Книга Магия Дерини - Кэтрин Куртц

В конце концов Джорем соглашается. И он, и его отец используют варианты одного и того же процесса. Джорем усиливает связь между своим отцом и умершим Элистером. Здесь мы видим двойное изменение облика: Камбер обменивается внешностью с Элистером Келленом.

Не обращая внимания на слезы, Камбер склонился над Келленом и дотронулся до кольца, лежавшего на его груди. Кольцо начало светиться холодным белым светом. Камбер поднял левую руку и приложил ее, палец к пальцу, к правой руке Джорема, одновременно опустив правую на лоб Келлена.

— Теперь вспоминай, — прошептал он. Узы любви, связывавшие их, легли в основу возникшей между ними нити, как это было в часовне в Кайрори два года назад.

— Соедини руку и сердце с моими и слей свет свой с моим, когда мы станем едины.

Камбер видел, как помутился взгляд Джорема, веки затрепетали, дрожа, слипаясь, когда он нехотя, но послушно погрузился в мирный, глубокий транс.

Он перевел взгляд на кольцо, лежавшее между ними, которое в призрачных сумерках сияло еще ярче. Спустя мгновение он позволил своим глазам закрыться и сосредоточился. Джорем был готов. Камбер теперь разрешил соскользнуть своему сознанию.

Джорем сам контролировал ситуацию и, если бы захотел остановиться, мог бы это сделать, но не стал. Вместе с единением пришло и ощущение всей тяжести их удела, ответственности, о которой, теперь он понял это, его отец знал уже давно, пусть даже подсознательно.

Но страха не было, были решимость, уверенность и согласие.

— Узри, — прошептал Джорем, словно зеленые листья поплыли по волнам бьющей из-под земли воды. — Узри суть своей внешней формы, о мой отец, и формы того, кто был твоим другом. — Он спокойно вдохнул. — Пусть обе сущности сольются в холодном огне, что покоится меж нами. Стань Элистером Келленом во всем внешнем облике. И пусть облик твоего друга станет неотличим от облика графа Кулдского. И пусть будет так. Аминь.

Губы Камбера повторили эти слова, но ни единого звука не сорвалось с них. Джорем приоткрыл глаза, чтобы увидеть в благоговении, как дымка окутала лицо его отца. Как будто сквозь вуаль он наблюдал, как менялись знакомые черты. Быстро взглянув в лицо Келлена, он заметил, что в нем происходят подобные же изменения.

Перстень, разделявший их, ярко вспыхнул, и Джорем взмахнул свободной рукой, прикрывая глаза. Когда же он снова обрел способность видеть, перед ним на коленях уже стоял не его отец, а у ног его спал Камбер вечным сном.

(«Святой Камбер»)

Ивейн доводит процесс до иного уровня. Когда она принимает внешность брата Джона, чтобы привлечь внимание Синхила, пока Камбер завершает сопоставление воспоминаний Элистера, она не пользуется моделью.

Брат Джон поднял молодое, обросшее юношеской бородкой лицо, взглянув на него дымчатыми черными, а не голубыми глазами. Эти невероятные глаза на мгновение простодушно блеснули из-под длинных черных ресниц, навсегда запав в душу короля своей несхожестью с кем бы то ни было. Губы, намного тоньше, чем губы Ивейн, нерешительно дрогнули, произнося слова голосом, который мало походил на голос девушки.

(«Святой Камбер»)

Такого человека, как брат Джон, никогда прежде не существовало, и реакция Джорема и Райса дает возможность предположить, что изменение внешности при отсутствии модели и без помощи со стороны, по крайней мере, весьма необычно.

«Ты изменила внешность? (с упреком спрашивает Джорем) Но как?»

«Так», — отвечает Ивейн (прежде чем объяснить, что она просмотрела в свитках Камбера раздел, касающийся изменения внешности наряду с сопоставлением памяти.

— Я думала, что нам неплохо бы понять, как отец пришел к этому. И, должна признаться, никогда не подозревала, что мне придется воспользоваться этим заклинанием.

(«Святой Камбер»)

Ивейн принимает облик мужчины. Интересно, это изменение было полным или касалось лишь черт лица? В любом случае оно должно быть чем-то большим, нежели иллюзия, так как и Джорем, и Райс смогли бы распознать ее, что, впрочем, мог сделать и сам Синхил.

Отсюда можно сделать вывод, что мы столкнулись с реальной трансформацией. Что же касается того, насколько далеко она может зайти, об этом, видимо, можно судить, вспомнив, что когда Камберу понадобились люди, чтобы заменить Райса и Джорема, он выбирает слуг одного с ними роста и подобного телосложения. Над своей схожестью с Элистером Келленом размышляет и сам Камбер, когда начинает понемногу привыкать к новой внешности.

Нужно было изменить не так уж много, разве что лицо и руки, поскольку он и Элистер были почти одного роста (Элистер выше примерно на пядь), оба худощавые.

Но спрятать разницу в росте было достаточно просто, если в этом вообще была надобность, так как едва ли кто-нибудь ее заметит. Если нынешний Элистер стал казаться чуточку ниже, это легко можно было приписать усталости и ответственности, свалившейся на него со смертью Камбера.

Разница же в чертах лица и вовсе не представляла никакой трудности. Теперь, когда первичное преобразование было завершено, он мог, если бы пожелал этого, иногда обретать свою прежнюю внешность, особо не напрягаясь. Он уже предпринял необходимые шаги, чтобы быть уверенным: новый облик сохранится, даже если он будет спать или лишится чувств. Конечно, из-за большого расхода энергии придется на некоторое время возвращаться к своей прежней внешности, но, скорее всего, нечасто и, будем надеяться, в местах безопасных. Иначе говоря, новый облик мог исчезнуть лишь по желанию самого Камбера.

(«Святой Камбер»)

Все это дает основания предположить, что главное ограничение в использовании изменения внешности — разница в весе и телосложении. Наложение внешности изящного оруженосца на могучего воина, по всей видимости, не увенчается успехом.

Поверхностные же преобразования, такие как изменение цвета глаз и волос, типа лица и внешних черт, вполне возможны, как и некоторое перераспределение массы тела, например, при переформировании лицевых костей, а вот увеличить или уменьшить массу нельзя. Поэтому Тавис не может с помощью заклинания «отрастить» новую руку на месте обрубка, хотя способен поддерживать иллюзию руки, по крайней мере, для некоторых наблюдателей и ненадолго.

Что же касается изменения внешности Ивейн, то мы можем предположить, что как такового данного намерения у нее не было. Чтобы как-то на первое время изменить внешность и таким образом получить вместе с Джоремом доступ в апартаменты Камбера-Элистера, она считает достаточным подобрать волосы, связать их в узел и спрятать под капюшоном рясы, скрыть свои изящные руки в широких рукавах облачения михайлинцев. Вполне вероятно, она стягивает и грудь, так как Райс не замечает ничего в ее наружности, что выдавало бы в ней женщину.

Похоже, изменяется лишь лицо Ивейн, перед тем как она осмеливается поднять глаза на Синхила. Однако мы не должны забывать о ее изобретательности. К этому времени она уже выбрала себе мужское лицо. Насколько далеко мог бы зайти Синхил при допросе, передав «брата Джона» дознавателям, как долго она могла бы поддерживать иллюзию, что обнаружилось бы под одеянием михайлинца Джона?