Книга Черепаший вальс - Катрин Панколь

— Боже мой! — вскричала Жозефина. — Тогда понятно, почему ее не видно и не слышно! Бедняжка!

— Это было ужасно. В банке все на цыпочках ходили, боялись ему слово сказать, а если кто начинал бормотать соболезнования, он его просто испепелял одним взглядом!

— Вы с ним чуть-чуть разминулись, он приходил незадолго до тебя.

— Я в свое время имел с ним дело. Тяжелый человек, обидчивый, и при этом масса обаяния, воспитанности, культуры! Мы его за глаза называли Янусом.

— В смысле — двуликим? — засмеялась Жозефина.

— Знаешь, он, конечно, голова. Окончил Национальную школу управления, Политехнический, Горный… Каких только дипломов у него нет! Четыре года преподавал в Гарварде. Ему предлагали место в Массачусетсском технологическом институте. Все подчиненные смотрят ему в рот…

— Отлично! Он наш сосед и положил глаз на маму. Новая мыльная опера! — провозгласила Гортензия.

— Да куда там Зоэ подевалась? Лично я есть хочу, — сказал Гэри. — Так вкусно пахнет!

— Она понесла в комнату подарки, — объяснила Ширли.

— Я сейчас принесу лосося и фуа-гра, она сразу явится, — решила Жозефина. — А вы пока рассаживайтесь, я положила карточки с именами на тарелки.

— Я с тобой, а то я еще не исчезала! — заявила Ширли.

На кухне Ширли плотно прикрыла дверь и, нацелив на Жозефину указующий перст, решительно приказала:

— А теперь давай рассказывай! Неча на индейку пенять!

Жозефина покраснела, взяла блюдо и стала раскладывать фуа-гра.

— Он меня поцеловал!

— А, ну наконец-то! Странно, что так долго ждал!

— Он же мой зять! Ты что, забыла?

— Но тебе понравилось? Вас не было довольно долго. Мы еще гадали, чем это вы там занимаетесь.

— Это было здорово, Ширли, так здорово! Я и представить себе не могла! Вот, значит, что такое настоящий поцелуй! Я вся дрожала. С головы до ног. При том, что за спиной была горячая духовка!

— Лучше поздно, чем никогда.

— Издеваешься?

— Ни боже мой! Наоборот, снимаю шляпу перед столь пылким поцелуем.

Жозефина обдала кипятком нож, вынула из формы фуа-гра, выложила на блюдо в окружении желе и листьев латука и спросила:

— И что мне теперь делать?

— Подать с тостами…

— Да не с этим, дура! С Филиппом!

— Ты по уши в дерьме. Deep, deep shit![42]Добро пожаловать в клуб невозможной любви!

— Я бы лучше вступила в какой-нибудь другой! Ширли, ну серьезно… что делать-то?

— Достать лосося, поджарить тосты, открыть бутылку славного вина, положить масло в красивую масленку, нарезать лимон для лосося… То ли еще будет!

— Спасибо, утешила! У меня мозг взрывается, правое полушарие говорит «молодец, расслабься и получай удовольствие», а левое вопит «тревога, опомнись, остановись»!

— Знаю, проходили.

Щеки Жозефины пылали.

— Я готова целоваться с ним все время, снова и снова. Ширли! Это так здорово! Так бы и не отрывалась никогда!

— Ай-ай-ай! Плохо дело.

— Думаешь, я буду страдать?

— Великие страсти — великие страдания.

— Уж ты специалистка…

— Да, я специалистка.

Жозефина задумалась, с нежностью глядя на духовку, и вздохнула:

— Я так счастлива, Ширли, так счастлива! Даже если мое великое счастье длилось десять с половиной минут. Не у всех наберется в жизни десять с половиной минут настоящего счастья!

— Счастливчики! Покажи хоть одного, чтоб я знала, от кого держаться подальше.

— А я богачка, у меня есть десять с половиной минут величайшего счастья в жизни! Я буду крутить и крутить в голове мой фильм про поцелуй, и мне ничего больше не надо. Буду перематывать, ставить на паузу, смотреть в замедленном режиме, снова отматывать назад…

— Будет чем заняться по вечерам! — фыркнула Ширли.

Жозефина прислонилась к плите и замечталась, обхватив себя руками, покачиваясь, словно баюкала свою грезу. Ширли встряхнула ее:

— Может, попразднуем немножко? Там нас уже хватились небось.

В гостиной все сидели и ждали Зоэ.

Гортензия листала собрание сочинений Оскара Уайльда и зачитывала вслух отдельные места. Гэри раздувал огонь в камине. Александр с неодобрительным видом нюхал подаренные отцу сигары.

— «Слезы — убежище для дурнушек, но гибель для хорошеньких женщин», — процитировала Гортензия.

— Very thoughtful indeed![43]— заметил Гэри.

— «Женщины бывают только двух родов: некрасивые и накрашенные».

— Он забыл еще богатых телок! — хохотнул Гэри.

— «Нынешние молодые люди воображают, что деньги — это все. А с годами они в этом убеждаются».

Гэри насмешливо посмотрел на Гортензию:

— Неплохо. Как раз для тебя.

Она сделала вид, что не слышала, и продолжала:

— «В жизни возможны только две трагедии: первая — не получить того, о чем мечтаешь, вторая — получить…»

— Неправда! — воскликнул Филипп.

— Истинная правда! — ответила Ширли. — Мечта хороша, пока не осуществится. Она живет лишь на расстоянии.

— А моя мечта совсем рядом, — прошептал Филипп.

Жозефина и Филипп сидели на диванчике у огня. Он незаметно, за спиной, взял ее за руку. Она густо покраснела и взглядом умоляла отпустить ее, но не тут-то было. Он нежно ласкал ладонь, поворачивал, поглаживал между пальцами. Жозефина не могла отнять руку так, чтобы не дернуться и не привлечь к ним обоим всеобщего внимания. Оставалось только сидеть неподвижно, с пылающей рукой в его руке; она слушала, не слыша, цитаты из Оскара Уайльда и пыталась смеяться, когда смеются другие, но каждый раз слегка запаздывала, что в конце концов не осталось незамеченным.

— Мам, ты наклюкалась, что ли? — воскликнула Гортензия.

Именно в этот момент Зоэ вошла в комнату и торжественно объявила:

— Все по местам! И я гашу свет…

Все направились к столу, ища свои имена на карточках, разложенных у тарелок. Расселись. Развернули салфетки. И повернулись к Зоэ, наблюдавшей за ними, держа руки за спиной.

— А теперь все закрывают глаза и чур не подглядывать!

Все подчинились. Гортензия пыталась подсмотреть, что там делается, но Зоэ потушила свет, и она различила лишь что-то твердое и прямоугольное, что Зоэ волокла к столу. Что еще за фигня? Небось какой-то старый маразматик, который в придачу не держится на ногах? Приперла нам древние кости в виде почетного гостя. Хорош сюрпризец! Наблюет на нас, будет рыгать и пукать. Придется вызывать «скорую», пожарных… Счастливого всем Рождества!