Книга Экстремист - Сергей Валяев

… Белорусский вокзал встретил нас привычной сутолокой, продажей биг-догов имени Б.К., и пончиков имени Моники Л., пряными запахами из сортира, азартными носильщиками и радиоголосом, сообщающим об убытии скорых поездов в ультрамариновую даль родины.

Наша группа окружила тотальным вниманием господина Моргулица и двух его телохранителей, похожих комплекциями на хозяина. Этакие три толстяка, от коих полуголодный народец на перроне шарахался, как от чумы. Ведь последнее отберут, жировые тресты, даже худую отечественную куру.

Наконец под старую крышу, держащуюся на чугунных подпорках, известных всем по кадрам кинохроники, закатил состав. От него так смердило французским парфюм-унисекс «Пако», что я тотчас же догадался, в каком вагоне находится ожидаемая обществом персона. В вагоне № 7. И если бы оттуда выпал президент France, решивший инкогнито посетить таинственный северный край, я бы удивился меньше, чем от явления дамы постбальзаковского возраста. Особа была мелковата по росту, да на чудовищных каблуках, отчего зад её находился на уровне глаз носильщика, который старательно толкал тележку, забитую коробами-коробками-коробочками. Труженик перевоза вещей точно держал маршрут по вихляющим ягодицам и плодоягодно облизывался, подсчитывая будущий барыш. Личико же Кларисы, буду весьма не оригинален, напоминало печеное яблоко, извлеченное из брюха рождественского гуся. Крашеные же стрептоцидом волосы, губки сердечком, вздернутый носик, как у мопса, которого она держала в руках, — все это превращало тетку в исчадие ада. А голос! Более омерзительного визга я не слышал. Что-то похожее на пение павлинов в предрассветный час, когда сон самый сладкий. Мопс был на подпевках — нервный, с выпученными зенками. Как у хозяйки. Люблю зверей, но эту тварь шарахнул бы о чугунный столб — без сожаления. И ещё кое-кого.

У авто приключился скандал. Честный малый в фартуке и фуражке с гербом СССР ожидал получить прибыль, однако в результате своих справедливых пролетарских требований получил ушиб головы не без помощи телохранителей, а в качестве чаевых — мопс оросил ему МПСовскую штанину.

— Отъедрись от меня, пузан! — визжала супруга на супруга. (Привожу перевод.) — Ты меня уже заеп`пс, в смысле, заставил нервничать, ненаглядный. Вот тебе, мудак, подарок от такого же мудака месье Жака и отвали… известно куда! А я поехала к папульке, ха-ха! — и всучила муженьку праздничную коробку, похожую на обувную. (При этом я вздрогнул. И вся группа тоже.)

— Послушай, радость моя, — пыхтел брюхан, лихорадочно кидая к солнцу монету, — я же к тебе всей душой…

— Да пошел ты, козел!.. — радость так вопила, что привокзальная публика решила: снимают кино о новых трахнутых русских и начала подтягиваться к месту событий. — Купи, колода, вакуумную помпу и тренируй член, а потом с душою, — и плюхнулась в таксомотор. На дурно завизжавшего мопса. — Ай, прости, масюсичка! — И шоферюге. — Вперед и с песней, блядская харя! Плачу кувейтскими динарами!!!

Таксо исчезло со скоростью звука. Все с облегчением перевели дух. И главный герой, и публика в партере, и наша группа.

Гражданин Моргулиц с мукой на обвислых щеках втиснулся на заднее сидение Volvo — держал в руках подарочный короб с голубеньким бантиком. Не от голубого месье Жака-Жана? Один из телохранителей примостился рядом с водителем, а второй побежал в резервную машину. И через минуту кавалькада выезжала на проспект. И казалось: объявлен антракт между драматическими актами.

Ан нет. Акт последовал почти сразу. Сначала аппаратура отметила странный звук, точно депутат прихлопнул подарочную коробку, как это часто делают детишки-кибальчишки на улицах, наступая на бумажные стаканчики. Хлоп!

Впереди идущую нас Volvo резко застопорило, и через секунду из неё вывалились двое. Упали на асфальт. Поползли, как огромные насекомые.

Что за черт?!. Из резервной машины выскочил телохранитель, поскакал к авто, подозрительно дымящемуся. И заколдобился, как хомяк в хлебных степях Краснодарского края.

Я понял, что пора поучаствовать в исторических событиях нового дня. Приказав группе отдыхать глазами на проходящих мимо девушках, я выбрался из рафика. Кажется, это прелестное утречко оказалось последним для кого-то. Нетрудно догадаться, кто этот счастливчик. Легким прогулочным шагом я приблизился к новым декорациям.

— Помоги друзьям, земеля, — указал телохранителю на обочину жизни, где слабо функционировали две туши.

Под ногами скрипело битое стекло. Из колымаги тянуло динамитной гарью. И жареным мясом. Специфический запах неожиданной и свирепой смерти. Двести грамм пластита, это не цветной пластилин в трудолюбивых руках ребенка.

Я заглянул в покореженный салон Volvo — зрелище не для нервной публики. Не знаю, нужно ли пересказывать увиденное? Вырвет впечатлительную натуру ужином на беспечно дремавшую перед телевизором супругу. Обидно. Обидно терять вкусную и здоровую пищу.

Вынужден быть сдержанным в пересказе того, что углядел. Взрыв шел снизу — от рук, где находился подарок от любезного месье Жака. Пламенный привет из города-героя Парижа! Оригинальный привет, спору нет. От коробки ничего не осталось. И рук по локти тоже. Из культяп лучились алебастровые кости.

Более всего несчастный был разворочен в области живота и паха сочилась черная кровь в пробитых кишечных проводах. Печень и легкие ещё действовали — хлюпали, как вакуумные помпы.

Прекрасный наглядный стенд для студентов первого курса Первой медицинской академии. И наконец самое печальное для гражданина Моргулица взрывная волна практически вырвала из туловища голову, как смерч рвет из твердой почвы дерево. Вместе с корневищем. И по этой причине депутатская глава покоилась на задней полке у стекла, похожая на крупную луковицу со спутанными корнями человеческой требухи. Солнцезащитные очки самым странным образом сохранились на лице и по-прежнему отражали ртутные солнечные шарики. И последнее: близ модной туфли лежали металлические диски рублей. И золотая цепь якорного плетения длиной сантиметров девяносто — в луже крови.

Нет, это был не его день — не день господина Моргулица. Получить поутру такой смертельный заряд бодрости. Согласитесь, не каждый способен выдержать такие бомбовые нагрузки на организм, пусть даже защищенный депутатским иммунитетом.

Водителю и телохранителю в этом смысле повезло больше. Взрывной шлепок приласкал их квадратные макушки, чуток сняв скальпель.

Звук сирены привлек мое внимание — я решил, что это госпожа Моргулиц возвращается на сумасшедшем таксомоторе. Нет, это летел дорожный патруль на новеньком импортном Mercedes benz, бликая новогодними огоньками. Я отмахнул ксивой с позолоченной двуглавой птичкой. На всякий случай. Не дай Господи, мои мальчики подумают, что мне, как командиру производства, угрожает опасность и ринутся защищать. Зачем лишние трупы?

Молоденькие бойцы с деловым настроем и старенькими «калашниковыми» десантировались из машины. Хотели задать несколько банальных вопросов, да глянули из-за любопытства в купе покореженной колымаги. Зря сделали, предварительно позавтракав омлетом и кофе с молоком. От увиденного молодые организмы вывернуло, как портмоне. И удачно. В том смысле, что водителю и телохранителю, пластающимся на обочине, повезло: блевотные фонтаны забрызгали лишь их модные брюки от месье Пако Рабанна.