Книга Смотрящий по неволе - Александр Логачев

– Не юродствуй. К Комитетам Глубокого Бурения мы не имеем никакого отношения, хотя там есть много сочувствующих. И кстати, наша организация – полувоенная. Вроде казаков. И если тебя прет по званию обращаться, то мой чин соответствует майорскому.

– Одна борозда вдоль и большая картофелина на погонах. Знавал я уже в этом городке одного майора... – а вот в чин Сергей не поверил. Майоры, особенно майоры от политики, по кабинетам сидят, а не через форточки шастают.

– А что упокой этого майора на тебя вешают, в курсах? – чтоб добиться уважения, тогда блеснул осведомленностью неизвестный.

– А как же. Второй день на нелегальном положении маюсь. Нормально в кабаке не пожрать. Язву зарабатываю в сухомятку и туберкулез по подвалам, гражданин начальник.

– А то, что сегодня из холодильника Александра Павловича, остывшего до минус двенадцати, вынули – слыхал?

– Как Палыча!? – ледяное дыхание смерти коснулось и Шрамова. И все подначки, кочки и проверялочки типа «гражданина начальника», которые вплетал в разговор, мигом пустил по боку.

– Так точно. Именно Палыча. И еще трупы предполагаются.

– Погоди, Палыча замочили? – Сергей готов был ломать руки, ведь это он виноват. И пофиг на проскользнувшее у собеседника армейское «Так точно». Не доглядел, не предугадал. Ведь погиб человек, первым в Виршах пошедший за Сергеем Шрамовым. Поверивший в Сергея Шрамова.

– По протоколу – несчастный случай. Сам твой Александр Павлович запер себя в холодильнике. Наверное, железную волю тренировал, – голос у темной лошадки был не в пример бодрее, чем у Сереги.

И захотелось до судорог в пальцах ломануть во мрак на ощупь. Поймать весело не у себя дома расквакавшееся горло и сдавить до предсмертного скулежа, чтоб темная личность не чувствовала себя хозяином положения. Только толку то?

– И что дальше?

– Это я пришел тебя спрашивать, Шрам, что дальше?

– Если вашей... политической силе известно мое реальное погоняло...

– Известно. Не ерзай. Все известно. И что хакер твой, куда дотянулся, все твои старые подвиги в гувэдэшных компьютерах зачеркнул. И какие круги ты около нефтекомбината пишешь. Я же объяснял, мы – очень серьезная политическая сила.

– Если после этого со мной разговаривают...

– Не обольщайся, Шрам. Открыто поддерживать тебя мы не собираемся. Я за другим пришел.

– Это зачем же?

– Мне нужна копия кассеты, на которой гувэдэшный майор соловьем заливается.

– Накося выкуси, – решил поторговаться Сергей.

– Я ж тебе советовал, Шрам, не рыпайся. Ты вообще сейчас жив потому, что некие люди решили не замочить тебя, а посадить.

– А кто тогда газ врубил?

– А ты сам подумай. Неужели у тебя только один враг? У тебя много врагов, как у Черного Абдулы. Например, думаешь, азеры перед тобой искренне полегли и тебе красного петуха простили? Так что гони запись. Кстати, отметь: нам не сама кассета нужна, а только копия. Не охота тебя совсем уж раздевать. Нам нравится, как ты барахтаешься против заокеанских наймытов и ваще.

– Для рядовых политиков вы слишком хорошо осведомлены.

– Ладно, Сергей Владимирович, пошутили и будя, – выдал усталость и в своем голосе незваный гость, – Конечно никакой я не бульбаш. Но, как и говорил, к ФСБ тоже не имею отношения. Открываю все карты: газ тебе врубили именно азеры. А главный твой враг, некто Виталий Ефремович, пригласил из Питера через старых знакомых профессионального киллера. И если даже хачики тебя вычислили, то профик найдет и подавно, так что вали с этой хаты со сверхзвуковой скоростью.

– И все таки, кто это такой добрый, что за меня так трогательно мазу тянет?

– Всего навсего я представляю ГРУ. На самом деле нам достаточно наплевать, кто отхватит нефтекомбтнат. Хотя, наверное, кривлю душой. Лучше бы комбинат отошел к твоим дружкам. У вас потом его изъять будет проще. С заокеанскими друзьями больше запары – международная огласка, понимаешь?

В ГРУ Шрам верил, в хачиков и газ – нет. Наверное, пришлый сам конфорку врубил и теперь банально разводит, чтоб крепче жилец со страху жался к кормящей титьке. Или вообще сказка, ведь Шрам никакого шкодного запаха не учуял. Как задубел в носу аромат жасмина, так и стопор.

Но азеров все едино при случае не помешает наказать, даже если невиновны. Уже хотя бы за то, что они – азеры.

А вот другая скользскость – западло, или не западло честному вору с гереушником контачить? Наверное, не западло. Они – не Министерствн Внутренних Дел, а обыкновенные военные люди.

– Что, не успели тогда прослушку в моем офисе законопатить? – Шрам представил, как достает из схорона оригинал кассеты, а тут его чик-чик и в дамки.

– Был уркой, уркой и останешься. Не охота на тебя давить, но не так трудно твоему Михаилу Геннадьевичу нашептать, почему ты на зоне косил под лоха.

– Это что, у вас на меня нет ничего более серьезного? – с третьей же «стороны» гость реально прав: Шрам был уркой, уркой и оставался. Не верил – в газ, азеров и даже наполовину в ГРУ. Не боялся – реально ничего не боялся, даже сулящую расстрельную статью понаехавшую комиссию. Не просил – не он явился в гости к этим невнятным, но грозным людям, а они к нему. А уж он придумает, зачем они ему пригодятся.

– А больше ничего ты всерьез не боишься. Отвязанный ты человек, Шрам. У нас на тебя в тотализатор даже ставки делают: отцепишь ты комбинат, или нет?

– А ты по какую сторону ставишь?

– На «нет». Себе ты комбинат не откусишь, слабоват еще, но кровушки иноземцам попортишь. А там, глядишь, и приличный инвестор объявится.

– Ладно, – покумекав согласился Сергей Шрамов, – Отдам я вам копию. Через три дня, – он ждал. Если другую сторону такое предложение устроит, значит реально от него хотят только копию. Если не устроит, кто-то на Серегу катит бочку неизвестного тротилового эквивалента.

– Быть по сему, – неожиданно устроило предложение ту сторону, – Кстати, насчет Эрмитажных списков. Лучше тебе про них вообще забыть.

– Ну если устраивает подождать три дня, то я выбираю понедельник, вторник и среду на следующей неделе.

– Ты мне брось эти чисто уркаганские прихваты!..

«... По оперативным данным до последнего времени в вверенном регионе действовало четыре преступных группировки. Однако это число резко самопроизвольно сократилось, и в настоящее время слабую жизненную активность проявляет только группировка под руководством некоего Сергея Храмова. Кличка – Храм. Ориентировочный возраст – 35 лет. Ликвидация преступной группировки – вопрос ближайших двух недель.

Двенадцать членов этой ОПГ, задержанных в первый же день работы комиссии по зарегистрированным еще покойным И. И. Удовиченко заявлениям, пришлось отпустить в виду истечения тридцати часов содержания. Возбужденные дела тают и рассыпаются, как грязный снег в апреле. Пострадавшие один за другим в официальном порядке отзывают ранее поданные заявления, свидетели хором отказываются от показаний. И даже домкратный нажим на свидетелей и пострадавших со стороны оперсостава не приводит к желаемым результатам.