Книга Под счастливой звездой - Дженни Браун

По его пальцу скатилась слезинка.

Что-то оборвалось у него внутри. Вновь возникло чувство, что они связаны, но на этот раз связь порождена страданием.

Он погладил ее по щеке, борясь с желанием пробормотать нежные слова, готовые сорваться с губ. Он был в таком замешательстве, что уже ничего не понимал, только был не на шутку обеспокоен своим участием к ней. К своему врагу, к своей любовнице, к женщине, которая ничуть не уступает ему ни в силе, ни в хитрости.

Глава 12

Когда Трев встал с кровати и зажег свечу, Темперанс отвела взгляд. Ей не хотелось видеть в его сверкающих глазах презрение. Но он не взглянул на нее, а просто сел на стул и начал натягивать бриджи.

Сейчас он действовал быстро. Что ж, он своего добился, взяв то, чего хотел с самого начала. Ей осталось продержаться еще несколько минут, и он уйдет. Слова, которые он произнес, подтвердили это.

— Через несколько дней я уезжаю в Суррей.

Ну вот и конец. Ей бы следовало радоваться. Она ожидала от их соития всего, чего угодно, но не той смеси ярости и экстаза, которые охватили ее. Она должна была бы возненавидеть его, потому что он подтвердил свою жестокость. Но как же она может ненавидеть его, если отвечала ему так, как никогда не отвечала Рэндаллу? Так, как представить себе не могла.

Ей было просто невыносимо вспоминать медленное нарастание наслаждения. Оно неумолимо усиливалось, пока не перешло в то состояние, что невозможно переть словами. Она почувствовала себя с ним одним целым, словно его душа слилась с ее душой, и они обрели свободу.

От стыда ее мутило. Ну почему она должна была испытать такое в первый раз с этим мужчиной, который ее не любит? Похоже, он ненавидит ее. Каким холодным он был, когда готовился безжалостно овладеть ею.

Сердце ее похолодело, когда она поняла, как низко пала. С Рэндаллом она по крайней мере верила, что он любит ее. Он говорил ровно столько, чтобы она могла цепляться за свою разбившуюся мечту даже после того, как он заставил ее воровать. Даже когда она видела, как его глаза жадно следят за другими женщинами. Он оставлял ей ее иллюзии.

Трев не такой. Он предупреждал ее, что жесток, и доказал это. Он грубо использовал ее тело и при этом довел до экстаза. Ничего подобного она никогда не испытывала, даже с Рэндаллом.

— Через несколько дней я должен уехать в Суррей, — повторил он.

— Тогда желаю вам счастливого пути, сэр.

— Сэр? — переспросил он с подчеркнутой холодностью. — Я полагал, что после этого… — он показал на кровать, — ты будешь обращаться ко мне как к другу.

— О да. Твои друзья называют тебя Тревом, — передразнила она. — Какая разница, как я тебя называю, раз ты уезжаешь?

— Я бы хотел, чтобы ты поехала со мной.

Ее сердце упало. Она тоже указала на кровать.

— После этого?

— Да, именно после этого.

Его глаза стали холодными. Он с трудом сдерживал гнев.

— Разве тебе не было бы приятно продолжить то, что мы начали? Я знаю, тебе понравилось. Меня не так легко одурачить.

Его уверенность взбесила ее.

— Все когда-нибудь бывает в первый раз.

— О да. Возможно, ты действительно одурачила меня. Это не так уж невероятно. — Его слова были пронизаны мрачной иронией. — Но я получил слишком большое удовольствие от нашего… нашей встречи. Было бы жаль ехать в Суррей без тебя. А тебе?

Холод в его голосе так не вязался с игривым тоном, который он пытался изобразить. В нем не было даже претензии на нежные чувства. Ни малейшего намека.

Рэндалл после близости хотя бы притворялся, что она ему небезразлична.

Это невыносимо. Она не может изменить того, что уже сделала. Ей придется жить с этим дальше. Но незачем продолжать эту пытку.

— Я не поеду, — сказала она.

Он удивленно посмотрел на нее, но быстро овладел собой.

— Незачем флиртовать со мной, притворяться и увиливать. Этим ты превратила меня в своего раба. — Он снова показал на смятые простыни. — И наверняка знаешь это. Давай как можно лучше воспользуемся оставшимся у нас временем.

Он немного смягчил голос, стараясь придать ему неумного той доброты, которую изображал раньше, но слова вышли холодными как лед.

— Неужели ты не хочешь поехать со мной в Суррей, в поместье Чокнутого Набоба, сэра Хамфри Диджета? У него великолепная коллекция индийских редкостей. Они тебе понравятся. В его имении есть павлины, обезьяны и драгоценности… — он помолчал, чтобы смысл этого слова как следует дошел до нее, заем повторил: — Драгоценности, которым завидует весь мир. Ты хочешь поехать со мной туда?

— Не хочу.

На его лице вновь отразилось неподдельное удивление.

— Почему?

— Уверена, мне не нужно тебе это говорить. — Ей не удалось скрыть горечь в голосе.

— Боюсь, что нужно, Темперанс.

Он смотрел на нее в недоумении и замешательстве.

Лучше оставить все как есть. Пусть думает, что она ушла от него потому, что оскорблена его грубым натиском. Нельзя, чтобы он догадался, какое наслаждение она получила от его животной жестокости. Нельзя, чтобы он понял, какую власть может получить над ней.

Пока он размышлял над ее ответом, что-то вспыхнуло в его глазах. Они сейчас были стального, цвета. Он смотрел на нее орлиным взором. Какие они царственные, властные и поразительно красивые. Это напомнило ей, почему она отдалась ему и как опасно оставаться с ним еще хоть на минуту.

Она не останется, а будет бороться с собой. Она не станет любить мужчину, который ненавидит ее и который заставил ее получить удовольствие от собственного унижения. Он не стоит ее любви, какие бы чувства он у нее ни вызывал.

— Ты же сам сказал мне, — прошептала она, — что я заслуживаю большего. Ты сам сказал, что я заслуживаю любви и верности. Ты был прав. Ты преподал мне урок. После этого, — она вновь показала на кровать, — мы должны расстаться.

На его лице отобразилась мука. Он отвернулся.

Как странно и бессмысленно.

Ее слова многократным эхом отзывались в нем, как ударная волна от взорвавшейся гранаты. Неужели он ошибался?

Он ждал, что она встретит его приглашение с радостью. Если она работает на Ткача, ей бы следовало ликовать, что ее коварный план удался и она добилась своего. Ей ведь просто необходимо оказаться там, где можно будет украсть камень.

Но она отвергла его предложение. И хотя он подумал поначалу, что ее отказ просто очередной ход в их дьявольской игре в кошки-мышки, сейчас он в этом не уверен. Ее твердо сжатые побледневшие губы говорили, как она серьезна. После того как он так грубо обошелся с ней, она больше не желает его знать, несмотря на сильнейший оргазм, который она испытала.