Книга Имя, которое помню - Эдриан Маршалл

— И поэтому ты в него влюбилась? — Эллис показалось, что слова «ни на что не рассчитывая» его задели и даже обидели. — Поэтому ты ему доверяешь? Так ведь он же тебя не знает, Эллис. Он знает только Лиз Дулитт, девочку, из которой можно слепить все, что угодно. Ты — лишь потеха для взрослого ребенка…

— Какой же ты все-таки желчный тип, Трэвор, — разозлилась Эллис. — Думаешь, я не понимаю, для чего ты мне все это говоришь?

— И для чего же? — уже не таким уверенным тоном поинтересовался Трэвор. Эллис даже показалось, что он смутился.

Значит, я все-таки добралась до истины… — с горечью подумала она и ответила:

— Потому что ты боишься, что я влюблюсь в Ральфа и завалю твое чертово дело. Для этого ты потащился со мной в такую даль, поселился в моем доме, рассыпался в любезностях, втирался в доверие… Чтобы я меньше думала о нем… Так ведь, Трэвор? Может быть, все, что ты мне рассказал, — тоже для этого? Чтобы я не сочувствовала «папенькиному сыночку»?

Впервые за все время их знакомства Трэвор смотрел на нее, как растерянный мальчишка, которого учителя, вопреки его ожиданиям, уличили в похищении школьного журнала.

Как я могла быть такой наивной дурой? — спросила себя Эллис.

— Думай, как тебе нравится, Эллис. Можешь влюбляться в кого угодно. Я хочу получить свои картины, а на твои амуры с Ральфом Витборо мне плевать. — Трэвор подошел к ней и впихнул ей в руки сумочку, которую она так и не забрала у него. — Завтра я уезжаю по делам, а когда вернусь, ты получишь свои деньги, как и договорились. Ту часть, что причитается твоим подельникам, я выплачу после того, как картины будут у меня.

«Подельникам», фыркнула про себя Эллис. Еще бы сказал — сообщникам. Конечно же, тебя бесит, что какая-то девчонка вывела хитрого и мудрого Трэвора на чистую воду…

Трэвор ушел. Несколько секунд Эллис торжествовала, что ей удалось «раскусить» его, но ее торжество очень скоро сменилось унынием. Ведь она уже начала ему верить. Ей даже показалось, что она знает о нем больше, чем кто бы то ни было… Неужели она ошиблась? Трэвор казался таким искренним…

Впрочем, Эллис Торнтон давно уже открыла для себя непреложную истину: мужчины никогда не бывают искренними до конца. Часто они даже верят в то, что говорят, но стоит им понять, что ты — в их власти, и от их веры не остается и следа. Все обещания, что они давали раньше, теряют свою силу. Все слова, что они говорили, не имеют больше значения. Да, отец прав, абсолютно прав. Мужчинам нельзя верить…

Домой они вернулись по отдельности, из чего Митчелл Торнтон сделал вывод, что «влюбленные» поругались. Он постучался в комнату Эллис, но дочь сообщила, что дико устала и хочет спать.

— Детка, я хочу поговорить с тобой, и это серьезно, — через дверь сообщил он дочери. — Это о твоей матери. Ты же знаешь, я не люблю шутить такими вещами…

— Заходи, пап, — отозвалась Эллис.

Митчелл проковылял в комнату и присел на кровать рядом с дочерью.

— Знаешь, детка, я не знаю, что будет после операции… — начал было он, но Эллис перебила его:

— Все будет хорошо. Не смей даже думать о плохом…

— Так вот, — продолжил он, не слушая ее. — Я не знаю, как все выйдет, поэтому хочу кое-что рассказать тебе сейчас, пока есть время… Ради бога, не перебивай меня, Эллис, — остановил он дочку, которая собралась снова возражать ему. — Поверь, мне нелегко говорить… Я много лет пытался решиться, но не мог. Твоя мама, Эллис, вовсе не утонула, как я тебе рассказывал…

— Нет?!

— Нет. Она покончила с собой, детка.

— Покончила с собой? — повторила Эллис. Слова отца не укладывались в голове. Она не могла себе представить, что ее мать решилась на такое. Ведь у нее была маленькая дочь — Эллис. Как она могла ее оставить? Должно быть, на то была веская причина… — Но почему? — с горечью спросила Эллис.

— Почему? Вот здесь-то — самое страшное, детка… Тот подлец, тот негодяй, из-за которого она решилась на этот шаг, сидит перед тобой. И это — твой отец.

— Ты? — Эллис не верила своим ушам и даже заподозрила, что из-за болезни у отца начали отказывать не только ноги. — Не может быть. Папа, я не могу в это поверить! Ты, наверное, переутомился…

— Элли, поверь, я был бы рад сказать тебе, что это неправда. Но, к несчастью, все обстояло именно так. Я не врал тебе — у нас и в самом деле была замечательная семья. Мы с твоей мамой всегда ладили. Ссоры, конечно, случались, но редко. Твоя мама… была такой наивной… Я не говорю, что это плохо… Ее наивность всегда меня трогала. Это было одно из тех качеств, что мне в ней понравились с самой первой нашей встречи. Она была наивной и такой чувствительной, что иногда мне казалось, что любая беда, любая потеря может ее сломить… Так и вышло. Мы прожили с твоей матерью много счастливых лет, пока… Не знаю, что на меня тогда нашло… В какой-то момент я решил, что старею и что в моей жизни никогда больше не будет ничего яркого, запоминающегося… И судьба как будто услышала мои глупые жалобы: я встретил женщину, которой сильно увлекся. Да, это была страсть. Я понимал это с самого начала, и даже в мыслях не имел расставаться с твоей матерью. Но все-таки изменил ей, пребывая — вот идиот! — в слепой уверенности, что она никогда об этом не узнает… Она узнала, причем очень скоро. Узнала по глупой случайности — эта женщина прислала мне «прощальную» открытку, от которой я не успел избавиться… На обратной стороне открытки было всего несколько слов, но эти слова говорили о многом. Твоя мать нашла ее… Не было ни бурных сцен, ни выяснения отношений. Просто твоя мама, она… оставила мне коротенькую записку, к которой приложила злосчастную открытку… Я думал, все еще можно исправить, бросился на ее поиски… Но было уже поздно… — Митчелл горестно вздохнул, и Эллис увидела, что его поблекшие глаза наполнились слезами. — Все эти годы я жил с чувством глубокой вины и потому, старый идиот, всегда твердил тебе: не верь мужчинам… Мне казалось, что ты похожа на мать — такая же чувствительная… Мне было страшно, что кто-нибудь обидит и тебя, и твое наивное сердечко разорвется на части…

— Не разорвалось… — прошептала Эллис, вытирая ладонью слезы, бегущие по щекам.

— Ты должна ненавидеть меня теперь… — вздохнул Митчелл, не глядя на дочь.

— С чего ты взял? — спросила Эллис. — Даже если ты и был в чем-то виноват, ты искупил вину — воспитал меня, помог мне встать на ноги. Это благодаря тебе я стала сильной…

— Благодаря мне ты стала недоверчивой.

— Нет, — покачала головой Эллис. — Этим я обязана Майку.

— Так ты меня прощаешь? — поднял глаза Митчелл.

— Мне не за что тебя прощать… — Эллис взяла его руку в свою и погладила шершавые, как древесная кора, пальцы. — Но мне понадобится время, чтобы простить маму. Ведь она оставила не только тебя, но и меня — свою маленькую дочь, которая ни в чем не была перед ней виновата…

— Не осуждай ее, — покачал головой Митчелл. — Для нее это было серьезным ударом. Она верила мне, а я ее предал.