Книга Испанские каникулы - Софи Кинселла

— Не было ни единого дня, когда я не пожалел бы о том, что сделал, Хлоя, — негромко произнес он. — Ни единого.

— Или выпила бы, — словно не слыша его, продолжала Хлоя. Она громко сглотнула, пытаясь взять себя в руки. — Выпивка тоже сойдет.

— Я был молод, — сказал Хью. — Я был тогда другим человеком. Я ничего не знал ни о детях, ни о семьях — да ни о чем. — Он остановился, словно пытаясь что-то сообразить. — Когда я увидел Сэма, сидящего на ковре, — когда я сообразил, что ты пыталась мне сказать, — я запаниковал.

Он посмотрел на Хлою. В глазах его светилась безжалостная к себе искренность.

— Мне было двадцать лет, Хлоя. Двадцать. Всего на четыре года больше, чем сейчас Сэму. Я подумал, что ребенок в моей жизни… ну, не знаю. Все испортит. Лишит возможности…

Он осекся.

— Добиться успехов и высот, — договорила за него Хлоя. — В твоей невероятной карьере. Что ж, возможно, ты был прав. Возможно, это стало бы помехой. — Она недружелюбно улыбнулась. — Ты поступил абсолютно верно, Хью. Для себя.

— Нет, я поступил неверно, — произнес Хью как нечто само собой разумеющееся и посмотрел на Хлою. — Я поступил неверно.

Воцарилось напряженное молчание. Хлоя ощутила болезненный укол в сердце. Послание от ее внутреннего «я», толкающее ее в ту сторону, куда она старалась даже не смотреть. Влекущее ее к скользкому туннелю, который вел вниз и прочь, в какое-то совершенно иное место.

— Мне нужно идти, — сказала она, обуваясь.

Сандалии больно сдавили ноги, но Хлоя даже не поморщилась. Ей нужны были эти болезненные ощущения. Нужно было вернуться назад, к реальности.

— А если ты не пойдешь? — спросил Хью. — Что, если мы останемся здесь на всю ночь?

Он встал и подошел к Хлое, неотрывно глядя ей в глаза.

— Что, если мы впервые в жизни проведем всю ночь вместе, Хлоя? Что произойдет? Небо обрушится на землю?

Хлоя ощутила боль в груди от переполняющего ее желания.

— Не надо, — с трудом выговорила она. — Мы не можем… — Она потерла лицо. — Нам нужно идти. Нужно возвращаться к…

— Я люблю тебя, — произнес Хью.

На миг Хлоя застыла, не в силах шевельнуться.

— Ты меня не любишь, — сказала она в конце концов, отвернувшись. Голос ее был хриплым, лицо горело.

— Я люблю тебя, Хлоя. — Хью убрал пряди волос с ее лба. — Я люблю тебя. И я хочу провести всю ночь рядом с тобой. Я хочу проснуться, баюкая тебя в объятиях.

— Мы не можем, — негромко, хрипло произнесла Хлоя. — У нас нет выбора.

— У нас есть выбор. — Хью мягко приподнял ее подбородок так, чтобы она посмотрела ему в глаза. — Хлоя, мы можем начать сначала.

Хлоя долго смотрела на него, не в состоянии произнести ни слова. Потом, так и не ответив, отвернулась и стала дрожащими руками натягивать на себя платье.

Филипп сидел в шезлонге у бассейна, потягивал пиво, смотрел на воду и лениво размышлял, куда это все подевались. Вся вилла словно бы вымерла. Хлою никто не видел, Сэм исчез без следа, Нат, как предполагал Филипп, приклеился к телевизору. Да и второе семейство куда-то сгинуло.

Беззаботно хлебнув пива, Филипп откинулся назад, устраиваясь поудобнее. Наставало его любимое время суток на отдыхе. Самое начало вечера, когда жгучие солнечные лучи сменялись теплым сиянием, а на воде появлялись сине-золотые блики. Когда люди снова оживали после целого дня валяния на солнце, в искусственной спячке. Когда энергия возрастала, разливались напитки и в голове начинали шевелиться приятные мысли о предстоящей ночи.

Филипп подумал, что день выдался хороший. Он заново осознал, насколько же ему нравится общество мальчиков и какими занятными они бывают. И ему, пожалуй, было полезно провести какое-то время подальше от Хлои. У него появилось такое ощущение, словно его проблемы и мелочное раздражение унесло океанским ветром. Расстояние дало ему перспективу, в которой он нуждался. Сегодня вечером они начнут все сначала. Возможно, даже поужинают вместе.

Тут внимание Филиппа, погрузившегося в ленивые размышления, привлек какой-то звук. Он поднял голову и увидел, что к бассейну приближается Аманда с пачкой бумаг и мобильником в руках. Лицо у нее было обеспокоенное.

— Здравствуйте, — коротко произнесла Аманда и уселась.

— Здравствуйте, — отозвался Филипп. Некоторое время царила тишина, потом он поднял взгляд. — Хорошо ли вы провели день?

— Честно говоря, нет, — сказала Аманда. — Не день, а кошмар. Беатриса плохо себя чувствует, а Дженна во второй половине дня куда-то подевалась, как раз тогда, когда была очень нужна. И у меня настоящий кризис с моим дизайнером по цвету.

— С кем, с кем? — переспросил Филипп, слегка улыбнувшись.

— С моим дизайнером по цвету, — повторила Аманда, обратив на него ясный, лишенный тени юмора взгляд. — Которая работает у нас дома. Там очень многое нужно успеть, пока мы в отъезде.

— А! — отозвался Филипп и глотнул пива. — Понятно.

— Я позвонила ей сегодня утром, просто проверить, как идут дела. Случайно упомянула про спальню для гостей, и тут она принялась говорить про бирюзовый. Бирюзовый! — Аманда прикрыла глаза, словно была не в силах даже думать об этом. — В то время как я совершенно четко сказала, что в ту комнату нужен бледно-аквамариновый!

Она открыла глаза и посмотрела на Филиппа.

— И теперь я просто не могу быть уверена, что она не наляпала на наши стены совершенно не то! Какой-нибудь ужасный цвет. Я всю вторую половину дня пыталась связаться с ней по факсу, но она даже не потрудилась ответить.

— Я уверен, что все будет хорошо, — сказал Филипп. Он подумал мгновение и добавил: — Наверняка она использовала правильный цвет, только назвала его иначе.

Аманда с подозрением взглянула на него.

— По-вашему, бирюзовый и аквамариновый — это одно и то же?

— Ну, они довольно-таки схожи, разве нет? Для… для несведущего глаза.

— Возможно. — Аманда с силой выдохнула. — Возможно, вы правы. Но даже не потрудиться ответить на мои факсы! Это же просто вопиющая невежливость! При том что я — заказчик, я плачу деньги…

— А я даже и не знал, что здесь есть факс, — сказал Филипп, пытаясь сменить тему. — На этой вилле есть все, правда?

— Он стоит в кабинете над холлом, — сообщила Аманда. — Там устроен небольшой офис. — Она возвела глаза к небу. — На самом деле я просто поражаюсь, как это Хью еще не присвоил его.

Она улеглась в шезлонг и с минуту молчала. Потом порывисто вздохнула.

— О господи, до чего же я устала! Беатриса полночи не спала. Ее невозможно было оставить. А всю вторую половину дня пришлось просидеть на телефоне.

— А теперь ей лучше? — спросил Филипп. — Если хотите, я попробую позвонить врачу.