Книга Портфолио мадам Смерти - Маргарита Малинина

— Нет! — испугалась я. — Мы, видать, ошиблись маленько, извините…

— Да нет же, не ошиблись вы! Заходите, вам непременно сюда!

— Да нет! Нам не сюда! До свидания.

Я отступила, но проворный мужик умудрился ухватить меня за локоть и попытался втолкнуть в квартиру, тут подоспела Катька и ударила его шпилькой по колену. Тот взвыл и выпустил на нас длиннющую тираду, пришлось срочно ретироваться из подъезда.

— Дурдом какой-то! — ругалась Катя, выходя на свежий воздух.

— Да уж, не то слово!

Я осмотрелась. Павла нигде не было видно.

— Где Паша? — спросила я подругу, надеясь, что она окажется менее близорукой, чем я, ведь Самойлов должен был находиться где-то прямо у нас под носом.

— Не знаю. Наверно, он штурмует второй подъезд, помочь решил. Или… Вот гадость! Он пошел стучать Женьке! Сволочь! Женька меня убьет, когда узнает, что я ослушалась и выходила за оговоренные пределы!

— Что это за пределы? — проявила я искренний интерес.

— Пределы — это дом и пять шагов в любую сторону от дома, далее которых этот жлоб отходить мне запретил. И нечего смеяться! — потому что я в открытую хихикала. — Прикинь, он говорит, мол, никогда не знаешь эту природу. Может, то, что происходит сейчас, — лишь затишье перед бурей, вдруг вы с Юлькой будете где-то далеко и вас засосет в воронку. Так и сказал! Ну где ты воронку здесь видишь, а?

— Я лично не вижу, — улыбалась я. — Кать, пойми, он волнуется за тебя. К тому же он уверен, что среди нас убийца. Да и я эту версию со счетов пока не сбрасываю.

— Я тоже, — чуть помедлив, ответила она и полезла в сумочку проверить, не заработал ли телефон. — Поиск Сети… Проклятье.

— Ну что, идем? — кивнула я на второй подъезд.

— Давай.

Человеческий фактор мы встретили, лишь добравшись до третьего этажа. Странный дом и странные люди… Возможно, причиной не от-крывших-ся на звонок дверей являлось то, что никого попросту не было дома, однако, вопреки этому самому логичному объяснению, почти каждый раз мне слышались шаги по ту сторону, следовательно, если это не галлюцинации, то нам просто не хотели открывать.

И вот наконец повезло. Доброжелательно настроенная тетка средних лет смело распахнула перед нами двери и, выслушав, посторонилась, чтобы вошли, что мы и сделали.

— Это вам сильно не повезло, — покачала головой сердобольная жительница данного района. — Город еще вчера эвакуировали, но мы не успели, все произошло слишком быстро, а самим уехать не на чем. По радио сказали, ураган надвигается. Велели всем оставшимся заколотить окна и уйти в глубь квартир, а также спрятать подальше все колюще-режущие предметы. Только как же их заколотишь-то, окна? Чай, не в деревнях живем. Я вон занавесила и все, сижу жду. А что я еще могу сделать? — Женщина оглядела нас сочувствующим взором и поинтересовалась: — А сколько вас там, в доме-то?

— Восемь, — вздохнула Катька. — Нам бы позвонить, — жалостливо продолжила она, — человек у нас умер. А сотовые не работают.

— Девоньки, никак вы не позвоните. Все кабели до самого Ленинграда оборвало. Уже есть убитые и раненые. — Понизив голос, обрадовала: — К нам оно идет.

— Кто — оно? — испугалась я.

— Торнадо это. Так что прячьтесь в доме, ложитесь на пол, лучше под кровати забейтесь, но подальше от стекол: вмиг разобьет. А заколотить уже не успеете. Да и нечем вам. И уж полицию подождать придется, когда непогода утихнет. Если утихнет.

— То есть? — насторожилась Любимова, обменявшись со мной многозначительным взглядом.

— Хотите знать мое мнение? — Хозяйка квартиры подалась чуть вперед, очутившись очень близко лицом от моего лица. — То, что сейчас происходит, — это начало конца.

— Что? Начало конца? Как это?

— Конца света.

Я невольно отшатнулась, припечатавшись задней точкой к двери.

— Нам пора, — поняла мою реакцию подруга и вывела нас обеих на лестницу. Спускаясь, сказала: — Что-то мне не нравится это. Этот конец света совсем некстати. Нам бы сперва с несчастными случаями разобраться. И с запиской.

— Опя-ать, — простонала я.

— Ты посмотри, что получается. Я вот тут покумекала немного. — Мы вышли из подъезда и застыли на месте. — Ты сможешь сейчас визуализировать себе это послание?

— А что нужно-то? — Вероятно, я могла выполнить просьбу, но, если честно, было лень.

— Ну просто закрой глаза и представь себе его. Этот лист и почерк, которым выведены слова. — Я послушалась, закрыла и представила. — Удалось? Вспомнила?

— Ну?

— А теперь открывай.

Я распахнула веки и уставилась в то, что мне подсунули. Это был блокнот покойных Фали и Фели, который Любимова, точно какая-нибудь фетишистка, с некоторых пор неотлучно таскала с собой. С одной стороны разворота писала новую песню Феля, с другой трудился над чем-то Фаля, так как почерк был конкретно мужским.

— Твои мысли.

— Я поняла, чего ты добивалась, — кивнула я. — Да, письмо нам адресовали явно не они, почерк был иным. Но коли они никак не связаны с запиской, да и вообще записка ни с чем, что сейчас творится, не связана, почему она пропала? Может быть, ты плохо искала?

— Я хорошо искала, — безапелляционно заявила та. — В том-то и дело, что сейчас я окончательно убедилась, что записка очень тесно переплетается с тем, что мы имеем.

— Каким это образом?

Любимова нахмурила брови и погрустнела.

— Вот пока не знаю. Ладно, сдаюсь, я не убедилась, а всего-навсего послушала свою интуицию. Но она меня ни разу еще не подводила, и ты это прекрасно знаешь.

— Да, знаю, — пришлось признать мне. — Катя, есть одна любопытнейшая новость для тебя. Труп Фалалея кто-то снял с дерева, перепилив веревку.

— О господи! — Она схватилась за грудь. Та быстро вздымалась и опускалась, опять вздымалась и снова опускалась. — Теперь ты видишь?! Это кошмар какой-то! Происходит что-то невероятное, а я никак не могу построить логическую цепочку! Я анализирую, анализирую, и ничего не выходит! Я не знаю, чему верить! Иногда мне правда кажется, что проклятие существует и мы все умрем! Но все-таки я более склонна верить Женьке и его уму. Если он говорит, что убийца есть, значит, он есть, только неясно, относится ли к остальным смертям смерть Агаты и то, что Светку чудом не пришиб абажур? А вот остальные три случая — металлисты и индеец — кажутся мне конкретными убийствами. А ты что считаешь?

— Я считаю, что записка не имеет к этому отношения. А еще я считаю, что пора отправляться домой, а то потемнело как-то сразу. И где Паша в конце концов?

— Не знаю. Странно это, мог бы предупредить, что уходит, не так уж долго мы были в подъезде, мог и подождать. Ладно, давай заглянем в последний, вдруг он там?