Книга Власть оружия - Виктор Ночкин

— Иногда и обманывать надо, если для пользы дела. — Мажуга сунул оружие в кобуру. — И ты снаряди магазин. На вот тебе патронов-то.

— А зачем? — Йоля опустила «беретту» на колени и обеими руками провела по лицу, утирая мокрые дорожки на щеках. Подарок ее больше не радовал.

— Нужно, заноза, очень нужно было это сделать. Обязательно нужно, чтоб ты сама. Лучше так вот, пока я рядом, а то мало ли что… В жизни всякое случается, иногда нужно в башку стрелять, а ты не можешь.

— Дурак ты старый, — без выражения, усталым бесцветным голосом произнесла девчонка.

Ей хотелось сказать гадость, разозлить Мажугу, оскорбить, задеть, чтобы хоть что-то почувствовал чурбан бездушный. Но она ошиблась — Игнаш не обиделся.

— Потому и старый, что не дурак. Дураки молодыми помирают. Хочу, чтобы ты дожила хоть до моих годов, для этого не только метить нужно из пистолета, но и стрелять куда наметила. Ну ладно, может, после когда поймешь. Этот случай не последний был… — Мажуга вытащил кисет, стал сворачивать самокрутку. Полез в карман, вытянул зажигалку и задумчиво сказал, будто к самому себе обращаясь: — Может, оно и хорошо, что оружие над тобой пока власти не имеет, а мне вот… если кому башку пулей разнести — не вопрос. Ствол сам руку ведет, спусковой крючок сам под палец ложится, будто не я кольтом управляю, а он мной. — Чиркнул колесиком, прикурил и выпустил струйку дыма, серебристую в лунном сиянии. — Зато я живой остался… после всего.

— А иначе нельзя? — жалобно спросила Йоля. — Чтобы не так, но и живой остаться?

— Надо бы иначе, да не получается в этом мире. Злой он, и злому в нем легче. Трудно не озлиться, очень трудно… А может, сумеешь не озлиться, а, заноза?.. Да нет, не выйдет. Есть в этом мире власть над нами…

Помолчали. Потом Мажуга напомнил:

— Магазин снаряди.

Йоля вздохнула, выщелкнула магазин и стала, пыхтя от усилий, заталкивать в него патроны.

— Завтра пистолет будешь разбирать, чистить, — снова заговорил Игнаш. — Все же ты ему хозяйка. Разнимешь на части, заглянешь ему в самую душу — станешь лучше оружие понимать. Только помни: ты ему в душу глядишь, а оно, оружие то есть, в твою тоже смотрит. Не дай оружию завладеть душой. Оставайся светлой. Но оружия не бойся.

— Я оружия не боюсь, я с Харькова.

Мажуга не ответил, пыхтел самокруткой, роняя рыжие искорки, смотрел в сторону — как поднимается зарево над горящей фермой. Девчонка поглядела на его профиль, подсвеченный красноватым огоньком самокрутки. Он показался ей и впрямь ржавым, в точном соответствии с прозвищем, старым показался и изношенным, будто самоход, на котором многие тысячи верст отмотали по бездорожью и грязи. Или как ствол, из которого разные владельцы положили сотню человек. Как оружие, пережившее многих хозяев. Может, об этом он и толковал, когда говорил о власти над человеком и о том, что мир злой?

Игнаш докурил, швырнул окурок под ноги и наступил на него. Потом поглядел на Йолю. Та как раз закончила с «береттой», вогнала магазин на место и сунула оружие в кобуру.

— Ты их узнала?

— Когой-то?

— Этих двоих, которых мы здесь уложили. Не вспомнила? Ну и напрасно, нужно внимательней глядеть, кто в тебя стреляет. Хозяева они были этому месту. Верней, хозяин и его охранник доверенный. Помнишь того молодого, что тебя хотел? Я ему еще срамное место отбил в коридоре.

— Так тот со стекляшками был…

— Ну а как бежать, он стекляшки снял. А второго не вспомнила?

— Это который чай пил? И с обреза во всех входящих метил?

— Он самый. Они, видишь, толпу наперед пустили, под пулеметы, а сами тишком — и в степь, покуда каратели их работников очередями клали. Если бы я эту лощинку заранее не присмотрел, так и утекли бы. Хорошо ли они придумали?

— Злобно.

— Вот ты этому длинному в башку не стрельнула. А он злобный. И пистолет у него был, в тебя метил. Не, ты молчи, не отвечай, заноза, я ж знаю: у тебя всегда есть что сказать, но по большей части дурости какие-то. Молчи уж, а сама думай, почему старый дурак Мажуга все тебе так раскладывает и почему не рискует последний патрон из кольта выпустить, хотя ты рядом, а у тебя полный магазин.

— Думаю я! Не бормочи, все ужо обсказал, хватит.

— Вот и думай.

До рассвета просидели в сендере — так решил Мажуга, сказал: каратели сейчас распалились в бою, лучше подальше от них держаться. По округе колесили мотоциклетки, шарили фарами между холмами, одна выехала и к их стоянке. Мажуга фар не выключал, так что их сендер издалека было видать. Из-под похожего на ведерко кожуха высунулся стрелок, спросил, не видели ли кого из беглецов. Мажуга указал на застреленного старика и прибавил, что за стеной второй валяется. Больше никто не появлялся.

Когда солнце начало подниматься над степью, огромное и розовое, Мажуга завел двигатель. Йоля потянулась, жмурясь под утренними нежными лучами.

— Поедем к Самохе, — сказал Игнаш. — Ты не высовывайся и не свети особо. Лучше всего сиди тихонько в сендере.

Толстый управленец сидел на подножке раскуроченной и закопченной орудийной платформы. Ноги он поставил на стальную трубу, в одной руке была бутылка, к которой Самоха время от времени прикладывался, в другой — кусок пирога.

По двору сновали каратели. Они занимались привычным делом: собирали и сортировали трофеи, обыскивали захваченный цех, волокли из подвалов инструменты, оборудование и заготовки. Добычу складывали в две кучи: одна — то, что повезут в Харьков, другая — то, что нужно уничтожить на месте. Кучи оказались примерно одинаковыми. Двое механиков, откинув помятый броневой щит, ковырялись в моторе платформы, еще один накручивал круги около зданий — осваивал сендер, прежний хозяин которого сейчас лежал среди других мертвецов — их снесли под стену, в тень.

Мажуга въехал во двор через один из проломов в стене, подкатил к платформе и затормозил. Самоха, приветствуя его, поднял бутылку и, завершив движение, поднес горлышко к губам. Он жмурился на солнце, заливавшее светом половину двора, другая половина тонула в длинной и широкой тени, которую отбрасывала гусеничная башня.

— Ну, как тут?

— Тут порядок, Игнаш, как на кладбище. — Управленец рыгнул и указал на вереницу окровавленных тел, выложенных в ряд под стеной фермы. — А Курчан спекся. Вишь, говорил я ему: не лезь вперед, не суйся, сперва постреляем из орудия… мы ж пушкари или как? Так нет же, полез. Гляди, чего они с платформой сделали, некрозное семя!

— И чем это?

Самоха задумчиво пошевелил ногами, перекатил в пыли толстую трубу, на которую поставил башмаки.

— Сперва из вот этого засадили, потом, когда толпой ломанулись, гранатами добили… Эй, мужики, что с мотором? Сумеете запустить? Или помощь из цеха кликать надо?

— Управимся сами, факт! — откликнулись из-под капота. — На месте починимся, токо времени уйдет…