Книга Душой и телом... - Ирен Беллоу

Лишь сев в джип и выехав на шоссе, он услышал свой внутренний голос, который с оттенком цинизма в голосе закончил за него фразу: а влюбиться могут только дураки.

Челси все же могла двигать кистью. Та слегка опухла, чуть болела, однако слушалась. Казалось, она всем телом прижимается к клавишам и рождается музыка, которую ей самой хотелось слышать.

Челси играла блюз — медленный, печальный, исполненный то страдания, то покорности, то ярости, то сложного, прихотливого чувства, где сочеталось и первое, и второе, и третье. Она играла старые композиции, сочиненные другими музыкантами, которые стремились переложить на музыку свои переживания. Челси инстинктивно потянулась к творчеству собратьев по ремеслу, ища в нем утешения и забвения собственных страданий.

Она не замечала косых лучей солнца, скользивших по полу в комнату со стороны двери, ведущей на кухню, пока их не загородила тень, отбрасываемая Эдди. Вскинув голову, она посмотрела на него.

Он принес ей тарелку с тостами и чашку кофе. Тронутая его заботой, Челси не нашла в себе смелости отказаться от угощения, хотя и не была голодна.

— Спасибо.

— Мой самый любимый деликатес, — сказал он.

Губы Челси изогнулись в легкой усмешке, однако в горле застрял комок, не дававший ей покоя.

— Значит, я готовлю лучше тебя. Я могу зажарить глазунью. Иной раз мне кажется, что я держусь только на яичнице и тостах… — Она запнулась. Было около пяти часов утра, когда она стала готовить яичницу Зику Норту. Тогда так же, как и сейчас, всходило солнце.

Прислонившись к косяку двери, Эдди наблюдал за ней.

Взяв у него тарелку, она поставила ее на крышку рояля.

— Немного найдется женщин, которые могут похвастаться телохранителем, который всегда под рукой.

Эдди согласно кивнул.

— Немного найдется людей, которые играют на рояле так, как ты.

— О, да, — глубоко, грустно вздохнув, сказала она. — Я могу играть на рояле.

Воцарилось тревожное молчание, чувствовалось, что он раздумывает и беспокоится за нее.

— Знаешь, — наконец прервав молчание, смущенно сказал Эдди, — я ничего не имею против Норта, но, если он в самом деле впутал тебя в те неприятности, о которых говорит… — Запнувшись, он потупился, словно боясь, что и так сказал лишнее, но, обнаружив, что она молчит, поднял голову и снова посмотрел на нее в упор. — Может, тебе без него будет спокойнее.

Губы у нее снова дрогнули в еле заметной улыбке.

— Звучит как фрагмент из блюза.

— Послушай… у тебя могли бы… — Скрестив руки на своей массивной груди, он покачал головой и выпалил: — У тебя могли бы быть десятки парней, которые, не задумываясь, отдали бы правую руку на отсечение, лишь бы ты разрешила им угостить тебя спиртным.

Челси мысленно представила Зика Норта, когда он впервые пришел к ней в коттедж вечером, в самую непогоду, потом бессильно прислонился спиной к двери и на мгновение словно раскрылся, отчего она всем сердцем потянулась к нему.

Челси зажмурилась.

— Я не хочу, чтобы десятки парней жертвовали своей правой рукой.

— Да. — В голосе Эдди сквозила такая же покорность судьбе, как у нее самой. — Пожалуй.

К своему ужасу, Челси почувствовала, как на глаза навертываются слезы, которые того и гляди хлынут вовсю. Тыльной стороной руки она провела по щеке, изо всех сил стараясь не расплакаться.

У Эдди невольно вырвался тревожный вздох, и, уловив его, она вскинула голову и посмотрела на него.

— Эй! — резко сказал он. — А что у тебя с рукой?

Челси бросила взгляд на кисть, хотя перед глазами все плыло, будто в тумане.

— Так… ничего. Ничего особенного.

Эдди сделал два шага по направлению к ней.

— Ты врачу показывала?

Обхватив поврежденную кисть, Челси покачала головой. Отечность еще была заметна, хотя боли она почти не чувствовала. Повреждение было незначительным, задета была только кожа, а нервные окончания, к счастью, оказались незатронутыми. Все само заживет. Она непроизвольным движением сжала руку в кулак.

— Кисть заживет, Эдди.

У него вырвался судорожный вздох.

— Я не…

— Знаю, — оборвала она его. — Я сегодня же покажусь врачу. Спасибо за внимание, но я сама о себе позабочусь. Правда.

— Я могу отвезти тебя в клинику. Или к врачу, у которого ты наблюдаешься.

Челси не хотела обижать его. Она слишком хорошо знала боль, которую причиняют людям, отказываясь от их заботы, чтобы не принять даже такое обычное предложение.

— Я буду иметь это в виду.

Эдди снова нахмурился.

— Ты поедешь в коттедж? — спросил он. Она ничего не ответила, и он бросил на нее настороженный взгляд. — По-моему, удачная мысль — поехать в коттедж. Ни к чему наживать себе неприятности, которые ведут… — он показал на ее кисть, — вот к этому.

— Знаю, Эдди, — тихо сказала она. — Я и сама не хочу наживать неприятности. — Взяв чашку кофе, она обхватила ее пальцами и пристально уставилась на нее. — Но мне нужно кое-кому помочь. Попытаться помочь…

— Но… — Эдди заколебался. Судя по его виду, он был явно недоволен тем направлением, которое приняли ее мысли. — Думаю, это не слишком удачная мысль.

Челси опустила голову и снова уставилась на чашку. Блюзовые мелодии от мыслей не рождаются. Музыка, идущая из самой глубины души, не имеет ничего общего с доводами рассудка. Она ровно, спокойно посмотрела на Эдди, который стоял с нахмуренным видом.

— Я не поеду в коттедж, Эдди. Я останусь здесь.

— Но…

— Женщина имеет право на то, чтобы для нее было сделано исключение, Эдди. — Она поставила чашку на столик. — Вот я им и воспользуюсь.

11

Коридор, заканчивавшийся лестницей, ведущей наверх, в комнату, где играли в карты, освещался все той же тускло горевшей лампочкой. Выждав, пока дверь за ним захлопнется, Зик дотронулся рукой до пояса с деньгами, обмотанного вокруг талии, под рубашкой.

Бросив взгляд вверх по лестнице, он почувствовал, как засосало под ложечкой. Недавно он был тут с Челси. Он вспомнил, с каким достоинством она держалась, войдя в темный коридор и начав подниматься по лестнице.

Мысленно представив себе напавшего на нее негодяя, который стал выворачивать ей руку, он почувствовал, как плечи свело судорогой. Он заставил себя вдохнуть и медленно выпустил воздух из легких, стараясь успокоиться.

Ты пришел сюда, чтобы уладить дело миром, сказал он себе. Они тоже так думают. В конце концов, это просто сделка. А то, как грубо они обошлись с ней, это что, тоже сделка?

Ступив на лестницу, он застыл на месте, стараясь не думать о крутившемся в голове ответе на этот вопрос. Ага. Кредиторы Билли стали выворачивать ей руку, а Зик Норт принялся выворачивать ей душу.