Книга Паучья лапка - Владимир Перемолотов

Брови боярина сошлись к переносице. Он тяжело задумался, а барон смотрел на него, гадая что в голове у собеседника. Он был не настолько сильным магом, что бы читать мысли. Приходилось полагаться на разум и наблюдательность. Все это время ни у Императора, ни у Совета на который ничего не подозревая работал Береслан, не было претензий, но ведь ничего необычного от него и не требовалось. Сплетни, истории из жизни славянских князей, оценка настроений. Это был его вклад в политику Рима. Взгляд его стал мягче, мечтательнее.

— Сказать по чести я устал быть здесь. — Сказал он, наконец. — Попросите у Императрицы милости для меня. После этого дела я хотел бы вернуться в Рим.

— Это условие? — спросил барон. Голос его был чуть более надменным, чем ему хотелось.

— Ну что вы. Это всего лишь просьба. Кто я такой, что бы ставить условия Императрице?

Для вида барон задумался. Ставки в этой игре были так высоки, что обещать можно было все что угодно.

— Обещаю вам это. Вы сами отвезете талисман в Рим.

Береслан поднялся.

— Мне использовать своих людей или вы поручите это Чернаку? У вас нет ощущения, что он опять все испортит?

— К сожалению уже нет. Он, по-видимому, мертв, как и девять десятых его отряда.

Боярин поднял голову, насторожился. В глазах его появилось то выражение, которое барон виде в глазах у очень умных собак. Он что-то чуял, предчувствовал.

— Мертв? А что с ним произошло?

Барон поднялся, показывая, что беседа закончилась, но боярин, щеголяя неотесанностью, принимаемой в этих местах за настойчивость, остался сидеть и барон против воли продолжил

— С грустью приходится признать, что здешние маги…

— Волхвы — поправил Береслан — Волхвы и никак иначе..

Он все-таки встал.

—.. что здешние волхвы обладают недюжинной силой. Оставшиеся в живых рассказывают столь странные вещи, что в них с трудом верится.

— Значит, нам нужны люди? — деловито переспросил боярин. Он понял, что все разговоры посланцу Рима были нужны только для этого. Тот кивнул.

— Я сведу вас кое с кем.

Глава 17

Барон знал, куда шел, но кривые улочки этого городишки вертели его как хотели. Точнее не улочки, а человек, за которым он тащился. Тот, кто его встретил, принял его за заезжего купчика, желавшего с кем-то свести счеты, и вел так, что бы барон, если б и захотел не смог найти места, где предстояло пройти его разговору с атаманом. Провожатый не знал, что барон за две предшествующие ночи уже излазил город из конца в конец и отлично понимал, где теперь находится.

Мимо, и справа и слева тянулись высокие заборы. По существу весь этот город состоял только из них. Они занимали весь город, а в промежутках между ними торчали стены домов. Когда они в четвертый раз прошли мимо дома Береслана барон, вложив голос надлежащую долю неуверенности, спросил.

— Место, что-то знакомое… Мы тут, никак, были?

Провожатый только хмыкнул и повел его вокруг дома в пятый раз. Он шел по городу, словно по лесу — петлял, путал следы, сбивал погоню со следа.

Так петляя, они дошли до небольшой корчмы. Во дворе рвался с привязи кобель, оповещая, что пришли чужие. Провожатый бросил ему хлеба и на особицу постучал в дверь. Там долго не открывали. Потом зазвенела цепь, бледное лицо мелькнуло за створкой двери. Их впустили. Уже внутри дома его провели через несколько комнат. Открыли люк в полу. По скрипучей лестнице он в полной темноте спустился на несколько ступеней вниз и оказался в комнате. Посреди нее стоял стол со свечей посредине. За столом сидел крупный, ширококостный мужчина и задумчиво рассматривал его. Так продолжалось несколько минут. Барон с честью выдержал это испытание, не выходя из придуманного им образа небогатого купчика, волею судеб вынужденного обращаться к разбойникам.

— Что надо? — спросил, наконец, атаман.

Барон сделал несколько шагов к столу и сел напротив.

— Дело чистое, тихое и благородное… Нужно найти пропавших людей.

Бобырь поскучнел лицом. Искать людей ему приходилось, только вот искал он тех, кто был побогаче и не имел никакого желания встречаться с разбойниками, а вот так что бы чисто, тихо, благородно… Так — нет. Может быть еще и задаром?

— Сколько платишь?

Барон откинулся назад, прислонившись к стене положил руки на стол. Телохранителей с ним сейчас не было, но он по привычке сцепил пальцы.

— Назначь цену сам.

Лицо атамана покривилось.

— Так и есть — подумал он. Не предлагая гостю, налил кружку браги, выпил.

— У нас так дела не делаются. Назначь цену и будет разговор.

Барон ответил.

— Там, куда я прихожу, дела делаются по-моему.

Скверное предчувствие, что томило его с утра оправдывалось. Этот человек напротив не выглядел тем. на кого он мог бы положиться, но на всякий случай он продолжил.

— Назначь цену сам. Я заплачу.

Атаман скучающе оглянулся, уронил кружку на пол. Кружка звонко лопнула, разбросав черепки по полу. В ту же секунду вбежал разбойник. Он бросил быстрый взгляд на гостя, потом на атамана. Тот вытер усы.

— Зря время тратим… Убей его и пошли назад.

Разбойник ухмыльнулся, сделал шаг и в одно мгновение осел, стараясь вытащить нож из груди. Атаман отпрыгнул в сторону, посыпалась посуда, но барон и не подумал напасть на него. Он сидел тихий и приветливый, поигрывая вторым швыряльным ножом.

— Я, верно, плохо сказал, а ты меня не так понял. Назови цену и ты получишь, что требуешь.

Атаман посмотрел в глаза ему и понял, что этот человек не врет. Он действительно готов заплатить столько, сколько он запросит. Понимание этого как громом ударило разбойника.

Любые деньги!

Эти слова для него ничего не значили. Он не умел считать. Для него они превратились в бесконечный ряд красивых сапог, стоящих около бесконечно длинного стола, уставленного блюдами с едой, кувшинами пива и браги. Он зажмурился, представив все это. Голос барона его отрезвил.

— Ну?

Не спеша атаман сел на место, вновь пододвинул к себе кувшин с брагой, растягивая время. В голове, словно спугнутые собакой белки, бежали мысли.

— Либо он дурак — подумал атаман — и все это очень просто. Либо это все не очень просто, и он не дурак.

Он посмотрел на него по-новому. Этот человек был опасен. Нож в груди Очепуя убедил его в этом меньше чем его тон. В нем было что-то родственное ему самому, и он понял что именно. Как и сам атаман в этом городе он не был тем, за кого себя выдавал.

Опасность, исходящая от этого человека, заставила его подобраться, как будто он сидел рядом со зверем.