Книга Нихт капитулирен! - Сэй Алек

— Еще бы! — негромко хмыкнул Гейдрих. — Stalin veniki ne v`iajet, Stalin delaet grob`i.

— Так-так… — Фюрер поглядел на улыбающихся сподвижников. — И что же послужило причиной такому вашему радостному настроению? Йоахим, рассказывай, что за дворцовые тайны?

— Нет уж, Адольф, — посмеиваясь ответил министр иностранных дел. — Подробности люди Рейнхарда раскопали, ему и рассказывать.

Гитлер вопросительно поглядел на шефа СД.

— Ну, официальная нота, конечно, была составлена по всем правилам дипломатии… — группенфюрер насмешливо фыркнул. — Однако Сталин велел довести до польского посла и вербальную информацию. Собственно по смыслу она мало чем отличалась от ноты, но вот форма, в которую он эту речь облек… Литвинов сообщил ему о польских претензиях во время заседания Совнаркома, где Сталин присутствовал, а тот, со всей прямотой своего пролетарского происхождения рявкнул: «Чего ляхи хотят?!! А вот это они не видали?» – и показал кукиш. После чего добавил, прошу простить, но это цитата, насколько такое возможно перевести на немецкий: «Да я гроша ломаного этому … не заплачу сверх нормы! Я лучше втридорога, по Дунаю, через румын и венгров, товары буду возить! Да я на последние деньги шведский торговый флот до конца дней зафрахтую! Хрена лысого, а не деньги и границу по Венте этому жопнику! Я ему сейчас устрою борьбу за независимость литовского, украинского и белорусского народов и будет ему полный Коминтерн! Так и передай этой гниде, Максимыч. Дословно». Мощицкий решил, что ему будет куда как проще пойти на попятный.

Присутствующие на совещании посмеялись.

— А насчет Литвы, это довольно интересно, — заметил Риббентроп. — Сметона сумел добиться «на переходный период» достаточной автономии, да и не любят литовцы поляков. Если хорошенько раскачать, будет хороший повод поделить Польшу на пару со Сталиным.

— И что нам потом с этим «богатством» делать? — хмыкнул Гесс. — Поляки глупы, тщеславны, нечистоплотны и ленивы, кроме того – крайне безалаберны. Их даже в поместьях использовать не получится. Прибыли никакой, одна головная боль. Быть забором между русскими и Европой – вот единственное, на что они хоть как-то годятся.

— Ладно, — прервал дискуссию Гитлер, — по Советам у нас все?

— Почти. — Гейдрих нахмурился. — По данным Канариса, японцы вновь готовят инцидент с русскими и монголами. Обе стороны уже накопили достаточно серьезные силы в районе Халхин-Гола, достаточно малейшей искры, и степь заполыхает.

— Йоахим, как это понимать? — Гитлер тоже нахмурился.

Министр развел руками. После нападения японцев на заставу Номон-Хан-Бурд-Обо[27]германская дипломатия сделала все, чтобы погасить конфликт в зародыше. Видимо этого «всего» оказалось недостаточно.

— Русские не согласны на наше посредничество в урегулировании манчжурско-монгольской границы, — произнес он. — Видимо, обиделись на поставку танков Японии.

— Половину которых японцы тут же разобрали, чтобы изучить наши технологии, — пробурчал доктор Фриц Тодт.

— Любопытство – качество, характерное для арийцев, — заметил Гесс.

— Глупое любопытство – качество, характерное для обезьяны! — фыркнул Гитлер. — За ту цену, что они уплатили за полсотни Pz-I и Pz-II, я бы продал им всю техдокументацию на эти консервные банки c гусеницами. Кстати, Гейнц, что у нас с новыми машинами?

— Усовершенствуем, — отрапортовал Гудериан. — Броню усилили, над усилением орудий ведутся работы. Порше, опять же, разрабатывает две новые машины: самоходку на основе Pz-IV с орудием 8,8 Flak и танк на основе нового шасси с тем же орудием.

— И как он его впихивает в башню? — поинтересовался Тодт.

— Пока, честно говоря, с большим трудом. Но к осени-началу зимы намерен довести машину до ума, а в январе, если из этой затеи выйдет толк, запустить в серию.

— Это хорошо… — задумчиво произнес фюрер, а затем отрывисто, словно на него снизошло вдохновение, приказал: — Ладно, не вмешивайтесь в русско-японские дела. Я чувствую за действиями Японии руку американских плутократов. Пускай Сталин хорошенько прищемит им пальцы.

«И, быть может, приблизит Пёрл-Харбор», подумал он. Не все присутствовавшие были посвящены в факт существования пришельца из будущего.

На минуту в кабинете воцарилось молчание – дергать рейхсканцлера во время его мистических озарений крайне не рекомендовалось.

— Так, ну а что у нас по плебисциту в Данциге? — наконец, совершенно обыденным тоном, поинтересовался Гитлер.

— А там у нас все нормально, — отозвался молчавший доселе Геббельс. — Протоколы подсчета бюллетеней уже готовы, осталось только провести голосование. Явка составит семьдесят три процента, из них девяносто один процент выскажется за вхождение в состав Германии.

— Ну и славно, — кивнул фюрер. — Все свободны, кроме Геббельса. Идем, Йозеф, покажешь мне то, чем так хвалился.

Рейхсфюрер и рейхсминистр пропаганды и образования прошли в небольшой, всего на четыре ряда кресел, затемненный кинозал в соседней комнате. Гитлер сел в переднем ряду, а Геббельс лично встал к проектору.

По экрану замельтешили кадры, сначала пустые, без картинки, затем, в абсолютной тишине на экране появилась надпись, выполненная готическим шрифтом:

Кинокомпания UFA

представляет

фильм режиссера Лени Рифеншталь

— Музыка не помешала бы, — пробормотал Гитлер себе под нос.

И музыка, ритмичная, навивающая некоторую тревогу и предчувствие приключений, не замедлила явиться. На экране же, рассматриваемый словно через дуло нарезного оружия, появился одетый в безупречный смокинг мужчина, прошел, провожаемый невидимым стрелком (казалось, что это ты, зритель, держишь в руках нацеленное на актера оружие) до середины экрана…

— Я ведь говорил сделать фильм цветным, — недовольно произнес Гитлер не оборачиваясь.

…Резко развернулся в сторону кинозала, выхватывая пистолет, и выстрелил. Фюрер вздрогнул, картинка замерла. Экран, сверху вниз, начал закрашиваться красным цветом, словно это кровь с раны на голове заливала глаза зрителя.

— Густав Грюндгенс в роли Йозефа Бонна, агента 007! — послышалось из динамиков. — Цара Леандр в роли М. В других ролях…

На кровавой пелене, полностью поглотившей экран проступило название картины: «Казино «Ройал».

Киев, ул. Крещатик

02 июля 1939 г., около восьми вечера (время местное)

Генералы, от комбригов до командармов 1-го ранга, самые обычные люди. Им тоже хочется порой передохнуть, отвлечься, пройтись по улицам и подышать свежим воздухом. Генералы, в конце концов, такие же простые советские люди, так что неторопливо двигающийся по улице мужчина с петлицами комкора вызывал со стороны киевлян любопытные взгляды, и не более того.