Книга Плоды страсти - Даниэль Пеннак

– Поздно, теперь уже слишком поздно.

Он поворачивается к ней спиной, заходит в квартиру, собираясь захлопнуть дверь, но она не дает, умоляя пустить ее. Он колеблется, затем, пожав плечами, пропускает ее в квартиру. В прихожей она замечает два чемодана с металлическими уголками, переданные ему в Цюрихе Альтмейером, на спинке кресла лежит пальто Мари-Кольбера, а рядом на полу стоит пара туфель, которые он собирался обуть, когда она позвонила внизу в домофон, и которые он теперь старательно зашнуровывает. Заведя при этом разговор о мадам Бовари. Да-да, разглагольствуя на тему Эммы Бовари. Объясняя Терезе, что она – стопроцентная мадам Бовари. И добавляет:

– Разве что более худая.

Потом улыбается:

– Вы больше не верите в звезды, Тереза?

Вопрос застает ее врасплох.

– Ни в карты?

Он заканчивает завязывать шнурки на второй туфле.

– А вам было бы неплохо еще раз погадать на картах.

Он выпрямляется, хлопая руками по коленам.

– Они объявили бы вам о неизбежном появлении другой женщины.

Что?

– Моей невестки. Вдовы Шарля-Анри.

Помолчав секунду, добавляет:

– Я быстро прихожу в себя, когда меня бросают.

Она пытается протестовать. Пытается объяснить ему, что она его не бросала. Он перебивает ее, произнося самую длинную за время их разговора фразу.

– Ничего страшного, Тереза, мы оба совершили ошибку, вы и я. Робервали не должны идти на мезальянс, более того, они должны сочетаться браком только между собой, не пуская в семью чужаков.

Шнурки завязаны, он встает. Направляется к пальто.

– Что я и собираюсь сделать. После того как мы с вами официально разведемся.

Из внутреннего кармана пальто он вытаскивает конверт.

– С моей невесткой, вдовой Шарля-Анри.

Вытаскивает из конверта билет на самолет. И напоследок говорит:

– А теперь извините, я уже собирался покидать дом. Спешу навстречу моей будущей супруге.

* * *

О боже мой, Тереза…

– Только ничего не говори, Бенжамен. Еще раз прошу тебя, не хочу, чтобы меня утешали.

Что она тотчас же продемонстрировала:

– И знаешь, как зовут эту невестку?

Она шаловливо улыбнулась, словно собираясь выдать сенсационную новость:

– Зибелин!

За чем последовала вспышка веселого цинизма:

– С таким именем, наверное, хлопот не оберешься. Мари-Кольбер был именно тем мужчиной, который ей нужен. Вот только бедняжке пришлось во второй раз стать вдовой.

Отсюда можно предположить, что названная Зибелин улетела одна с чемоданами Альтмейера, сбросив перед этим в пустоту своего будущего мужа: а как иначе растолковать взгляд, которым наградила меня Жюли. И почему тогда труп оказался в носках, раз Мари-Кольбер обулся, завязав на обеих туфлях шнурки? И почему покойный так весело улыбался? И как же быть с алиби?

Тереза отпустила мои руки. Ей потребовалось освободить руки для того, чтобы как следует заклеймить соперницу: «Да у нее на лице не косметика, а толстый-толстый слой штукатурки, ну, представляете себе». Ее пальцы так и мелькали передо мной. Она не понимала, «решительно не понимала, как можно было…»

– Тереза, а чем ты потом занималась?

Она запнулась, так и застыв с открытым ртом. Хлопнув себя по бедрам, она наконец воскликнула:

– Черт возьми, алиби! Я же о нем совершенно забыла!

Давай-давай, подумал я, тебе же наплевать на меня. Но я тебя так просто не выпущу.

– Алиби, алиби… – пропела она. – Куда, по-твоему, Бенжамен, я могла направиться, покинув дом Мари-Кольбера?

2

– Давай поиграем, согласен? Попробуй сам отгадать, куда я могла отправиться, выскочив из дома Мари-Кольбера? Представь меня на улице, всю в слезах, с огромной сумкой через плечо, за мной захлопывается – на этот раз навсегда – дверь дома Робервалей. Куда же теперь мне податься? В нашу скобяную лавку? Да ни за что на свете! К Лауне? Чтобы добавить тоски к моему отчаянию? Ну так куда же?

Все это она произносит так, словно она – воспитательница в летнем лагере, задорным голосом предлагающая детям поиграть до отбоя в «холодно-горячо», а я должен по ее сигналу найти спрятанную в спальне безделушку.

– Давай, у тебя получится, Бенжамен. Только постарайся. Поставь себя на мое место. Потому что я, – уточнила она, – поступила точно так, как сделал бы ты, случись это с тобой!

Нет, я никак не мог догадаться. Должно быть, из-за смятения, которым я был охвачен, мои глаза заволокла непроницаемая пелена.

– Ну давай же, – настойчиво продолжала Тереза, – когда все вокруг крушится, когда у тебя неприятностей выше крыши, когда, к примеру, Жереми устраивает пожар в школе или когда на тебя вешают обвинения в том, что ты швырял бомбы в Магазин, кого ты хочешь видеть, Бенжамен? И когда ты терзаешься вопросом, где твоя сестра Тереза провела ночь, кому скорее всего ты его задашь?

Боже мой…

– Ну вот, уже горячо, почти угадал, дом номер три по улице Урс, в двухстах метрах от особняка Мари-Кольбера…

Я поднял глаза на Тео, однако тот опередил меня, не дав и рта открыть.

– Мы с Эрве пытались тебе рассказать, Бен, о том, что она приходила ко мне домой, но мы даже словечка не смогли вставить. Ты требовал, чтобы мы отвечали на твои вопросы только «да» или «нет», а стоило нам дать хоть немного развернутый ответ, как ты приходил в жуткое состояние.

– Наводящее на нас настоящий ужас, – подтвердил Эрве.

– Единственное, о чем ты не спросил: приходила ли ко мне Тереза. Ты ворвался в квартиру как бешеный и вылетел из нее как метеор…

Тереза развела руками, призывая меня признать очевидное:

– Бенжамен, я сделала то, что все всегда делали в нашей семье, когда дела шли совсем худо: я отправилась повидать Тео.

– Хватит!

Я заорал: «Хватит!» И как можно более спокойным тоном объяснил, что мне плевать на этот промежуточный этап в истории Терезы. Тереза, покинув дом Мари-Кольбера, отправилась к Тео; ладно, допустим, я не дал Тео возможности рассказать мне об этом; согласен, дом Тео был прибежищем, где укрывались поочередно все члены нашего племени, когда находились в крайней опасности; это правда, спасибо, Тео, да здравствует Тео, возблагодарим нашего Тео, но теперь я хочу знать другое, я хочу знать, чем Тереза занималась той ночью после того, как поплакалась в жилетку бесценному дядюшке Тео.

– Черт побери, Тереза, ты можешь наконец мне сказать, где провела остаток той мерзопакостной ночи? Или я сейчас по-настоящему разозлюсь! Куда ты потом пошла?