Книга Любители варенья - Фридрих Незнанский

— Ну, что тебе дался этот твой стаж? — как-то не выдержала Вика, когда отец в очередной раз ушел с работы, жалуясь на молодого начальника и его непомерные претензии. — Это в твое время можно было по десять раз в день чай пить, в курилку каждый час выходить. Сейчас начальнику нужна только твоя работа. Результативность! А ты много можешь успеть, если курить уходишь постоянно?

Отец огрызнулся, что, мол, молоко на губах еще не обсохло, нечего учить старших, и опять залег на диван, погружаясь в свои обиды. Возраст у него уже подходил к критическому, в пятьдесят три мужчине трудно найти хорошую работу, впрочем, так же как и женщине. А тут еще дочь с мамашей на него рукой махнули, каждая своим делом занимается… Дочка в каком-то чужом бизнесе обретается, даже не на государственной работе, а на чужого Юр Юрыча работает. Правда, зарабатывает прилично. Мать возит отдыхать. Ему, кстати, ни разу не предложила: «А давай, папочка, ты тоже с нами на море поедешь!» Обидно как… Растил, растил, штаны в чертовом КБ протирал, а на старости лет должен быть благодарен хотя бы за то, что его куском хлеба не попрекают, когда он с очередной работы уходит и тоскует в одиночестве на диване. И жена тоже изменила их жизненным принципам — подалась в частную аптеку, провизором. Опять же на какую-то Алевтину работает, но деньги исправно получает. Один он никому не нужен…

Когда на отца находила очередная кручина, он с обидой так и говорил своим домашним: «Никому я не нужен». Хотел сочувствия, а в ответ слышал: «Ну, найди себе что-нибудь…» Легко сказать — найди… Не вписывается он в новую жизнь, никак не соответствует… Из-за этого у него комплексы и тоска, а от родных никакого понимания.

Вика привычно каждое утро приходила на склад и, даже если чувствовала, что эта работа не вполне отвечает ее представлениям о приличной работе, получая хорошую зарплату, отбрасывала смущающие ее мысли. Наверное, она долго бы еще не решалась на какие-то изменения в своей жизни, страшилась уйти в никуда, но тут мама вбила себе в голову, что при такой работе, а особенно с таким контингентом, достойного жениха Вике не найти. А ведь уже двадцать пять. Зря Вика ей в красках описывала своих клиентов, их закидоны, пошлые шутки, преувеличивая недостатки и всякие нестандартные ситуации. Она-то преследовала совсем другую цель — развеселить маму, поднять ей настроение, чтобы та совсем не зачахла рядом с вечно ноющим и унылым папашей, а та принимала Викины иронические истории за чистую монету и настояла, чтобы дочка поменяла место работы.

Поскольку, по наблюдениями мамы, дочка и не собиралась предпринимать какие-то действия, а тут уже и соседи стали у матери интересоваться, когда она выдаст дочь замуж, а то годы идут, не успеют оглянуться, как всех женихов разберут и останутся одни женатики да алкаши. Да так достали, что мама сама принялась за поиски работы для Вики. Решающим фактором в выборе новой работы было общение с людьми. Куда приходит чаще всего молодежь? В видеопрокат, притом разная публика. Есть и вполне приличные парни, которые устремляются не к полкам с эротикой, а к учебным фильмам или про путешествия. Значит, любознательные, с ними есть о чем поговорить. Мама специально наведывалась в ближайший к дому видеопрокат с дальним прицелом (удобно же — и поспать доченька сможет подольше, и на транспорт не тратиться) и понаблюдала за молодежью. Ребята почти все симпатичные, культурные, отвязных значительно меньше. О чем и было доложено дочери, словно ее готовили забросить диверсантом на чужую территорию. Вика решила не спорить с мамой, как-то к тому времени склад ей тоже надоел хуже горькой редьки. Клиенты ходят одни и те же, их шутки у нее уже набили оскомину, среди них почти не было нормальных ребят, с кем можно было бы пообщаться. Едва два слова могут связать, а с претензиями — мнят из себя новых русских, только о тачках да о девчонках разговоры. А главное — на складе не было окон, сплошные стены со стеллажами, весь рабочий день приходилось проводить при электрическом свете. Иногда Вике казалось, что в этом закрытом помещении, где ни свежего воздуха, ни солнечного луча, так и пройдет вся ее жизнь. И когда мама предложила перейти на работу в прокат видеофильмов, Вика даже обрадовалась: все-таки какая-то перемена в жизни. К тому же, оказывается, просто нужно было, чтобы кто-то ее подтолкнул, решил за нее. С деньгами вряд ли будет лучше, скорее всего, таких заработков ей в видеопрокате не видать, но на жизнь хватит.

Первое время она элементарно радовалась дневному свету, открытым дверям, прохожим, которые сновали за окнами, любому посетителю. Захаживали всякие — и приблатненные, которые молча направлялись к полкам с боевиками или эротикой, и интеллигентные юноши, которые подолгу копались на полках, читали аннотации, советовались. С некоторыми ребятами она успела подружиться, с одним даже сходила в кафе напротив видеопроката, и он прочитал ей целую лекцию о современном японском кино, преимуществе японского киноискусства, на фоне которого сильно проигрывали европейские и американские фильмы. Довольно интересно рассказывал, но слишком заумно.

Сегодня забежали несколько человек — две подружки-хохотушки, здоровый амбал с барсеткой и молодая мамаша с капризной девочкой. Наплыв посетителей обычно начинался ближе к вечеру.

— …Пойми, все это американское кино — чушь и вранье.

Вика вроде и не спорила, она только сейчас стала вслушиваться в слова Володи. Он любил поговорить и дать оценку современному кино.

— …Вот эти тридцать четыре полки. Кино, пойми, должно цеплять своей реалистичностью, чтобы я, рядовой зритель, или ты могли бы сопереживать герою. А как я могу это сделать, если… — он достал из коробки свежую кассету, — вот смотри: «Крепкий орешек-три». Брюс Уиллис из десятизарядного пистолета стреляет сорок раз! Не меняя обоймы. Это же чушь! Любой ребенок заметит…

Вика взглянула на дверь, потому что над ней зазвенел колокольчик. Два клиента. Не из тех постоянных, кого она уже запомнила в лицо, но представительные мужчины. Один очень даже ничего собой, но староват, лет сорок пять. А глаза блестят, как у молодого, сразу окинул ее оценивающим взглядом. Второй — типичный качок, но не из бандитов. Лицо слишком умное. Оба остановились у стойки, но Володя, мельком взглянув на них, развивал свою любимую тему.

— А почему он не вызывает полицию? Почему ни в одном фильме не вызывают полицию? Даже если героям угрожает смертельная опасность… Или вот он, к примеру, бьет злодея бейсбольной битой по голове. Помимо того что злодей опять вскакивает, как ни в чем не бывало, что тоже сомнительно, ни на одного Брюса Уиллиса не завели уголовного дела за превышение…

— И что ты этим хочешь сказать? — вяло поинтересовалась Вика, наблюдая, как клиенты изучали на прилавке стопочку фильмов, которую оставили предыдущие клиенты. Что-то она расслабилась и вовремя не расставила кассеты на полки. Ее убаюкивал монотонный голос Володи.

— Американскому кино не хватает реалистичности. Я им не верю.

— Но ведь это кино… И потом — они же герои… Им можно все. Мы ведь восхищаемся ими именно за это.

Все-таки Володя жутко нудный тип. Когда она только пришла в видеопрокат, он сначала ей даже понравился — высокий, рост в мужчинах она очень ценила, симпатичный парень с модной стрижкой. Худоват, но с годами мужчины такого типа вес набирают и приобретают благородство в осанке. И лицо умное, глаза выразительные, внимательные, не пустые, как у клиентов на складе, с которыми ей приходилось общаться. В общем — интеллигентный, вполне во вкусе ее мамы. Но когда он заговорит, можно уснуть от скуки. Вроде и о правильных вещах разглагольствует, но ничего нового, все давным-давно известно. И вообще, какой-то он незрелый, инфантильный, о своих боевиках может часами распинаться. Она-то любила серьезные фильмы, над которыми подумать можно, а потом мысленно возвращаться к сюжету и неожиданно для себя находить каждый раз что-то новое, что сначала и не заметила…