Книга Генерал СС - Свен Хассель

Эйке с презрением посмотрел на Паулюса.

— Фюрера интересует только победа, а не спасательные операции. Видит Бог, он дал вам достаточно времени. А вы только и способны клянчить у него солдат, продовольствия, боеприпасов… Что вы сделали с солдатами, которые у вас были? Куда девались все боеприпасы? Истратили на фейерверки?

— Это нелепое… — начал было во весь голос генерал Шмидт.

Эйке повернулся к нему.

— Вся эта болтовня о планах и предложениях лишь попытка прикрыть свою неспособность! Фюрер поручил мне напомнить вам, что немецкая армия не бежит от орды советских недочеловеков! Должен сказать еще раз, что фюреру нужна только победа!

— Как ее одержать? — сухо спросил Шмидт.

— Как? — выкрикнул Эйке. — Это забота не моя и не фюрера! Как выиграть это сражение, решать вам — потому вы и носите генеральское звание. — Он шагнул к Шмидту и направил на него указующий палец. — Но вы спрашиваете меня! Как? Хорошо, скажу… Изгоните большевиков из Европы, вот как! Господи Боже, у вас в этой треклятой армии двадцать пять дивизий… шестьсот тысяч людей и восемьсот танков… чего вам еще нужно? С такими силами можно выиграть пять мировых войн, тем более покончить с горсткой примитивных советских крестьян!

Генерал Хубе, сидевший все это время молча, теребя пустой правый рукав, больше не мог выносить наглости Эйке. Он поднялся с побледневшим от гнева лицом.

— Вы понимаете, с кем разговариваете? Это вам не концлагерь, знаете ли, это Сталинград! И мы не заключенные, а офицеры и солдаты!

— А, — произнес Эйке, поворачиваясь к нему, — вы генерал Хубе, так ведь? У меня есть для вас сообщение. От генерала Бургдорфа.

Он протянул Хубе письмо от начальника управления делами личного состава[55]. Это был приказ вернуться в Германию и явиться в ставку фюрера. Хубе смял письмо и сунул в карман. Он интуитивно чувствовал, что этот приказ не предвещает ничего хорошего. Хотя он мог означать и продвижение по службе, генерал в этом сомневался. Вызовы к фюреру бывали сомнительной честью даже в лучшие времена. Мысли Хубе сразу же устремились к возможности собственной казни… тюремное заключение — расстрельная команда — ликвидация всей его семьи… Он бросил взгляд на Эйке, злорадно смотревшего на него из облака сигарного дыма, и с усилием произнес:

— Благодарю вас.

Хубе сел за стол и больше не принимал участия в разговоре. Ему казалось, что в любом случае, останется ли он ждать русских в Сталинграде или вылетит в Германию на вызов фюрера, его почти наверняка ждет смерть.

Генерал Паулюс тоже молчал. Он не был создан для войны. Ему хотелось только пребывать среди своих книг, сокровищ искусства, читать и думать, быть в добрых отношениях с окружающими, никому не мешать и вести спокойную жизнь.

Эйке насмешливо кивнул трем генералам. Заметил это лишь все еще враждебно настроенный Шмидт.

— Мне нужно ехать, — сказал Эйке, — но я скоро вернусь.

Теперь его путь лежал в 71-ю дивизию, расположенную у реки Царица. Он бодро вошел в штабной бункер и ударил по столу великолепным золотым жезлом с эмблемой в виде мертвой головы, личным подарком фюрера. При его появлении все настороженно подняли взгляд, командир дивизии генерал фон Хартман медленно встал и пошел ему навстречу. Они с Эйке давно знали друг друга. Эйке некогда был мелкой сошкой в полковой канцелярии, а фон Хартман — его начальником. Обнаружив махинации с бухгалтерскими книгами, фон Хартман добился его перевода в команду по разминированию. Теперь он видел Эйке в новой форме офицера СС, но не выказал ни малейших признаков страха.

— Давно мы не встречались, — холодно произнес он.

— Да, верно, — подтвердил Эйке, взяв золотой жезл подмышку. — Но я не забыл, как дурно вы со мной обошлись.

Он ободряюще улыбнулся фон Хартману и расстегнул пальто, оно распахнулось, обнажив множество наград на груди.

— Так вот, генерал, фюрер отправил меня сюда выяснить, что же здесь происходит. Он отнюдь не доволен вашими успехами. И не может понять, почему орда полуцивилизованных дикарей доставляет столько неприятностей немецкой армии.

Генерал молча кивнул. Эйке снял перчатки и обернул ими жезл, которым оживленно постукивал по голенищу.

— Если вы не против, я бы хотел провести инспекцию вашей дивизии.

— Пожалуйста, — согласился фон Хартман, которому не терпелось избавиться от этого человека.

Он отправил гостя ознакомиться со 191-м полком, которым командовал гауптман Вайнкопф. Эйке выразил желание ехать на мотосанях, но сопровождающий офицер покачал головой.

— Не советую. Это не самый безопасный способ передвижения.

Эйке повернулся к нему, надменно вскинув брови.

— Боитесь, лейтенант? Кажется, я начинаю понимать, почему 6-й армии никак не дается победа…

Лейтенант пожал плечами. Если Эйке не беспокоился о своей безопасности, это было его личным делом; сам же лейтенант давно утратил всякую надежду выйти живым и душевно здоровым из сталинградских ужасов, и погибнет ли он сегодня или завтра, не имело ни малейшего значения. Вся его семья была уничтожена при воздушном налете на Кельн, и после этого он перестал беспокоиться о своем будущем.

Едва сани проехали несколько метров, как снег вокруг них стал взлетать громадными фонтанами. Эйке невольно вздрогнул.

— Русские минометы, — равнодушно сказал лейтенант. — Не обращайте внимания, это пустяки. Сейчас откроют огонь полевые орудия.

И едва он договорил, словно бы в подтверждение его слов начала стрелять русская артиллерия. Лейтенант взглянул на Эйке и улыбнулся. Обергруппенфюрер дрожал.

— Очень уж холодно, — пробормотал он, объясняя бившую его дрожь.

— Вы находите? — спросил лейтенант, начинавший веселиться. — Я как раз подумал, до чего мягкая погода. Утром мы даже видели нескольких снегирей. Это самые непостоянные гости, в скверную погоду не появляются…

Эйке с подозрением взглянул на него, но лейтенант непринужденно повернулся и указал на холмы впереди.

— Нам вскоре предстоит ехать по лощине. Пожалуй, следует предупредить вас… когда мы появляемся в дальнем ее конце, русские выходят из себя. Может стать очень шумно.

— Ничего, — ответил Эйке, начавший потеть, несмотря на холод. — Поезжайте.

Сани въехали в лощину, и едва из нее показался их нос, земля словно бы разверзлась под ними, туча снега окутала сани и пассажиров, Эйке в испуге лег, за ним и другие эсэсовцы. Сани остановились, лейтенант спокойно сошел с них и встал, глядя на Эйке.

— Все, — произнес он обыденным тоном.

— Как это — все?

— Приехали. Дальше пойдем пешком.

Они отправились искать гауптмана Вайнкопфа, русские непрерывно беспокоили их. Эйке раздраженно огляделся.