Книга Разбитое сердце - Барбара Картленд

Заметила я и то, что слуг было очень немного. Открывший нам дверь дворецкий — его звали Роберт Манро — провел рядом с дедом всю свою жизнь. Готовила его жена, такая же старая, как и он сам, ей иногда помогала приходящая пожилая женщина. Звали ее Джинни Росс, и я узнала, что она нянчила мою мать, когда та была совсем маленькой. Узнав, кто я такая, она заплакала, взяла меня за руки, благословила и рассказала, что любила маму всю свою жизнь и никогда не забывала ее.

Наконец, мы остановились наверху стены, откуда открывался вид на равнины, а дед показывал мне вершины далеких гор и перечислял их названия. Пока мы стояли там, над нашей головой пролетел небольшой самолет, снизился, описал дугу и начал заходить на посадку.

— Забавно, — заметила я, — видеть в этом краю нечто современное.

Дед не ответил, он все глядел на свою землю, и я подумала, что старик едва ли представляет, насколько изменился мир с дней его юности. Он показал мне богатую лососем речку, которая, серебрясь под солнечными лучами, неспешно змеилась в долине; показал и стайку молодых куропаток, купавшихся в пыли на подъездной дороге. Наконец он извлек свое, как он выразился, «увеличительное стекло», на мой взгляд скорее похожее на телескоп, и показал мне оленя, залегшего на осенней гари.

Заметить его было непросто, и я потратила на это некоторое время, но, когда увидела, пришла в полный восторг.

«Будет что рассказать маме», — подумала я, вспомнив, что она не раз рассказывала мне, как следила за оленями из окна собственной спальни, а потом пыталась выслеживать их без помощи егеря.

Подошло время обеда, и мы спустились вниз, чтобы сесть друг напротив друга за длинным обеденным столом в просторной столовой. К обеду пришел священник, и дед попросил его остаться и отобедать с нами.

Священник задавал мне вопросы о Питере, и признаюсь, я с трудом находила ответы на них. Старый священник казался мне таким добрым, и я нисколько не сомневалась в том, что он решил, будто мы безумно влюбились друг в друга с первого взгляда. Он полагал очень романтичным, что мы решили пожениться в такой тайне и спешке.

Но раз или два я ловила на себе взгляд деда и гадала, не понял ли он, зная нашу историю, настоящую причину моего скоропалительного брака с Питером.

Тем не менее я ощущала, что Питеру помогает явная симпатия деда. В этом не могло быть никаких сомнений, и я понимала, что Питер считает, что своим согласием дед оказывает ему честь. А еще я очень жалела, что кое-кто из моих канадских подружек не может видеть меня в этом замке, более того, не может видеть сам замок. Он производил внушительное впечатление, уж в этом ему невозможно было отказать, и хотя обед оказался скромным и не слишком вкусным, блюда к столу подавали на огромных серебряных блюдах с выгравированным фамильным гербом. Когда мы отобедали, священник сказал:

— Кстати, мисс Памела, когда мы с Питером Флактоном пришли на аэродром, там мы встретили нескольких канадцев. Не хотели бы вы ближе к вечеру сходить туда и побеседовать с ними. Они недавно появились в наших краях и, как мне кажется, скучают по дому. С вашей стороны это было бы весьма любезно.

Я уже было собралась согласиться, но потом поняла, что встреча с кем бы то ни было до тех пор, пока я не стану женой Питера, будет ошибкой. В конце концов, кто знает, как связаны эти встречи, и если Дурбин настолько опасен, как полагает Питер, то чем меньше людей будут знакомы сейчас со мной как с Памелой Макдональд, тем лучше.

— Едва ли я готова отправиться куда бы то ни было сегодня, — проговорила я.

Я посмотрела на деда, и, словно подслушав мои мысли, он сказал:

— Нет, пусть девочка останется здесь, она еще много чего не видела в самом замке.

Я улыбнулась ему, и дед впервые ответил мне улыбкой.

«А ведь он очень даже милый старик», — умильно подумала я.

Глава тринадцатая

Должно быть, все ощущают себя как-то по-особенному в день собственного венчания. Так было и со мной, однако я понимала и то, что моему браку суждено быть весьма необычным, если не сказать — странным. Я превзошла даже собственную матушку, которая, после бегства с отцом, смогла вступить в брак, только уже приехав в Канаду.

Питер вернулся в замок лишь к пяти часам — как раз к чаю. Мы ожидали его с самого утра, однако дела его задержали.

Когда он наконец появился, я была уже настолько встревожена, что забыла буквально обо всем, увидев его целым и невредимым. Я уже успела перебрать в уме все возможные варианты того, что могло случиться с ним — авария по пути или встреча с вражеским самолетом, — и, должно быть, мое воображение вырвалось из-под контроля, ибо меня уже буквально трясло от напряжения.

Я чувствовала себя заточенной в замке, несчастной принцессой из сказки, ожидавшей своего спасителя — рыцаря Питера.

Глупая, конечно, и старомодная мысль, однако от этих древних стен веяло драмой и романтикой — и не проникнуться этой атмосферой было просто невозможно.

Проведя в замке целые сутки, все двадцать четыре часа, я поняла, почему мама убежала с любимым. Родившись и живя в самом обычном сельском доме, она бы, наверное, поступила более разумно; но здесь, в этом старинном замке, сами стены требовали от нее решительности, отваги и изобретательности.

Все Макфилланы были людьми отважными, все готовы были блеснуть личной храбростью. Я понимала теперь и дядю Эдварда, наперекор светским условностям разделившего свою жизнь с Рози Хьюитт.

Как я уже говорила Питеру, подобные поступки требуют такой же отваги, как сражение с врагом на поле брани, и дядя Эдвард, вне сомнения, унаследовал бесстрашие своих предков. Мамочка и та не была исключением из семейных традиций, и, как мне кажется, та же отвага является одной из главных черт моего характера.

Тем не менее это не умалило моей тревоги за Питера и ощущения того, что ответственность за его сегодняшний риск лежит на мне.

Словом, когда он появился, я искренне обрадовалась. Я сидела рядом с дедом в большой гостиной, когда он вошел в дверь.

Мы оба поднялись на ноги.

— Питер! — воскликнула я. — Что случилось? Я так волновалась!

— Мне очень жаль, Мела, — ответил он.

Но, похоже, он скорее радовался, чем сожалел, на мгновение он крепко сжал мои руки, потом он подошел к деду.

— Надеюсь, что я не доставил вам беспокойства, сэр.

— Отсутствие новостей уже хорошая новость, — ответил дед. — Но вот эта самая молодая особа всячески старалась нажить первую седину.

— Я польщен, — проговорил Питер, посмотрев на меня.

— Вы получили брачную лицензию? — спросил дед.

— Она у меня, — ответил Питер.

— Тогда чем скорее состоится венчание, тем лучше.

С этими словами старик поднялся, пересек гостиную и позвонил в колокольчик. Появившемуся в двери Манро было приказано привести священника. Мы с Питером молчали.