Книга Необитаемое сердце Северины - Нина Васина

– Не кисни. Дело сделано. Мы молодцы, выполнили наказ Елки. Пусть будет, кем хочет.

– Кукушка умрет летом, наверное, – спокойно заметила Северина.

– Давно пора. Зажилась. Ей сто лет небось? Куда столько...

– Семьдесят пять всего, – уточнила Северина.

– Да-а-а... – протянула Любава и в озарении опять толкнула девочку. – Слушай, тебе ведь шестнадцать стукнуло в феврале! А я где была?..

– Работала...

– Да уж. Опекунша из меня хреновая. Скорей, это ты меня опекаешь. А паспорт? – встрепенулась Любава.

– Получила на прошлой неделе. Я тебе фотографию хочу оставить. Возьми, – Северина протянула маленький снимок из паспортных. – Тетке Армии и Кукушке с Солодухой я тоже оставила. Специально заказала больше.

– Ладно, – прониклась Любава, пряча фотографию. – А чего так похоронно?

– Плохо мне, – тихо сказала Северина.

– Плохо – выпей! Не помогло – выпей больше!

– Не идет больше. Блюю.

– А скажи, какое у тебя отчество в паспорте? – сменила тему Любава.

– Оленьевна, – вздохнула Северина. – В милиции сказали заявление писать на отчество. Лаврентий добился потом такой записи.

– Да ты что?! Ну, Берия, ну молодец! Слушай, говорят, он пить бросил, и по бабам больше не ходок, а? Девки его выросли, член не стоит, никакого интереса в жизни. Теперь ему, борову, осталось только повеситься от тоски.

– Я пойду, – встала Северина.

– Куда – пойду?.. Посиди, попоем, а?

– Не поется.

Северина шла в лесу по снегу, а на пригорках у Полутьмы снег сошел, на них распушились первые желтые птенцы весны – пучки мать-и-мачехи. Вела себя к дому Северина осторожно, стараясь не расплескать тоску и не залить ею солнечные пятнышки цветов – еле ноги передвигала. Вчера она положила себе ладони на грудь, чтобы попробовать умереть, и замедлила сердце до двух ударов за десять «тиков» часов на стене. Потом испугалась и раскинула руки.

Вечером Северина достала мешочек, в который она собирала волосы с расчески, засунула его в печку, в приготовленные к растопке дрова, и пошла к старушкам. Солодуха уже спала. Кукушка вязала перед телевизором. Северина стала на колени и прислонила к ней голову.

– Что, солнышко наше? Что?.. – забеспокоилась та.

– Я не хочу жить, – прошептала Северина.

Кукушка отложила спицы и погладила ее по голове:

– А кто хочет? Только тот, кто жизни не знает. Перетерпи.

* * *

Феликс весной девяносто восьмого года впервые подумал об уходе из Конторы. Мысль мелькнула нечаянно, он даже потом не вспомнил, по какому поводу. Анализируя позже свои ощущения, Феликс вынужден был согласиться, что вдруг проклюнувшийся в нем авантюрист провоцирует осторожного человека, которым он себя считал. Не более того. Иначе как объяснить, что он тут же доложил об этих мыслях Лике.

– Это нормально, – спокойно отреагировала та. – Все хотят уйти. Вполне естественное желание человека, который работает за деньги и не имеет идейных мотиваций своих поступков. Я даже могу предсказать твой первый ход. Ты захочешь снять свои вклады, чтобы их перепрятать.

– Это тоже все делают? – поразился Феликс, потому что как раз об этом думал.

– Скажем так... – Лика задумалась. – Почти все пробуют это сделать. И частенько сами себе вредят. Швейцария в плане анонимности банковских кладов идеальна – традиции. Но почему-то все считают, что даже она не устоит перед методами Конторы и начинают перемещать вклады в другие места.

– И что это за методы у Конторы? – напрягся Лекс.

– Не знаю, – открыто глядя ему в лицо, сказала Лика.

– Но ведь есть какие-то примеры, когда ваш агент не смог получить свои деньги? – настаивал Лекс.

– Полно, – кивнула Лика. – Еще никому не удавалось нагреть Контору на деньги за невыполненную работу. Но в большинстве случаев своими накоплениями не могут воспользоваться перебежчики. Не успевают, если ты понимаешь, о чем я говорю.

– Ну... – Феликс задумался.

– Четверых таких желающих перейти на другую сторону ты лично ликвидировал, – прервала Лика его потуги сообразить. – Наследование подобных средств весьма проблематично, и на моей памяти никто из родственников умерших не подал в суд после наложения запрета на пользование вкладами. Дальнейшая судьба этих денег решается в кабинетах других структур.

– А недвижимость? – спросил Лекс. – Например, за границей.

– Для пользования ею нужно как минимум быть гражданином другой страны, причем живым. Опыт показывает, что люди нашей профессии почти всегда покупают недвижимость за границей через подставных лиц. А это дополнительный риск все потерять.

Лика присела перед сидящим в кресле Феликсом и посмотрела снизу в его лицо.

– Ну что за детский сад, Лекс? – спросила она с упреком. – Чего тебя колбасит? Захотел приключений, да? Перестрелок, погонь, допросов?..

– Сплюнь! – Лекс поднял руки, сдаваясь.

– Меня бесят чистенькие образованные мальчики со счастливым детством, – Лика встала. – Они никогда не ценят того, что имеют. Как капризные балованные барышни всегда найдут повод для истерики, так и они всегда готовы ради острых ощущений дело испортить! – Лика заметалась по комнате, перекладывая вещи.

– Лика, я... – пытался защититься Феликс и тоже встал, чтобы поймать сердитую женщину и прижать к себе.

– Ты!.. имеешь то, чего никто из нашего отдела никогда не имел! Полную свободу и выбор места проживания. Большие деньги за прогулки по Европе без всякого риска! Твое секретное оружие как слегка контролируемый пук!.. Приехал в нужное место, пукнул, осмотрел достопримечательности и, зевая, отправился домой! Что смотришь? Ты никогда не лежал часами на крыше со снайперской винтовкой в полной неподвижности! Не сидел сутками в фургоне на контроле операции... Ты...

– Ладно, меня не возьмут в космонавты, – обнял ее Лекс. – Вам нравится моя задница? Не дергайся, шучу. Слегка контролируемый пук – это все, что вы придумали насчет моих способностей?

– Дурак! – освободилась Лика.

– Согласен, я дурак. В каком «вашем» отделе работает этот избалованный пукающий дурак? Я до сих пор не знаю.

– Контрразведка, – выдохнула с улыбкой Лика. – И отдел аномальных явлений.

– Так я – аномалия...

* * *

То ли Лика обидела «пуком» и «аномалией», то ли авантюрист в нем победил, но следующие две недели Феликс Мамонтов только и думал, как уйти из конторы, сохранив все свои деньги. Он стал интересоваться ценами акций. Познакомился в Цюрихе с биржевыми игроками. Совершенно очаровав двух напористых и хитрых немцев – наивные русские физики им еще не попадались, – поил их в баре неделю за свой счет, чтобы из разговоров понять сложную систему перемещения виртуальных денег.