Книга Ретушер - Дмитрий Стахов

– Да! Да! – сказал тот в трубку, а мне махнул ладонью так, словно собирался сказать: «Ты пока погуляй!» – Хозяин только что приехал. Нет. Хорошо. Да, я буду. Что? Да. Понятно. Да. Да. Нет…

Пока лысый говорил, я подошел к двери. Санитары ловко задвинули в свою машину носилки, закурили, загрузились сами. Водитель «скорой помощи» резко сдал назад, сидевший рядом с водителем врач встрепенулся, поднял осоловелый взгляд и, посмотрев на меня, неожиданно лихо сделал ручкой.

– Пройдемте со мной, – сказал мне подошедший лысый, указывая в сторону кухни. Мы с ним проследовали туда.

На кухне он сел на стул возле кухонного стола, вынул из кармана блокнот.

– Так говорите, вы его знали? – перелистывая блокнот, спросил он.

Я взял с плиты чайник, отпил из носика.

– Знали?

Я поставил чайник на плиту.

– Да. У нас были отличные отношения. Мы даже как-то выпивали вместе.

– Отличные? А что же он залез к вам через форточку, устроил здесь черт-те что, собрал аппаратуру? А? Ответа нет? Нет. Рама, понимаете, не выдержала. На обратном пути. Сломалась под его весом, он напоролся на стекла и умер от потери крови. Да, действительно, отношения у вас были отличные. – Лысый отложил блокнот. – Он знал, где что у вас лежит?

– Где что лежит? Нет, думаю, не знал.

– Понятно! Значит, искал. По первому взгляду – что-нибудь пропало?

– Не знаю. Если сейф не вскрыт, если аудиосистема на месте…

– Сейф вскрыт, ваши камеры упакованы, аудиосистема тоже. Все это участковый нашел под окном. Две большие коробки. – Лысый в задумчивости погрыз карандаш. – За последние время на вас просто посыпались несчастья. Ресторан. Гибель вашего отца. Теперь вот это неудачное ограбление.

– Какое отношение гибель моего отца имеет к ресторану и к этому? – спросил я.

– Не знаю. – Он вытащил карандаш изо рта, внимательно осмотрел отпечаток своих зубов. – Я просто подвожу некоторые итоги. Предварительные.

– Как вас понимать?

– Он был здесь не один. Те, кто был с ним, немножко наследили. Чуть-чуть. Сейф у вас непростой. Даже бывший летчик штурмовой авиации с ним не справился бы. Нужны были профессионалы, но мне кажется, им была совсем не нужна ваша дорогая фототехника. И аудиосистема «Сони» тоже была не нужна.

– Что же им было нужно? – спросил я.

– Не знаю. – Лысый поднялся со стула. – Но одно я знаю наверняка. Еще до заключения судмедэксперта. Вашего соседа убили на улице, под вашими окнами. Затащили сюда. Устроили инсценировку. Якобы он решил поживиться. Искали какие-то бумаги.

– Зачем? Кто? Да и нет уже никаких бумаг. Я их сжег!

– Они об этом не знали. А пока я буду искать тех, кто сюда залезал, вам, Генрих Генрихович, надо быть поаккуратней. Поаккуратней, понимаете?

– Нет, не понимаю, – сказал я после небольшой паузы.

– Ну, это вам кажется. Начнете понимать – позвоните.

На листке блокнота он написал номер телефона, вырвал листок и протянул его мне.

– Вы все грозите: я узнаю, я найду, – сев на табурет, сказал я. – А результатов-то! Убийца моего отца ускользнул…

– По этому телефону – круглосуточно!.. – Лысый положил листок с телефоном на стол и направился к выходу. – Разберемся! – бросил он через плечо.

Этот следователь, этот оперативник – как там еще его называть! – произнес «Разберемся!» с той же полупрезрительной интонацией, что и бывший отцовский сослуживец много-много лет назад! Ни на кого не глядя, он пересек мастерскую, подошел к выходившей на крыльцо двери. Его люди, все как один, сложили свои блокноты и, выстроившись в некое подобие колонны, последовали за шефом. Я даже подумал – а не сын ли он бывшего отцовского сослуживца?

Я закурил и заметил маявшегося под окнами домуправского слесаря. Видимо, он и ломал замки по приказу участкового.

Подойдя к окну поближе, я его окликнул. Слесарь алкал работы, жаждал восстановить им же самим и порушенное. Он сразу, брызгая слюной, начал объяснять, что стоявшие на моей двери замки вещь дорогая, что починить сломанные не так-то просто, что лучше купить новые, а старые, починив не спеша, с выгодой продать.

Я терпеливо его выслушал. Он наконец-то выдохся и тяжело вздохнул. Я сунул руку в карман, вытащил деньги.

– Врежь замки. Поставь новую раму, вставь стекло. Запри. Ключи забери с собой. Я приеду утром, и ты мне отдашь ключи. Сделаешь?

– А то! – Он ждал, когда разожмется мой кулак. Деньги перекочевали на его ладонь. Слесарь, не скрывая радости, вздохнул еще раз, теперь уже легко и свободно.

Я посмотрел себе под ноги: на полу возле окна в темном пятне высохшей крови были рассыпаны осколки стекла.

– И стекла эти убери! – сказал я.

– Уберу, уберу! – Он закивал. – И пятно! И пятно соскоблю. Чисто будет. Можешь не сомневаться, хозяин. Все будет ништяк!

Я отщелкнул окурок, вышел на крыльцо, спустился к машине. Вернее, к черному конверту, так и оставшемуся лежать на пассажирском сиденье.

Верил ли я тогда тому, что она мне рассказала? Конечно! Ведь с Лизой, незадолго до переезда в наш дом, произошла точно такая же история. Как я тогда рвался найти Лизиного обидчика! Какие только казни ему не придумывал! Мне предоставлялась уникальная возможность: вновь обрести Лизу и отомстить.

Я не должен был ее упустить.

Однако разгром в мастерской на какое-то время заставил задуматься и о другом. Если лысый был прав, если это было не ограбление, а действительно инсценировка, если кто-то искал мой архив, значит, кого-то интересовала моя работа, мое ретуширование. Кто-то таким образом пытался показать: мой дар нужен, настала пора востребования и моего дара, как когда-то – дара отцовского.

Я завел машину, выехал со двора на улицу. Маневрируя, перестроился в крайний левый ряд, включил, собираясь развернуться, мигалку, притормозил, но услышал сзади звук сигнала. Я обернулся: меня просил убраться с дороги водитель черной «Волги» с ностальгическим номером «МОС». «А пошел-ка ты еще!» – подумал я, но водитель «Волги» оказался парнем настырным: он засигналил вновь, я крутанул руль и чуть не въехал в шедший по правой полосе шикарный красный «БМВ».

«Волга» ушла вперед, подрезанный владелец «БМВ» с выразительной гримасой показал мне кулак, но чей-то, увиденный краем глаза профиль, профиль человека, сидевшего как раз в «Волге», заставил встрепенуться.

Я ударил по газам и, повторяя маневры «Волги», бросился за ней в погоню.

Водитель в «Волге» был классный. На знаки, сигналы светофоров он внимания не обращал, лихо заруливал на поворотах. Тем не менее я сумел приблизится к «Волге», потом обошел ее справа. Так и есть – это он сидел в машине на заднем сиденье, углубленный в чтение каких-то бумаг, это был он, мой дружок детства, мой соучастник по драке на берегу Москвы-реки, соперник, пытавшийся отбить Лизу, горлопан, бывший комсомольский вожачок, ныне – митинговый златоуст.