Книга Таня Гроттер и локон Афродиты - Дмитрий Емец

Ванька и Бейбарсов сблизились до восьми шагов.Это было предельно близкое расстояние для магических дуэлей. На такомрасстоянии дрались обычно насмерть, так как искры не успевали остыть ипрожигали соперника насквозь. Именно так двойным <I>Искрисомфронтисом<D> Ванька и вышиб тот люк на крыше. Правда, многое зависело отнастроя, от того, насколько волшебник, произносивший атакующее заклинание,готов был идти до конца.

Великая Зуби на лекциях называла это «побочноедействие магии».

– Жребий! – глухо сказал Бейбарсов.

Он сделал широкое движение рукой, и Таняувидела, как в воздухе что-то блеснуло. Одновременно с Бейбарсовым взмахнулрукой и Ванька. Затем оба, не сходя с места, наклонились, высматривая что-то напеске.

– Чего они хотят? – спросил Гуня.

– Они подбрасывали две половинки лунногогроша! – авторитетно пояснил Шурасик. – Иногда его называют монеткойдля жребиев. Так как бросают монету двое и она срастается в воздухе, повлиятьна результат невозможно. Даже будь я страж тьмы, а мой соперник маг-чайник,знающий только Дрыгус-брыгус, монетке это фиолетово.

– Ты! Первый выстрел твой! – сказалБейбарсов.

Он спокойно стоял, скрестив на груди руки, и,прищурившись, с холодным вызовом смотрел на Ваньку. Таня заметила, что губы уБейбарсова разбиты, а сбоку рта запеклась кровь. Она усомнилась, что такойчеловек, как Глеб, может прощать обиды. То, что он не ответил Ваньке на крыше,говорило только об одном: некромаг был настроен серьезно и собирался убить Ванькуна дуэли. Неужели Валялкин этого не понимает? Глупый маечник! Внезапно Таняосознала, что беспокоится о Ваньке куда больше, чем о Глебе. Ванька был храбрыйкролик, который бросил вызов удаву. И пока кролик решает, то ли ушами бодать,то ли лапами топтать, удав неторопливо прикидывает, сколько в его противникекалорий и осталось ли место в желудке после позавчерашнего обеда.

Таня завизжала, но, разумеется, напроисходящее внутри силового барьера это никак не повлияло. Ванька поднял рукус перстнем. Тане показалось, что его рука чуть подрагивает. Еще бы – попытайсявот так вот, первым, размазать человека, который стоит и, усмехаясь, смотрит натебя.

– Ну-с, юноша! Я вас слушаю! Не отнимайтеу меня время!.. После того как я закончу, мне еще собирать вещи в Магфорд! –нетерпеливо сказал Бейбарсов.

– Искрис фронтис, – твердо произнесВанька.

– Все-таки не двойной<I>фронтис<D>. Напрасно. Некромага меньше чем двойным несковырнуть, – процедил Гломов.

Зеленая яркая искра понеслась к Глебу. Тотподождал, пока она приблизится, а затем хладнокровно поймал искру разбитымртом. Искра зашипела и погасла. Бейбарсов ухмыльнулся и вытер губы. Это былотак жутко, что Таня вскрикнула.

– Некродыхание! Я слышал о такой технике,но никогда не видел! – оценил Шурасик.

– Сейчас бы еще одну искру – и в лоб! Вотбы он и надышался! Говорил я: две надо, две! – горячился Гломов.

Он отпустил Таню, и она вновь кинулась кпрозрачному куполу.

– Что ж… Ты прошляпил свой шанс. Теперьмоя очередь! – сказал Бейбарсов и, мрачно улыбаясь, поднял бамбуковуютрость.

Его рука не дрожала. Ванька стоял и, опустивруки, смотрел на трость, направленную ему в сердце. Таня видела, что он небоится. Ванькина душа уже готовилась покинуть тело и лететь туда, где обретаютпокой достойные души.

– Ну вот и все… Тебя найдут на песке состановившимся сердцем. Увлечение юности должно остаться вечно юным… Неволнуйся! Я буду заботиться о Тане! Пуппер не получит ее! – сказалБейбарсов.

– Не болтай! – крикнул Ванька.

– Вечно эти светлые маги попадаютвпросак! Просто камикадзе какие-то. Так и рвутся умереть с достоинством. Нетчтоб самому пустить нормальную искру! – проворчала Склепова.

Бейбарсов собрался и вытянул трость еще большевперед, точно хотел сделать укол шпагой.

Таня поняла, что еще мгновение – и Ваньки небудет. Она ударилась в купол грудью, ладонями и, плача, опустилась на колени.

– А ну прекратить! Прекратить, ясказал! – внезапно хрипло приказал кто-то.

Песок между Глебом и Ванькой столбомвзметнулся к вершине купола и, с силой ударив в него, образовал нечто вродегрибовидного облака. По драконбольному полю промчался ураган. Ванька иБейбарсов закашлялись, защищая рукавами лица. Трость Бейбарсова отлетела всторону, как соломинка. Когда ураган стих, Таня увидела, что между Ванькой иБейбарсовым стоит Соловей О. Разбойник. Его скуластое лицо пылало гневом.

– Марш отсюда оба! Волшебники из детскогосада! Дуэлянты! Поубивать друг друга вздумали! Отнять жизнь просто. Раз – и нетее! Вы ее сперва подарите хоть кому-нибудь, клоуны! Марш отсюда, кому ясказал!.. Оба! И чтоб через два часа были готовы к полету в Магфорд! Через двачаса! – крикнул тренер, задыхаясь.

– Дурак я! Не подумал о заклинаниипрохождения через песок! Правда, редкое оно. Песок в уши забивается, в нос… – сдосадой сказал Шурасик.

Соловей щелкнул пальцами и, сняв заклинаниезащиты, повернулся к зрителям.

– А вы что встали? На бой гладиаторовпришли? Хлеба и зрелищ захотели? Шампанского и кина? Пряники с перцем, компот субоиной? Все марш в Тибидохс! Во-он! Слышали, что сказал? Или для вас ещепотанцевать? – закричал Соловей на зрителей.

Толпа как-то сразу начала редеть ирассасываться. Первым исчез предусмотрительный букмекер с именем, состоящим изпней и дыр. За ним мало-помалу испарились и все остальные. Ох, недаром боялисьв старину дорожки прямоезжей пешие и конные. Недаром сидел на дубуСоловей-разбойник, не птенцов он там высиживал…

Бейбарсов подошел к Ваньке.

– Как ты понимаешь, мой выстрел остаетсяза мной. Я вправе сделать его в любое время, когда пожелаю, – негромкосказал Глеб.

– Отлично! А пока иди проветрись! И оТане забудь! – кивнул Ванька.

Бейбарсов поднял трость, холодно поклонилсяВаньке и, не обращая внимания на Соловья, направился к Тибидохсу.

* * *

К девяти утра на драконбольном поле собраласьвся школа. Многие выглядели пасмурными и невыспавшимися. Гробыня то и делозевала и неохотно тащила за трубу новенький пылесос, на котором собираласьлететь в Магфорд. Гуня Гломов нес два ее чемодана, один из которых так и несмог закрыться и был обвязан веревкой. Свою собственную небольшую сумку Гунянес в зубах, так как у нее оторвался ремень, а пришивать его Гуне было в лом.Склепова же была вообще не по этой части.