Книга Ночь Стилета-2 - Роман Канушкин

Но не было внутри слез. Засуха. Боль высушила ее.

— Стерва.

Это слово, оброненное в сердцах, Лидия Максимовна все чаще слышала от огромных мужиков, выходящих из Викиного кабинета. Только Лидия Максимовна знала, что Вика не была стервой. Вовсе нет.

— Мне еще не хватало обниматься с братками, — услышала как-то Лидия Максимовна от Виноградова. Петр Виноградов и Вика беседовали вполголоса в приемной, прежде чем разойтись по своим кабинетам.

— Бывшими братками, — невозмутимо парировала Вика.

Лидия Максимовна поняла, что они снова говорят о человеке с грозным именем Лютый. Видимо, и это дело своего мужа Вика решила довести до конца.

Хотя, пока Алексей Игоревич был жив, Вика сама была против подобных комбинаций, если Лидии Максимовне не изменяет память. А она ей никогда не изменяла.

Подобные симптомы все более настораживали: бедная девочка… Лидию Максимовну посетила совершенно дикая мысль, что… что, быть может, заделавшись тенью своего мужа, она тем самым пытается продлить его существование на земле? Это отдавало какими-то древними погребальными обрядами, и это действительно настораживало.

Не было слез. Засуха.

Она даже несколько отдалилась от, наверное, прежде самого близкого, за исключением домашних, человека, своего старого делового партнера и друга Андрея Дмитриевича Круглова. Она всегда звала его просто Андреем, Андрюшей. Он тоже так представлялся по телефону — просто Андрей. Иногда мог в шутку добавить: «Просто Мария».

То, что произошло с Алексеем Игоревичем, было страшной, непоправимой трагедией, но от того, что продолжало происходить, становилось печальнее вдвойне.

Зато теперь Андрей сблизился с семьей Петра Виноградова. Пересуды, интриги… Ох этот «Континент», словно огромный копошащийся, жужжащий улей. И когда Петр Виноградов предложил Андрею поправить дела в лондонском представительстве «Континента», где работа «пробуксовывала» — он так и сказал:

«пробуксовывала», — Андрей согласился. Огромный жужжащий улей.

Вика худела. Боль высушила ее.

Вика пожелала Андрею счастливого пути и удачи на новом рабочем месте.

Раньше она, быть может, шепнула бы ему на ухо: «Оттрахай там как следует всех этих бездельников», — но то было раньше. Она поцеловала его на прощание, безэмоционально — так гладят кошек или птиц, — и провожать не поехала.

Лидии Максимовне было больно смотреть на их прощание. Так умирают дома, лишенные любви, так постепенно засуха убивает когда-то зеленый оазис.

Но вечером этого дня Вика напилась вдрызг. Одна. В своем огромном пустынном кабинете. Лидия Максимовна всерьез перепугалась, решив, что все развивается по самому нежелательному сценарию. Но только на следующий день начались перемены. Еще совсем слабые, почти незаметные, но это были хорошие перемены. Наверное, Вика прошла свою точку излома и засуха, как бы нехотя, маленькими шажками, все же стала отступать. Время, время — оно действительно оказалось лучшим целителем. Вика возвращалась. Быть может, она уже никогда не станет прежней, а может, все еще будет хорошо? Кто знает…

Лидия Максимовна помнила собственную юность, когда жизнь летела звонкой песней, а потом что-то кончилось. Что-то ушло. Вторая половина жизни: сначала ты расстаешься с иллюзиями, а потом просто привыкаешь терять.

Покорность судьбе — признак старения. Лидия Максимовна пока еще не собиралась стареть.

Быть может, все еще будет хорошо? А? Черт побери, как говорят эти ребята из программы «Взгляд»: «Все еще только начинается».

…День автокатастрофы Лидия Максимовна также помнила до мелочей.

— Вика разбилась! — полоснуло, словно холодным лезвием.

— Как?!

— Она жива?!!

— Пока неизвестно. Автокатастрофа.

— Бог мой…

— Жива. В реанимации. Но состояние критическое.

Ощущение шершавой томительной пустоты. Очень много суеты вокруг. Петр Виноградов, лучшие врачи, задействовать всех, все привести в движение! И… пустота. Никчемность, какая-то размытая безысходность происходящего. Рок, вставший над этой семьей.

Все в руках Божьих.

Но за что? За что этой девочке столько всего?

— Она будет жить. Будет жить.

— Они ее буквально вытащили… оттуда.

— Реаниматоры… черт… молодцы, ребята.

— Сложно что-либо говорить, состояние тяжелое. Но… средней тяжести.

Так говорят.

— Будем надеяться на лучшее.

— Господи, спасибо тебе…

Все в руках Божьих.

День автокатастрофы Лидия Максимовна помнила до мелочей. В палату реанимационного отделения не пустили, но Лидия Максимовна видела ее из-за стекла. Это было ужасно. Бедная, бедная девочка, за что же тебе столько страданий? На ней не осталось живого места. Ее жизнь лишь фиксировали электронные приборы. И они являлись ее жизнеобеспечением.

И Лидия Максимовна пошла в церковь и впервые помолилась за нее. И поставила свечку Николе Чудотворцу.

Лишь потом, помнится, явилось чувство невероятного облегчения, когда стало известно, что Вика выкарабкивается, пришла в себя, потом — чувство благодарности к Петру Виноградову, взявшему дело под личный контроль и действительно обеспечившему лучших врачей, светил медицины. Потом — решение о переводе Вики в частную клинику, не особо афишируя в какую: опасались, и скорее всего не без оснований, что это была вовсе не случайная авария. Все потом.

Когда автокатастрофа осталась в прошлом.

И Лидия Максимовна, напросившись к Пете Виноградову, пару раз навещала Вику — врачи пока не рекомендовали беспокоить ее чаще. И ее сердце обливалось кровью, и одновременно его переполняла радость; сначала Вика не узнала ее: амнезия, Вика не помнила почти ничего из того, что с ней произошло.

Она была закутана в бинты, словно куколка бабочки. И голова тоже. Огромные синие кровоподтеки вокруг глаз, на щеках и на всей левой половине лица, ее великолепного, красивого лица, которое сейчас безжалостно перемололи жернова катастрофы.

Все в руках Божьих.

Взгляд ее был слабым, беззащитным, лишь одна бесконечная усталость. А потом ее губы тронула тихая улыбка и в глазах появился проблеск узнавания.

— Лидия Максимовна? — слабо позвала Вика.

— Девочка моя, — произнесла Лидия Максимовна дрогнувшим голосом.

— Она узнала вас, — прошептал Петр, — это невероятно. Узнала.

Лидия Максимовна кивнула. Когда они ехали сюда, Петр жаловался, что ему пришлось буквально объяснять, кто он такой. Очень беспокоились, что амнезия окажется полной. Однако вот Лидию Максимовну она все же узнала. И это очень, очень хорошо. Ее уже навестили несколько человек из «Континента» — конечно, по требованию врачей визиты были очень короткими, — однако Лидия Максимовна пока оказалась первой, кого она самостоятельно узнала. Это уже прогресс — будем надеяться на лучшее.