Книга Выбор оружия - Фридрих Незнанский

Смирнов усмехнулся.

– Спасибо, что так говорите, даже если так думаете.

– Именно так я и думаю, – возразил Турецкий. – Документы вы, конечно, не сдали в архив экспедиции?

– Не настолько я был безрассуден, чтобы самому сунуть голову в петлю.

– Уничтожили?

– Ну вот, то вы говорите: подвиг, то обвиняете меня в последней подлости. Как может геолог уничтожить результаты изысканий? Это все равно что матери убить своего ребенка. Слишком дорого достаются эти результаты. Нет. Я отдал их на хранение одному очень надежному человеку.

– Кому?

– Был в Норильске такой Тимофей Евсеевич Гармаш. Очень занятный человек. Маленький, лысый, с буденновскими усами. Практически без образования, работал на какой-то автобазе художником-оформителем. Обожжен был норильской историей. Собирал все: малейшие упоминания в газетах, книгах, архивах – комбинатских и наших, геологических. Записывал рассказы старожилов. Каталог составлял, алфавитные и предметные указатели. У него было две дочери, а потом двойняшки родились, тоже дочки. Дали ему четырехкомнатную квартиру, так в двух они всей семьей жили, а в двух других – картотека. Приметили его телевизионщики, каждую субботу вел он «Страницы истории». Так и называли его: наш архивариус. Потом выхлопотали ему какую-то секретарскую должность в Доме техники. Тут он вовсю развернулся, два зала занимал архив. И потянулись к нему: журналисты, историки, ученые. И понять не могли, как раньше обходились без его архива. У нас с ним смешная история однажды получилась. Созвали мы Всесоюзную научную конференцию. В связи с шестидесятилетием первой экспедиции в Норильск в девятнадцатом году. И вдруг приезжает ко мне Гармаш, усы топорщатся. А знаете, спрашивает, что это за экспедиция была? Знаю, говорю, отправлена геолкомом. А он показывает мне бумажку из нашего же архива. Геолкомом – да. Но каким? Геолкомом Омского временного правительства. А главой правительства был адмирал Колчак. Что делать? Уже гости съезжаются. Пришлось переиначить название: «К шестидесятилетию начала систематических исследований на Таймыре». Сошло. А так бы по строгачу как пить дать схлопотали бы. Вот ему я и отдал документы…

– Он сейчас в Норильске?

– Нет. Лет пять назад уехал со всем семейством в Тверь, домишко там себе купил.

– Архивы увез с собой?

– Что вы! Для них двух контейнеров не хватило бы. Здесь остались. Взял только самое ценное. И мои документы в том числе. Он знал им цену. Договорились: если он узнает о моей смерти, тут же перешлет их в архив экспедиции.

– Почему он не оставил документы в Норильске?

– Боялся, что после его отъезда архив растащат. Или в каком-нибудь подвале сгноят.

– Растащили?

– Как ни странно, нет. Следят. Даже трех научных сотрудников выделили.

– У вас есть его адрес?

– Должен быть. Он мне открытки на Новый год посылает. А я ему. Одну минуту… – Смирнов полистал телефонную книжку, нашел адрес: – Вот. Тверь, Заречная, пятьдесят четыре. Частный дом. Вас что-то встревожило?

– Кое-что. Этот полковник из ФСБ или из Минцветмета к вам заходил?

– Нет. Если он не связан с Никитиным, он не знает, что эти документы вообще существуют. А если связан – то знает, что они у Гармаша.

– А откуда Никитин знает, что они у Гармаша?

– Я ему сам об этом сказал.

– Когда? Перед его отъездом в Ленинград?

– В семьдесят четвертом я и сам об этом не знал. Нет, весной восемьдесят седьмого. Был международный научно-практический симпозиум в Канаде, в Ванкувере. Я каким-то боком попал в состав делегации. Речь шла об освоении Заполярья и приарктических районов. Поэтому, наверное, меня и взяли. Никитин был тогда начальником какой-то приполярной партии в Канаде. Там мы и встретились.

– Он к вам подошел?

– Нет, я. Увидел его фамилию в списке канадской делегации и подошел. Я считал своим долгом рассказать ему о результатах бурения на Имангде. В конце концов, за эту работу он достаточно дорого заплатил.

– Как он воспринял ваш рассказ?

– Честно говоря, довольно холодно. Да и трудно было ожидать чего-то другого: я всегда был для него ретроградом, врагом. Так вы говорите, он разбогател?

– Похоже на то, – ответил Турецкий. – Он сейчас – начальник самой крупной экспедиции в ЮАР.

– Рад за него. Очень рад, – сказал Смирнов. – Он очень талантливый геолог. И заслужил удачу.

– Значит, этот Погодин, порученец Никитина, у вас не был…

– Какой смысл? Он знал, что документы в архиве Дома техники.

– А там, значит, наверняка был? – предположил Турецкий.

– Это легко проверить… – Смирнов набрал телефонный номер. – Вера Федоровна? Это Смирнов. Да ничего, спасибо. Как может чувствовать себя человек в семьдесят четыре года? Вот так я себя и чувствую… Скажите, к вам не заходил позавчера или третьего дня некто Погодин? Как он представлялся? Понятно. А чем интересовался? Нет-нет, ничего не случилось… Вы сказали ему адрес? Ясно. Все, спасибо. – Он положил трубку и сообщил Турецкому: – Был. Вчера после обеда. Интересовался Имангдой. По каталогу обнаружил отсутствие пяти единиц хранения. Ему объяснили: они, видимо, в личном архиве Гармаша. Представился: из Минцветмета.

– Адрес Гармаша ему сказали?

– Они не знали. Сказали только, что он живет где-то в Твери.

– У Гармаша есть телефон?

– Нет.

– Что представляют собой эти документы о буровых?

– Шесть довольно толстых журналов. Типа бухгалтерских книг. Плюс анализы.

– Ваш телефон имеет выход на автоматическую связь с Москвой?

– Конечно.

– Разрешите мне от вас позвонить? Я мог бы из гостиницы, но боюсь, что времени на это уже нет.

– Вы считаете, события принимают угрожающий характер?

– Не исключено. Разговор я, конечно, оплачу.

Смирнов усмехнулся.

– Пенсия у меня не очень большая, но этот расход я как-нибудь сам осилю. Звоните.

Прямой номер директора «Глории» не отвечал. Дома Дениса тоже не было. Турецкий позвонил в приемную «Глории», дежурный объяснил: Денис Андреевич на задании, когда вернется – неизвестно. Турецкий набрал номер заместителя начальника МУРа и с облегчением услышал:

– Полковник Грязнов слушает.

– Слава, это Турецкий. Записывай: Погодин Алексей Сергеевич. Узнай в нашей справочной адрес. Работает ли в Министерстве цветной металлургии. Был ли в последнее время за границей. Если не работает в Минцветмете, то где? Вообще все о нем, что удастся узнать. И еще: Тимофей Евсеевич Гармаш. Тверь, улица Заречная, пятьдесят четыре. Как только появится Денис, пусть немедленно едет в Тверь. Немедленно. Пусть возьмет у этого человека документы, которые ему передал бывший начальник норильской экспедиции Владимир Семенович Смирнов. Записал? Минуточку! – прервал разговор Турецкий, заметив предупреждающий жест Смирнова.