Книга Ирландский воин - Крис Кеннеди

Сенна взглянула на него с удивлением:

— Какой выбор?

— Тот, который всегда приходится делать женщинам. — Финниан уставился в догорающий костер. — Любовь или деньги. Понимаете?

И тут глаза Сенны начали неожиданно наполняться слезами, сквозь которые она едва могла видеть землю и деревья вокруг. Что он мог знать о том, какой выбор приходится делать женщине в одиночку, когда перед ней лежат векселя и никто не говорит ни слова, но при этом всех интересуют последующие результаты?

— Вашей матери повезло, — отрывисто проговорила Сенна, уже не контролируя свои эмоции. — У нее-то был выбор. Но многие женщины лишены возможности выбирать. И скажите: выходя замуж за вашего отца, она сделала это по любви или ради денег?

— Она не вышла замуж за моего отца, — ответил ирландец ледяным голосом, и Сенна словно окаменела.

Финниан же закрыл глаза и стиснул зубы. Господи, зачем он в этом признался? Его признание только вызовет любопытство, потом — вопросы и, возможно, сочувствие…

— Полагаю, у нее были на то свои причины, — тихо сказала Сенна.

Эти ее слова оказались для Финниана совершенно неожиданными, но он нисколько не успокоился.

— Да уж, конечно, — с усмешкой кивнул Финниан. — У нее были свои причины, причем весьма возвышенные: прекрасный огромный замок, изысканный английский лорд и сундуки, полные монет и драгоценных камней.

Он рывком встал на ноги и с удивлением почувствовал, что у него немного закружилась голова. «Слишком быстро встал, слишком долго пробыл в тюрьме — вот и все. Скоро я снова буду в порядке», — решил он.

— И хватит об этом, — заявил ирландец.

С трудом проглотив комок в горле, Сенна проговорила:

— Думаю, она сделала то, что считала нужным. К тому же… — Сенна помолчала. — Надо иметь в виду следующее: кто-то отступает перед обстоятельствами, а кто-то управляет ими.

— Вот как? — Финниан с любопытством посмотрел на девушку. — Вы называете ее поступок «управлением»?

— Совершенно верно.

В ее голосе прозвучала печаль, которую Финниан в другой ситуации уловил бы, но сейчас он был слишком раздражен, пожалуй, даже зол.

— Скажите мне, Сенна, а что вы думаете о своем мастерстве управлять теперь, когда сидите здесь, на ирландской границе? — спросил он безжалостно.

— Это была ошибка, — сказала она, едва шевеля губами. — Да, это ужасная ошибка.

Тут Финниан наконец успокоился и тихо проговорил:

— Простите, Сенна, я был не прав.

— Нет, вы правы. Абсолютно правы. — Она улыбнулась и тут же со вздохом продолжала: — Ведь у нас у обоих были матери, которые от нас ушли. Это удивительно — и очень печально… И то, что я сказала о вашей матери, в такой же степени относится и к моей. У них были свои причины… Правда, ваша мать ушла из-за денег, а моя — из-за страсти, но все же это — причины. Сколько лет вам было, когда ушла ваша мать? Мне — пять, а моему брату Уиллу не было и года. И он… — Она горестно усмехнулась. — Он был ужасно тяжелым. Для меня, во всяком случае. Но мы с ним справлялись. Хотя… — Она взглянула на ирландца и снова вздохнула. — Хотя вы как-то раз заметили, что не слишком успешно.

— Я не хотел вас обидеть, — произнес Финниан, с трудом узнав собственный голос.

— Но ведь каждый делает что может, — добавила Сенна.

— Я не думал… — Он в смущении умолк.

— Ваша мать так и не вернулась? Моя — нет.

— Сенна, я…

— Она вернулась или нет?

Присев перед девушкой на корточки, Финниан взял ее за подбородок и заглянул в ее прекрасные ясные глаза.

— Милая, послушайте меня. Я не думаю…

— Так она вернулась? — настойчиво спрашивала Сенна. — Ваша мать когда-нибудь вернулась?

— Да, — ответил он почти шепотом. — Она вернулась и покончила с собой. Я нашел ее висящей на дубе.

На несколько секунд воцарилось молчание.

— О, какой этот мир отвратительный, — прошептала Сенна. Она обняла Финниана за плечи, а он опустился рядом с ней на колени. — Она не должна была этого делать, — добавила Сенна.

— Да, вы правы. И мне говорят, что теперь она за это расплачивается.

— Финниан, не говорите так. Это неправда.

— Выдумаете?..

— Я уверена. — Сенна прижалась лбом к его лбу. — Во время своих поездок я встречала многих священников. У некоторых были добрые души, у других — жестокие до такой степени, что даже не верилось. Иногда у меня возникало подозрение, что они, должно быть, молятся разным богам, потому что они говорили мне совершенно разные вещи.

Финниан едва заметно улыбнулся. У его спутницы, похоже, было свое собственное мнение о порочности.

— А мне все говорили одно и то же. Значит, они ошибались?

— Я думаю, — медленно заговорила Сенна, — что если в раю существует место для каждого из священников, то там наверняка есть место и для всех остальных.

— Да?.. — только и смог выговорить Финниан.

— Ну конечно! — закивала Сенна. — Неужели не понимаете?

— Кажется, понимаю. — Он взял ее изящную руку и поднес ее к губам. Потом вдруг резко поднялся на ноги.

— Финниан, вы куда?

— Готовы, Сенна?

Она собиралась еще что-то сказать, но тут же, передумав, тоже встала.

— Да, я готова.

— Будем идти еще час-другой, не дольше, — сказал Финниан.

Повернувшись, он пошел по тропе, ведущей в лес, и Сенна, закинув свой мешок за плечи, последовала за ним. Больше они не говорили о своих матерях — в этом не было необходимости.

Глава 28

Совершенно разбитая, измученная, мокрая после переправы через еще одну реку, Сенна шла, то и дело спотыкаясь. Она уже готова была рухнуть за землю от усталости, но тут Финниан наконец остановился. Они сейчас стояли на небольшой поляне, и он, осмотревшись, сказал:

— Здесь остановимся на ночь.

Заставив себя улыбнуться, Сенна сбросила на землю свой мешок, плюхнулась на него — и тут же заснула.

Финниан какое-то время смотрел на нее, потом, быстро развернувшись, пошел к земляному холмику, чтобы еще раз осмотреться.

Луна уже поднялась до своей высшей точки на небосводе, а слабый ветерок разносил вокруг запахи земли и растений. Сделав глубокий вдох, Финниан спустился с холма и начал медленно обходить поляну по периметру, а внутри круга его наблюдения спала Сенна.

Двигаясь совершенно бесшумно, он сделал один круг, затем второй. В темноте не было заметно никакого движения. А потом вдруг заухал филин, и Финниан, остановившись, стал прислушиваться.