Книга Бриллиантовый маятник - Ольга Ракитина

Варфоломей вздохнул и с тоской в голосе пробормотал:

— Истинный крест, не я мебель двигал… Но знаю, кто.

— Другой дворник, — закончил его мысль Шумилов, — Правильно я говорю?

— Так точно — с, господин репортёр. Ванька Прокофьев это сделал, его сама Саррочка попросила. Я так думаю, она спать собиралась лечь на новом диванчике. Но только Ванька не сознается никогда.

Шумилов протянул Варфоломею две десятирублёвых банкноты, сказал коротко:

— Бери, заработал.

Дворник схватил бумажки, перегнул раз — другой и спрятал за отворот рукава своей шинели. Проделано это было с ловкостью настоящего фокусника.

— И, наконец, Варфоломей, самый последний вопрос: ты точильщика ножей, что у вас во дворе сегодня трётся, хорошо знаешь?

— Да не то, чтобы очень. Он всего — то дней десять как тут объявился. Я даже по имени его не знаю. А что, про него Вы, барин, тоже хотите рассказ писать?

— Про него я точно ничего писать не буду, — с этими словами Шумилов открыл дверь подъезда и шагнул на тротуар Невского проспекта.

В Петербурге было великое множество мест стоянок извозчиков — у вокзалов, гостиниц, рядом с рынками, театрами, церквами. Столичные извозчики образовывали целый мир, построенный по земляческому принципу, со своими деловыми традициями, этикой поведения и даже фольклором. Полиция выдавала извозчикам, прошедшим должную регистрацию в городской управе, номерные жетоны. Существовали официально установленные правила, регулировавшие все аспекты их трудовой деятельности. Но помимо этих правил были и неписанные законы, выработанные многими поколениями русских извозчиков. Как правило, извозщическая артель состояла из выходцев одной деревни, либо одной местности, зачастую объединённых узами кровного родства. Среди столичных извозчиков существовали многочисленные «костромские», " ярославские», «псковские» и прочие артели. Их члены строго соблюдали правило обслуживания конкретной территории, неофициально закреплённой за артелью. Чужакам возбранялось «перебивать клиента» у соседа на его территории, а также заниматься извозом за меньшую плату, чем это было принято в данном районе — сие грозило нешуточным конфликтом, улаживать который принимались выборные старосты артелей. Надо сказать, что все их члены беспрекословно подчинялись артельному старосте или просто «старшему» извозчику, как правило самому пожилому и опытному. Таковой уже не занимался непосредственно извозом, а становлися этаким «освобождённым» лицом, которое принимало на себя решение всех вопросов повседневной деятельности артели: получение и продление разрешений на извоз, заказ и ремонт инвентаря, приём новых членов и — самое главное! — защиту коммерческих интересов артели. Под последними следовало понимать перманентную борьбу за наиболее выгодные места стоянки экипажей и подавление разнообразных конкурентов, прежде всего тех, кто был склонен демпинговать, т. е. заниматься извозом по расценкам ниже общегородских. В извозщические артели подбирались мужики справные, непьющие, крепкие физически, при этом обходительные и разумные, умеющие как объясниться с благородной дамой, так и навесить в ухо обнаглевшей шпане при необходимости. Извозчики никого не боялись на этом свете, сама работа приучала их быть недоверчивыми и опираться лишь на собственные силы. Извозчик был, пожалуй, самой опасной профессией в России тех лет; даже ювелиров или ростовщиков убивали и грабили много реже, чем извозчиков. Но и последние нередко грешили разного рода преступными промыслами и криминальная история России знает великое множестов примеров, когда извозчик делался убийцей своих пассажиров.

Некоторые артели практиковали увеличение своей численности за счёт привлечения незарегистрированных, т. н. «безжетонных» извозчиков. Полиция прекрасно знала, что именно «бесжетонные» извозчики имеют склонность грабить пассажиров; кроме того, такие возницы обыкновенно жили в столице непрописанными. Понятно, что отсутствие жетона почиталось очень серьёзным нарушением и вело к административной высылке сроком до 4–х лет как самого провинившегося извозчика, так и «старшего» артели, решившегося на подобную махинацию. Но полностью побороть это явление власти не могли; разрешения на извоз дорожали с каждым годом и артель, выпускавшая «под одним номером» на улицы города нескольких возниц, получала весьма солидный дивиденд.

Шумилов, отправившийся к Николаевскому вокзалу, откуда, видимо, и ехала загадочная дама с жёлтым зонтиком, прикидывал, как удобнее завести разговор с артельным «старшиной». Получалось не очень складно: с одной стороны, пугать его было нельзя, поскольку разговор тогда мог не сложиться; с другой стороны, напугать всё — таки следовало, чтобы «старшой» понял, что от Шумилова отмахнуться не получится. Если даму с жёлтым зонтиком вёз «безжетонный» извозчик, то это обстоятельство вообще могло сделать ситуацию патовой: «старшой», боясь преследования полиции, мог пойти в полную несознанку, тупо отпереться от всего. И как тогда выводить его на откровенность? Получалось, что Шумилову в ходе разговора следовало выполнить одновременно несколько условий: о полиции упомянуть, но полицией не грозить, посулить денег, но урезонить, чтоб не наглел в своих требованиях и уж тем более не вздумал обманывать.

Выйдя на Знаменскую площадь, раскинувшуюся перед Николаевским вокзалом, Шумилов осмотрел выстроившихся по её периметру извозчиков. Их было дюжины две, не менее. Не зная, с чего начать, Алексей Иванович решил не заморачиваться долгими раздумьями и подошёл к крайнему, стоявшему ближе всех к Литейному проспекту.

Возница был хоть куда — молодой, краснощёкий, с одной гвоздикой в лацкане чёрного сюртука, подбитого баечкой, и второй — за лентой на фуражке. Он сидел на своём месте, подбоченясь, и улыбался белому свету всеми 32 зубами, видимо, чрезвычайно довольный собою. Шумилов похлопал бок каурой кобылки, впряженной в экипаж:

— Ну ты, братец, красивый! Из какой артели будешь?

— Рязанские мы! — отозвался извозчик, — Поедемте, барин…

— А ещё кто на Знаменке стоит? Неужели одни рязанские? — спросил Шумилов, пропустив мимо ушей предложение возницы.

— Есть ещё псковские. Но «скобарей» мало, нас больше…

— Мне бы вашего артельного «старшОго» повидать. Как это сделать?

— Это Сил Никифырыча, что ль? — краснощёкий привстал чуть со своего места, осматривая площадь, — Вон видите у начала Гончарной стоит экипаж, второй по счёту, там такая в яблоках кобылка впряжена… эх, люблю я в яблоках!.. вот там возницей младшОй брат Сил Никифырыча. Звать его Петром, к нему подойдите, он всё объяснит…

Шумилов положил на сидение рядом с извозчиком 10 копеек и со словами «в следующий раз прокатишь» отправился к указанному экипажу.

Его хозяин не скалился белому свету, как молодой рязанский мужичонка на противоположном конце площади. Он сосредоточенно смотрел куда — то под ноги, так что нельзя было понять, спит ли он или просто задумался.

— Пётр Никифорович? — негромко спросил Шумилин, подройдя к нему поближе, — Мне бы с братцем вашим, Силантием, поговорить.