.

— Нет. Это был четверг. Я точно помню, где я был, когда мне позвонили и сказали, что он попался.

Аманда ничего не ответила. Джорди был прав. Это случилось в четверг. Она попыталась понять, почему перепутала дни и что это означает.