Книга Ночная бабочка - Розмари Роджерс

— Вы так говорите, будто очень скучаете по дому и семье.

— По дому — да, а семьи у меня больше нет. Я последний из отцовского рода.

Кайла закуталась в шаль, почувствовав, что ей стало прохладно. Солнце садилось, и гостиную заполняли тени. В доме начинали зажигать лампы.

— Я знаю, каково быть последней из рода, — после паузы сказала Кайла. — Моя мама умерла, а отца я никогда не видела.

— Эдвард Ривертон. — Когда она подняла на Годфри удивленные и несколько испуганные глаза, он еле заметно кивнул: — Разумеется, я знаю. И даже если бы я не слышал разговоров на этот счет, то понял бы сразу — вас выдают ваши глаза. У вас глаза отца, мисс Ван Влит.

Комок сдавил ей горло, и она поспешила отвернуться. Чем объяснить, что Годфри сразу это заметил, а Брет напрочь отрицает? Как и вдовствующая герцогиня. Разве не в состоянии они увидеть, что она похожа на покойного герцога? Нет, они просто не хотят это признать. Вот и вся разница.

— По средам, — будничным тоном сказал Годфри, — я совершаю верховую прогулку. Вы ездите верхом, мисс Ван Влит?

— Да, конечно. Но не будет ли возражать герцог? Я имею в виду… — Кайла запнулась, не решаясь сказать, что прислуге вряд ли позволительно приближаться к конюшне.

Годфри, очевидно, понял подтекст, он лишь улыбнулся и покачал головой:

— Брет и я — компаньоны. Я помогаю ему не как слуга, а как равноправный партнер. За этим кроется долгая история, и, возможно, когда-нибудь я расскажу ее вам. Завтра придет портниха, и, насколько я знаю, у нее есть готовая одежда, которую нужно лишь слегка подогнать по вашей фигуре. Вы сможете пользоваться ею, пока не будут доставлены заказанные вами туалеты. Я потребую, чтобы костюм для верховой езды вам сделали в первую очередь.

— Я буду рада поехать с вами, сэр, хотя и не уверена, что это доставит такую же радость герцогу.

— Со стороны Брета не будет никаких возражений, если вы отправитесь со мной.

Чуть поклонившись, Годфри простился и покинул гостиную. Тени густели и превращались в сумерки. Весьма загадочный человек. Кайла вдруг подумала, что Годфри, пожалуй, более цивилизован, нежели сам герцог. Как все, однако, странно! И до чего обманчива внешность.

Селеста дю Буа сжала лежащие на коленях руки в кулаки с такой силой, что побелели суставы. Как он посмел! Ей стоило немалых усилий сдержаться, чтобы не разразиться встречными обвинениями.

Герцог Уолвертонский оперся локтем о каминную доску и смотрел на посетительницу взглядом, полным враждебности.

— Леди дю Буа, как я уже сказал, ваша крестная дочь отправилась со мной по своей воле. Я не тащил ее насильно, она не сопротивлялась, не пинала меня ногами и не рыдала в моей карете, что бы и как бы вам об этом ни рассказывали.

— Я уверена, вы меня правильно понимаете, — непреклонно повторила Селеста. — Я приехала требовать, чтобы вы вернули мою крестную дочь в целости и сохранности.

— Кайла — взрослый человек. Если она желает к вам вернуться, разумеется, она может это сделать. Я не держу ее, словно пленницу, под замком. — В глазах Уолвертона сверкнули насмешливые огоньки, и он, растягивая слова, добавил: — У нее есть собственные деньги, о чем мы с ней договорились, и есть право выбора. Если она предпочитает освободиться от моей опеки, она вольна сделать это в любое время. Лишившись, разумеется, оставшейся части суммы, которую я ей предложил. В то же время у нее останется немало денег, если она захочет поступить по-своему. Так в чем проблема?

— Проблема в том, ваша светлость, — процедила сквозь зубы Селеста, — что вы нанесли непоправимый урон репутации Кайлы… вынудили ее уехать с бала вместе с вами.

— Ясно. Ей следовало встретиться со мной тайком. Но меня это не устраивало.

— Мне тоже ясно. — Селеста сделала паузу, подыскивая слова, чтобы как можно точнее выразить свою мысль. — Вы сочли необходимым сделать достоянием общества ее нынешнее положение, и ваш поступок имеет непосредственное отношение к усилиям Кайлы восстановить доброе имя матери?

— Чтобы обелить имя ее матери, в Англии не хватит белой краски, и вам это известно. — Селеста отшатнулась при этих словах, а герцог слегка прищурился. — Фаустина Оберж была куртизанкой, если выражаться деликатно. Чего вы обе ожидали? Что я позволю себя шантажировать? К счастью, я нашел Кайлу привлекательной, иначе она давно оказалась бы за решеткой за попытку вымогательства.

Сердито фыркнув, Селеста быстро поднялась на ноги.

— Ваша светлость, я расцениваю ваши слова как оскорбление. Нельзя считать шантажом попытку исправить несправедливость, совершенную в прошлом. Неужели вы считаете себя настолько безгрешным, что в вашем сердце не найдется хоть капелька сочувствия к тем, с кем жизнь обошлась несправедливо? Неужели вы не испытываете сожаления?

— Если бы оно даже и было, весьма глупо сообщать об этом всему свету, тем более что это затрагивает материальную сторону.

Герцог отошел от камина, и Селеста снова подумала об исходящей от него опасности. Это не могла скрыть ни элегантная одежда, ни великолепный, обставленный дорогой мебелью дом. Ее не так-то легко напугать, но в Бретоне Бэннинге была какая-то грозная сила, подумала она со смешанным чувством отчаяния и дерзости. Селеста не намерена была отступать и выдержала его взгляд.

— Вы можете говорить все что угодно, ваша светлость, но Кайла вовсе не преступница, как бы вам ни хотелось ее таковой представить. Ни в коем случае! Она молода и остро реагирует на несправедливость, но она не вымогательница. Деньги никогда не были ее целью. Для меня — да, были, поскольку я знаю, чего стоит жизнь. Что касается Кайлы, то она думала главным образом о тех страданиях, которые перенесла ее бедная мать. Ваш кузен был гадким и порочным человеком, и вы не можете это отрицать.

— У меня нет намерения это отрицать. Я едва знал его, но я не настолько наивен, чтобы считать его ходячей добродетелью. В то же время его репутация не вызывает вопросов. Весьма сомнительна юридическая сторона его брака, о чем я и заявил. — Уолвертон слегка нахмурился, вперив в Селесту взгляд серых холодных глаз, затем более мягким тоном сказал: — Я знаю, вы любите Кайлу. Я не обидел ее. Когда мы расстанемся, я сделаю так, что у нее будет больше денег, чем ей потребуется.

Селеста издала горестный вздох:

— Однако вы не дадите ей того, чего она больше всего хочет. До… этого происшествия у нее был шанс найти свое счастье, выйти замуж, иметь детей и жить спокойно и тихо. Именно об этом она всегда мечтала. Она грезила о любви. А кто женится на ней теперь? Разумеется, никто из так называемых порядочных джентльменов. После случившегося это невозможно. И Кайла обречена оставаться чьей-то любовницей до конца своих дней. Вы отняли у нее единственный шанс на счастье, ваша светлость, украли ее мечту.

— Если я отправлю ее к вам, это вряд ли спасет положение. — Голос Брета звучал твердо, взгляд был холоден, однако мускул на его скуле дрогнул, выдавая истинные чувства. Неужели он все-таки испытывал сожаление?