Книга Кухтеринские бриллианты - Михаил Черненок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Заявлению был дан ход, однако уголовного дела под этим номером в томских архивах не обнаружили, хотя в реестре этот номер числился, с пояснением «Кухтеринские бриллианты». Калаганова вызвали для беседы, но он вдруг заявил, что в молодости слышал историю ограбления купца и сочинил все от скуки.
Во время отбытия наказания Калаганов трижды совершал побеги. Каждый раз был задержан и приговорен к дополнительным срокам наказания. В один из побегов, в 1960 году, его задержали в Томске. Стараясь смягчить свою вину, он заявил следователю, что совершил побег с единственной целью – найти бывшего полицейского сыщика, который знает, где зарыты кухтеринские драгоценности, и передать его в руки правосудия. Фамилию сыщика Калаганов вспомнить не мог, назвал лишь его прозвище «Якуня-Ваня». Такое объяснение Калаганова посчитали абсурдом, и к уже солидному своему сроку он получил еще 5 лет. Из мест заключения освободился только в июле месяце прошлого года и, не получив паспорта, исчез в неизвестном направлении…
Подполковника слушали внимательно, не перебивая ни единым замечанием. Едва он замолчал, Антон быстро спросил Голубева:
– Слава, как фамилия заготовителя?
– Калаганов Виктор Романович. Инвалид Отечественной войны, участник партизанского движения на Украине.
– А этот Роман Романович…
– Или братья, или отец с сыном, – вставил в разговор Борис Медников.
– Судя по возрасту, скорее всего, братья, – Антон повернулся к эксперту-криминалисту. – Подтверждается кухтеринская легенда, товарищ капитан!
– Что за легенда? – подполковник нахмурился.
Антон сжато стал рассказывать о золотом перстне, привезенном сегодня утром Птицыным, и о своем разговоре с капитаном Семеновым. Когда он замолчал, подполковник посмотрел на эксперта:
– Действительно был такой купец?
– Не только купец, но и Якуня-Ваня действительно был, – вдруг ответил Семенов и вроде бы смутился под уставившимися на него взглядами. – Во всяком случае, когда я работал участковым милиции в Томске, мне доводилось встречаться со старичком, носившим такое прозвище. Было в то время ему… лет под шестьдесят. Сравнительно невысокий, седенький. Вместо трости ходил всегда с тоненькой деревянной рейкой. Большей частью прогуливался в районе пассажирской пристани, хотя жил где-то в противоположной стороне города. Был он вроде бы как не совсем психически здоров. Помню, при встрече с сотрудником милиции всегда отдавал честь и начинал рассказывать, как в октябре тысяча девятьсот девятнадцатого года близ станции Тайга колчаковцы заставили его ночью зарыть двадцать шесть ящиков с золотом. Всех, принимавших участие в захоронении клада, расстреляли, а он отделался раной, вылез из могилы и остался жив. Интересно, что рассказ этот он повторял буквально слово в слово и с одинаковой интонацией голоса.
– И куда же этот… Якуня-Ваня делся? – спросил подполковник.
– Затрудняюсь сказать. Исчез как-то совершенно незаметно.
– Слушайте! Дорогие товарищи… – Борис Медников торопливо взял из коробки на столе подполковника папиросу и впопыхах сунул ее в рот обратным концом. Выплюнув табак, поморщился и, не прикуривая, заговорил: – О колчаковском золоте я совсем недавно читал в каком-то журнале. Подробностей не помню, но смысл… Словом, один гражданин из Эстонии утверждает, что его родственник видел, как были зарыты в землю где-то неподалеку от сибирской железнодорожной станции Тайга двадцать шесть ящиков с золотом. Однако найти их пока не удалось. Интересно то…
– Ты лучше вспомни о золоте Наполеона, якобы затопленном на дне Симлевского озера, или сокровищах гробницы Тутанхамона. О них тоже писали в журналах, – съязвил следователь Лимакин.
– Не перебивай, – незлобно огрызнулся Медников. – Я говорю, интересно то, что совпадают и количество ящиков, и место захоронения, и время…
– А я слышал, будто колчаковское золото зарыто в нашем районе, где-то у поселка Горный, – сказал Слава Голубев.
– Слышать – одно, прочитать – другое. Журналы, как правило, непроверенных слухов не печатают…
Все оживленно включились в разговор о кладах. Лишь Антон Бирюков сидел с отсутствующим выражением лица, как будто обсуждаемое его совершенно не интересовало. Что явилось импульсом к неожиданно возникшей у Антона догадке, после он и сам объяснить не мог. Может быть, совпадение отчества и фамилии Калагановых, может, ассоциация «Якуни-Вани» с «Яковом Иванычем» – полицейским следователем, подарившим деду Матвею фарфоровые чашки с жар-птицами, может, кухтеринский золотой перстень с вензелем «АК», оказавшийся у врача-стоматолога Крохина, может, что-то другое… Но, что бы там ни было, а вот именно сейчас, в кабинете подполковника, когда все увлеклись разговором о кладоискательстве, Антону показалось, что он уловил взаимосвязь между давним ограблением купца и происшествиями, случившимися в районе за последние дни.
Догадка поначалу показалась невероятной, почти абсурдной, однако, чем напряженнее Антон развивал ее, тем больше его охватывало волнение. Выстраивая цепочку взаимосвязанных поступков людей, он вдруг понял, что может объяснить и логически обосновать эти поступки. Если бы его спросили, он без всяких сомнений объяснил бы: причину бесплодности обыска полицейскими дома Гайдамаковых; отчего молодая вдова трактирщика, дожив до глубокой старости в одиночестве, не покинула Березовку; почему поселился в райцентре и увлекся подводной охотой в Потеряевом озере выпускник Томского мединститута Станислав Крохин и почему, ни раньше, ни позже, а именно теперь появились в районе однофамильцы Калагановы, жизнь одного из которых загадочно оборвалась у костра возле небольшого железнодорожного полустанка…
Больше того, Антону показалось, что он знает, какие бумаги хранились в тайнике Крохина и кому они понадобились. Не поддавалась пока убедительному объяснению лишь связь самоубийства Крохиной с кухтеринскими драгоценностями.
Из сосредоточенной задумчивости Антона вывел вопрос подполковника Гладышева:
– А что по этому поводу скажет дорабатывающий у нас последние дни старший инспектор Бирюков?…
Антон растерянным взглядом обвел присутствующих, затем виновато посмотрел на Гладышева и ни с того ни с сего быстро проговорил:
– Товарищ подполковник, мне нужно срочно ехать
в Березовку.
Брови подполковника удивленно вздрогнули.
– Бирюков мысленно давно в областном угрозыске, – пошутил Борис Медников, раздавливая в пепельнице окурок папиросы.
– Мне очень срочно надо быть в Березовке, – повторил Антон. – Боюсь, что завтра будет поздно.
Подполковник, как и Медников, похоже, хотел отпустить какую-то шутку, но вместо этого еще раз шевельнул бровями и лаконично спросил:
– Причина?…
– Очень уважительная, сейчас постараюсь вам объяснить. Пусть только Голубев с нами останется… – заторопился Антон.
Антон проверил прочность весла, принесенного откуда-то из кустов Димкой, внимательно оглядел лодку, покачал ее с борта на борт, пробуя, не опрокинется ли ветхая посудина, и заставил мальчишек вычерпать из лодки скопившуюся воду, усыпанную блестками рыбьей чешуи. Сергей прислонил к березе свою неизменную берданку и по очереди с Димкой они принялись за работу. Воды скопилось совсем немного. Минут через десять лодка была готова к отплытию. Антон сел на корму. Сергей согнал с переднего сиденья усевшегося было Димку и, укладывая на коленях ружье, храбро заявил:
