Книга Знамение - Александр Прозоров

— А откуда тогда лес?

— Так ведь летом солнце намного западнее встает, — вклинился Симеон. Вот тогда тут и наступает теплый сезон. А по другую сторону хребта — холодный.

— Во всяком случае, мы будем рассчитывать именно на это, — задумчиво сказал Найл.

Путники шли без пищи третий день — от этой мысли сразу засосало в желудке. Еще полдня, чтобы добраться до заснеженного леса — получается четыре. Если перевалить хребет не удастся, на возвращение к каньону уйдет еще четыре дня. Итого: восемь дней голодного перехода. Будь с ним изнеженные жители города — вымерли бы все до последнего. Однако сейчас рядом с Посланником стояли закаленные долгими походами путешественники, уже не раз сталкивавшиеся и с голодом, и с жаждой, и с усталостью. Пожалуй, стоит рискнуть.

— Привал, — объявил правитель. — Всем отдыхать, завтра предстоит трудный день.

* * *

Впервые за последние дни люди провели ночь, плотно сбившись вместе и по двое, по трое укрывшись покрывалами. И все равно правитель проснулся от пронизывающего холода.

— Дальше будет хуже, — хмуро «утешил» себя Найл и встал.

Все вокруг укрывал толстый и пушистый слой инея. Обе группы смертоносцев, стоявших справа и слева от людей, ничем не отличались от окружающих камней: обычные белые недвижимые валуны без малейших проблесков сознания. Ничего, скоро поднимется солнце, под прямыми лучами они отогреются и где-то после полудня придут в себя. А вот людям засиживаться нельзя: для них единственное средство согреться — движение.

— Ну, — Посланник громко хлопнул в ладоши. Встаем, хватит валяться! Пора в дорогу!

Поневоле вспомнилось, как полгода назад, во время перехода через пустыню, он пытался поднять с ночевки горожан, причем неплохо поевших и попивших — а те предпочитали смерть движению. Теперь все путники, пусть и недовольные, встали и споро собрали вещи.

— Готовы? — правитель зябко передернул плечами. Тогда — за мной.

Склон постепенно забирался все круче и круче вверх, двигаться было трудно, и примерно через час после выхода о холоде все позабыли. Иней звонко хрустел под сандалиями и непривычно обжигал обнаженные ступни мокрым холодом, изо рта вырывались белые облака пара. Вскоре на небосклон выбралось солнце, но люди не долго наслаждались его теплом, поскольку уже вступали в длинную тень, падающую от горной гряды.

Ближе к середине дня правитель первый раз оглянулся назад и удовлетворенно кивнул: серебристый ковер точно совпадал с падающей от пиков тенью, а освещенное жаркими полуденными лучами плоскогорье блестело от влаги.

— Дравиг, ты меня слышишь? — мысленно вызвал смертоносца Найл. В ответ не отозвался никто. Значит, еще не отогрелись. Правитель взглянул на небо: похоже, полдень уже миновал.

В душе зародилось беспокойство — успеют ли восьмилапые «проснуться»?

Хруст под ногами становился все громче — иней незаметно перешел в тонкий снежный покров, который, в свою очередь, с каждым шагом увеличивался в толщину.

— Ты людей не обморозишь, Посланник? — нагнал Найла Симеон.

— Пока идут, не замерзнут, — отмахнулся правитель.

— Хорошо, ветра почему-то нет, — предупредил медик. Если задует, околеем в пять минут.

Найл промолчал. Они как раз миновали невысокую одинокую елочку, и до основных зарослей оставалось от силы пара километров. Правитель еще раз мысленно окликнул Дравига, опять не получив ответа, и ощутил в душе легкую дрожь. От того, сбудутся ли ожидания Посланника, оправдается ли его догадка сейчас напрямую зависела жизнь всего отряда — последней искорки величайшей цивилизации. Вероятность того, что людям удастся преодолеть заснеженный перевал на голодный желудок близка к нулю, а уж пауки не пройдут совершенно точно. Возвращаться назад — пока доберутся до каньона, сил на охоту может не остаться. Судьба последних представителей некогда великого народа из города Смертоносца-Повелителя зависела от редкого мерзлого леса, выстроившегося у подножия перевала.

— А ведь это пихты! — удивился Симеон, минуя несколько деревьев, собравшихся в плотную кучку. У нас точно такие же перед домом собраний росли, в квартале жуков.

— Ну и что?

— Да ничего. Пить хочется.

Найл походя зачерпнул горсть снега и протянул медику.

— Нельзя, заболеем. — Симеон остановился, повернулся лицом к путникам и громко предупредил: — Снег не ешьте! Потерпите, пока воду натопим. — И уже тише добавил: — Тут хотя бы дров должно хватать.

Темные, с синеватым отливом утесы возвышались уже над самой головой, подпирая безоблачное небо, снег поднялся выше щиколотки, а до заветного редколесья оставалось не больше полусотни шагов. Посланник остановился, перевел дыхание, а потом громко объявил:

— Слушайте меня все! Здесь стоит замерзший лес. Два месяца назад в нем водились гусеницы, летали мухи, бегали жуки, скакали кузнечики, порхали бабочки. Все они остались где-то здесь! Спрятались в укромные уголки и застыли до тепла, как застывают в холодные ночи смертоносцы. Если мы не хотим умереть с голоду, то должны их найти!

Путники перевели взгляд с Найла на мерзлые стволы деревьев, явно недоумевая, откуда в здешнем снегу могла взяться жизнь.

— Все вещи складываем у скалы слева, — первой, как всегда, отреагировала Мерлью: — Молодежь! Девушки осматривают левые скалы, юноши — правые. Сидония! Ты со стражницами прочесываешь лес. Нефтис! Ты с охранницами собираешь хворост и дрова. Надо разводить огонь и растапливать снег.

Путники зашевелились, потянулись к подножию левого утеса, где на чистой от снега каменной площадке стали скидывать подстилки, фляги, покрывала. Найл тоже подошел туда, заглянул за скалу. Высокий ребристый утес являлся как бы предвестником основной горы, отступая от нее на несколько метров, и образуя щель метров в пять шириной. В сравнении с полукилометровой вершиной — пустяк, а для людей прекрасное укрытие.

— Я думаю, тут костер и разведем, — послышался голос принцесса. Между скал будет казаться теплее.

— Только не посередине, а с краю, — обернулся Найл. — Есть у меня одна мысль…

Больше ему тут делать было нечего, поэтому правитель удобнее перехватил копье и двинулся к лесу.

Между деревьев снега нанесло намного больше, чем на подъеме — выше колена. Тут и там уже тянулись протоптанные стражницами тропинки, но Найл предпочел торить новую, не желая по второму разу осматривать уже проверенные деревья.

Вокруг больше частью стояли пихты, с их характерными, будто взъерошенными кронами и пушистыми ветвями. Правитель прошел метров пятьдесят, осматривая деревья, но ничего интересного не заметил. Вскоре у него возникло такое ощущение, что лес и вправду мертвый — ну не может же так долго не попадаться на глаза ни одного насекомого! В животе появился неприятный холодок. Не от голода, а от страха за то, что путникам не удастся найти ничего. На такой высоте, в таком холоде это означало бы если и не приговор, то уж во всяком случае сильные неприятности.