Книга Холодная ярость - Дмитрий Петров

– Вот это коллекция, – бормотал он изумленно, вытряхивая из ящиков оставшиеся журналы.

– Сложите это все куда-нибудь, – распорядился Вербин. – В отделе разберемся, что к чему. Ну, Девочки, давайте познакомимся поближе, – обратился он к понурившимся проституткам. – Давайте займемся вашими сумочками. Это – самый короткий путь к знакомству. Марина, выложи все содержимое сумочек на стол. А потом приступим к разговору.

Обыскивать Марина умела хорошо: ей многократно приходилось делать это, работая в ИДН. Обыскивать подростков, кстати, гораздо труднее, чем взрослых: им приходит в голову спрятать что-либо в таком удивительном месте, до которого взрослый просто не додумается…

Содержимое каждой сумочки вываливалось на стол отдельной кучкой.

Набор предметов – привычный, как у всех: косметичка с помадой, тушью, носовой платок, пять-шесть презервативов в ярких пакетиках, кошелек из дешевой турецкой кожи, выдаваемой за итальянскую.

– Ничего интересного? – спросил Вербин в то время, пока Марина разбирала все это барахло. – Записные книжки есть?

Это было важно: анализируя записные книжки проституток, можно при везении найти адреса или еще какие-нибудь сведения о содержателе притона – главной цели поисков «полиции нравов». Надежды на то, что задержанная проститутка сама добровольно вдруг возьмет да и расскажет о содержателе притона, нет. Зачем ей это нужно? Во-первых, она точно знает, что уже назавтра вернется к своим занятиям, и не заинтересована в том, чтобы притон разгромили. Кроме того, боится мести за болтовню. Так что «девочки» молчат о своих хозяевах, и заставить их говорить нет никакой возможности. А как заставишь? Они могут быть какими угодно тупыми и неграмотными, но если они профессионалки, то все отлично знают: ничегошеньки им милиция сделать не может. Ну, продержат ночь, а потом все равно отпустят.

В сумочке у шатенки записная книжка имелась, и Марина передала ее Вербину, принявшемуся с интересом медленно переворачивать страницу за страницей. Иногда по ходу просмотра задавал проститутке вопросы.

– А это кто такой? – спрашивал он, указывая на непонятное имя с телефоном. – Дядя, говоришь? Проверим… Двоюродный? Ну, посмотрим… Что это за бумажка? – вытащил он из-за отворота обложки что-то свернутое, похожее на финансовый документ.

– Квитанция, – мрачно ответила шатенка, качая ногой, и отвернулась. – Не трудитесь. Всего лишь квитанция из сберкассы.

– Об оплате? – уточнил Вербин, вглядываясь в неразборчиво написанные слова, которые поясняли цель платежа. – За что произведена оплата?

– Это за детский садик, – неохотно пояснила женщина, с досадой отворачиваясь в сторону. Ее сильно накрашенное лицо сделалось совсем замкнутым и отрешенным. – Не выбрасывайте, – нервно сказала она. – Завтра последний день платежа. Если я утром не принесу, дочку в садик не возьмут, мне уже сказали.

– Поня-я-тно, – после некоторого замешательства протянул Вербин и сунул квитанцию обратно. – Раньше никогда не задерживалась? – тут же поинтересовался он, вглядываясь в лицо проститутки. – Что-то мне твоя внешность знакома… В гостинице «Палас» в прошлом месяце не ты попадалась? А, подруга?

В этот момент он тряхнул зажатой в руке записной книжкой, и оттуда высыпались несколько ярких картонных кружочков, тут же разлетевшихся по полу.

– А это еще что? – Вербин поднял один из кружочков, рассматривая его. – Для чего предназначено?

Лукоморов тоже поднял кружочек, подозрительно принялся разглядывать его на свет.

– Вроде презерватива, что ли? – засмеялся он. – Новый фасон?

Проститутка угрюмо молчала, упорно глядя в сторону и сурово поджав размалеванные губы.

– Не понимаю, – растерянно заявил майор, крутя в руке пеструю картонку.

Потом так же вопросительно взглянул на Лукоморова, но тот недоуменно пожал плечами и швырнул кругляшок с картинкой на стол. – Что это такое? Объясняй немедленно. Слышишь, красотка, не дури!

Женщина не промолвила в ответ ни слова. Она так же сумрачно сидела на стуле, только пальцы ее нервно без остановки теребили край кофточки. Она глядела в пол и не поднимала головы, как партизанка на фашистском допросе.

– Это кэпсы, – негромко сказала Марина. – Игра такая у детей. Вот этот как раз считается самым ценным – «Незнайка на Луне»…

Она не добавила, что в этот день снова забыла купить точно такие же для своего сына.

Когда Марина в ту ночь вернулась домой, она не сразу легла спать. С удовлетворением отметив про себя, что Артемка, слава богу, научился засыпать без нее, она поцеловала его спящего и вышла, притворив за собой дверь.

За окнами была непроглядная тьма. Ночной ветер, врывавшийся через открытую форточку, шевелил занавеску на окне, и на сердце у Марины было тягостно и неспокойно. Она старалась стряхнуть с себя воспоминания о прошедшем вечере, об облаве, в которой участвовала, и, чтобы забыться окончательно, уселась рисовать. Клоун получился крупный, с широкими плечами и мясистым носом, как у морского льва. Марина развела акварель и разрисовала клоуна поярче – кафтан сделала розовым, штаны – в синюю полоску, а колпак желтый с серебряными звездами по всему полю. Когда рисунок уже приближался к концу, она подумала, что можно завтра подарить его Артемке – пусть повесит над своим столом рядом с другими. По насыщенности цветами клоун обещал выйти нарядным, смешным.

А когда закончила и взглянула в целом на дело своих рук, то сокрушенно покачала головой. Нет, правильно она сделала, что не стала художником! Не умеет она преодолевать своего настроения, все ее внутреннее состояние выражается в этих рисунках, ничего не удается скрыть. Себя не преодолеешь: все в клоуне было хорошо и ярко, вот только лицо его выглядело перекошенным и даже каким-то печально-зловещим.

«Нет, – решила Марина. – Не стоит дарить это Артемке. Вот появятся положительные эмоции, тогда уж и нарисую как надо». Она порвала лист на мелкие кусочки и тщательно запихала их в мусорное ведро. Потом на последнем обрывке бумаги написала крупными буквами «Кэпсы» и засунула его в удостоверение личности – чтобы назавтра уж точно не позабыть о просьбе сына.

Глава третья

Когда стрелки часов показали ровно шесть, Вербин толкнул дверь магазинчика «Интим» и вошел внутрь. Звякнул колокольчик, и, таким образом, появление нового покупателя не прошло незамеченным.

За прилавком стоял все тот же парень, с которым Владимир уже успел познакомиться недавно. Он, несомненно, узнал его, однако никак не проявил этого.

«Конспирация, – усмехнулся майор, пряча довольную улыбку в приклеенной бороде. – Если делает вид, что не узнает, значит, что-то сейчас будет».

Он прошелся вдоль прилавка, прислушиваясь к разговору продавца с очередным покупателем, потом отошел подальше, сделав вид, будто разглядывает выставленные на витрине видеокассеты. Так прошло минут пять. Один покупатель сменился дру. гим, а продавец все не реагировал на появление уже знакомого ему любителя педофилии. Он чего-то ждал.